Мария Валерьева - Будничные жизни Вильгельма-Почитателя

– Ну иди, раз пришел. Но, если узнаю, что творите всякую похабщину – тут же полицию вызову!

Вильгельм развернулся и побрел на четвертый этаж, чуть не свернув себе шею на крутой лестнице, когда оступился и провалился в дырку между ступенями. Тихо ругнулся, скривился, когда увидел прилипшую грязь на ботинках. Дверь нужной квартиры он нашел сразу – страшная и облупленная, будто кто-то специально ковырял ее ножичком или ногтем. Вильгельм постучал, потом трижды позвонил в красный звонок, а потом снова постучал. Услышали в двадцать седьмой или нет – неизвестно, но вот соседка из двадцать пятой тут же вышла и начала покрывать Вильгельма трехслойным матом, мол, он ее дочь разбудил.

«Видимо, это и есть та самая Людка», – решил Вильгельм, оглядев крашеную бестию в цветастом передничке. Он пытался успокоить ее, но женщина все верещала. Из квартиры в самом деле раздался детский плач.

К счастью, словесная баталия продолжалась недолго – из двадцать шестой вышла женщина, вида весьма приличного, и загнала горе-мать обратно.

– Молодой человек, Вы к Виталику? – вежливо спросила женщина средних лет в домашнем костюме цвета хаки и в красивых, явно дорогих, очках. – Он, наверное, на балконе. Я слышала, как он чем-то бил по сушилке для белья. Давайте, я ему постучу в окно. А кто к нему пришел, чтобы я сказала?

– Скажите, что коллега, – криво улыбнулся Вильгельм, решив не разглашать имени, а женщина и настаивать не стала. Просто кивнула и ушла к себе.

«Приятная женщина», – подумал Вильгельм.

Через пару минут за дверью квартиры двадцать семь послышались шаги. Тяжелые, шаркающие по полу старыми вонючими тапками. Застучал ключ, раздался бубнеж. Дверь открыл «Виталик» – высокий и небритый, метра полтора в плечах, с огромными ручищами и карими глазами, которые нехорошо поблескивали.

– О! – гаркнул он. – А я ждал тебя! Сижу, значит, на балконе, расставляю банки, а тут тетя Глаша стучит и говорит, что ко мне какой-то «странный в черном плаще» пришел. Ну, так я сразу тебя вспомнил. Ты ж всегда как дурак одевался!

Вильгельм зашел в пропахшую чем-то кислым квартиру и ухмыльнулся, когда увидел Ванрава в полосатых трусах, разноцветных носках и засаленной футболке. Хотя, в таком месте он выглядел весьма органично. Они вместе прошли на кухню, где на плите варился какой-то гадкий настой, уселись за стол, накрытый скатертью с блеклыми ягодами.

– Слушай, а ты