Павел Алексеев - Вероломное племя

Шайна сидела, прижавшись спиной к камню. Она не спускала глаз с волнистого горизонта и все время думала о том, в каком направлении поехали родители. Под тихое завывание ветра она мычала мелодию. Ее голос походил на звук скольжения смычка по струнам скрипки. У ее ног бегал небольшой серый скорпион, изучал твердую почву, должно быть, наслаждался воздухом и солнечным светом, которого в мешочке на пояснице Шайны совершенно не было.

Предрассветное Облако в ту минуту достал из кожаного вьюка, прихваченного с собой, брусок вяленого мяса и с аппетитом вгрызся в него. Едва прожевав кусок, он махнул подбородком на скорпиона и спросил у Шайны:

– Тебе его совсем не жаль?

– Песчинка пропадет на воле, – Шайна кивнула на небо и добавила: – Глянь, сколько оголодалых летает! Вороны в секунду ее склюют, а пока она со мной, то в безопасности.

– Не боишься, что укусит?

– Для меня она безобидна, – хмыкнула Шайна. – Ни разу не покушалась!

Облако натужно улыбнулся и перекинул взгляд на Синицу. Тот стоял на отвесной скале, как истинный охотник, поставив руки на пояс, изучал территорию, бегая взглядом из стороны в сторону.

– Бронс должен быть где-то там, – внезапно сказал он и обернулся к Шайне. – Твои родители ведь туда поехали?

– Да, – ответила Шайна. – Но я видела у отца карту, и на ней город в другой стороне, – указала направо. – Там!

– Настоящему индейцу карта не нужна, – Синица задрал подбородок и ударил себя в грудь. – Душа знает дорогу.

– Я бы доверился карте, – промямлил Облако.

– Ты бы доверился и куску мяса, будь он у тебя на пути! – ухмыльнулся Синица. – Вон, бока отъел! Тебя лошадь еле несет.

– Моя мама говорила, что воин должен питаться хорошо, – произнес Облако.

– Твоя мама откармливает тебя, чтобы съесть, когда еды не станет.

– Неправда! – возмутился Облако.

– Прекратите! – влезла Шайна и обратилась к Синице. – Почему ты считаешь, что город впереди?

Он подозвал ее к себе, подвел на край скалы, выступавшей невысоко над землей, а после этого произнес:

– Покажу тебе кое-что. – Послюнявил палец и поднял его над головой. – Повторяй за мной.

Шайна сделала так же и с вопросом в маслянистых глазах посмотрела на Синицу.

– С какой стороны дует ветер? – спросил он.

– Из-за спины, – ответила она.

– Меня этому научил Пыльная Собака перед своей смертью, – сказал Синица. – Он говорил: «Следуй туда, куда толкает ветер!»

– А если ветер будет дуть обратно, то в лагерь поедешь? – поднимаясь с колен, спросил Облако.

– Не говори глупостей. Старик никогда не лгал.

– Ну да, – втиснулась в беседу Шайна. – Я помню, как Пыльная Собака обещал племени бизонов на годы вперед. И что? Промчались три бизона мимо лагеря, и одного лишь охотники убили.

– Верно говорит, – поддержал Облако и встал рядом с Шайной.

– Вы не понимаете, что природа всегда на нашей стороне?! – убеждал Синица. – От ливня мы прятались в лесу, а палящее солнце привело нас сюда. Ветер указывает дорогу вперед.

– Хорошо, – сказала Шайна и плюнула на палец. Она подняла его, а затем сказала: – Верно! Теперь ветер дует на север, туда куда я и показывала. Если верить твоей теории, – обратилась к Синице, – то поедем по моему направлению.

– Нет! – осек Синица.

– Почему? – в один голос спросили Шайна и Облако.

– Просто доверьтесь охотнику!

– Я тоже охотник! – сказал Облако.

– Какой из тебя охотник? У тебя даже лука нет!

– Зато есть рогатка, – Облако похлопал себя по карману на легинах. – Из нее я стреляю куда лучше.

– Отлично, – сказал Синица и повернулся к прерии лицом. Он долго осматривал землю, после чего вернул внимание Облаку. – Видишь того кролика?

Облако посмотрел вниз. Неподалеку от них находился серый кролик. Зверек стоял на двух задних лапах и ощипывал куст полыни. Облако достал из кармана рогатку, взглянул под ноги и, найдя небольшой камушек, положил его на полоску эластичной кожи, привязанной к рогатке.

– Попадешь в кролика, и поедем, куда показывает Шайна, – сказал Синица. – А нет, значит, послушаете меня!

– Идет! – ответил Облако и ступил на скалистый язык.

Некоторое время он целился, затем натянул полоску с зажатым в ней камушком и выстрелил. Камень пролетел над ушастой головой. Зверек убежал. Синица обрадовался, похлопал Облако по плечу и сказал:

– Я знал, что ты меня не подведешь!

Шайна обмануто посмотрела на Облако и прошла мимо. Все трое сошли на землю, вскочили на лошадей и поехали. Синица как настоящий лидер ехал впереди. Он успел вырваться, в то время как Шайна с Облаком неспешно следовали за ним.

– Почему ты промахнулся?

– Я мог попасть точно в глаз, – оправдывался Облако. – Но мне стало жаль пушистого.

– И впрямь… Какой из тебя охотник, если кролика убить не можешь!

– Я и не стремлюсь им стать. Не люблю убивать.

– А есть любишь…

– Да, – довольно протянул Облако.

– Тогда зачем кичился, что попадешь в кролика?

– Хотел доказать, что я не бесполезен.

– Доказать Синице? – рассмеялась Шайна. – Он даже если и неправ будет, то все равно выставит тебя дураком. Такой человек.

– Знаю. А ты слышала, как он храпит?

– Нет, – удивилась Шайна.

– Как медведь гризли, – с улыбкой на лице сказал Облако. – Хра-а-а-а, хра-а-а-а… – издавал громкие звуки. Шайна звонко захохотала.

Они ехали и были настолько увлечены друг другом, что не заметили, как оставили позади небольшие рощицы и холмы. По правую руку тянулось большое Кленовое озеро. Оно огибало прерию, заставляя сворачивать влево, чтобы объехать его. Шайна продолжала смеяться, а Облако размахивал руками, громко рассказывая, как они с Синицей однажды уматывали от вепря.

В стороне от них, за резким спуском на берегу озера, расположился Скромный Лис. Он услышал голоса, отложил в сторону рыбу, которую до этого жадно обгладывал, и притаился. Как только голоса притихли, индеец поднялся на поле и посмотрел вдаль. Он увидел скачущих Шайну и Облако. Синица в его глазах выглядел мизерной точкой на горизонте. Скромный Лис растянул презрительную улыбку, но не торопился седлать своего коня. Он дал детям уйти. Его насытил страшный план, родившийся в голове. Воплотить идею не составляло труда, но для этого нужно время и подходящее место. Также он продумывал, как будет исполнять задуманное, ведь, чтобы получить истинное наслаждение, спешка не нужна.

Полоска солнечного света закрадывалась через щель между бледными досками стен конюшни. Гимли открыл глаза, в его ухо лилось нежное сопение Сентябрьского Ветра. Она спала, положив голову ему на плечо. Ни тугая боль в ребрах, ни желание хоть как-то размять позвоночник от долгого сидения в одной позе не вынуждали его пошевелиться. Гимли не хотел тревожить глубокий сон любимой женщины. Перед ним на земле, усыпанной сеном, лежал Лео Никс. Тот проснулся задолго до него, ерзал, но ничего, кроме этого, сделать не мог. Во рту тряпичный кляп, руки связаны за спиной, а веревка от кистей тянулась к толстой деревянной перекладине, за которой стояли лошади.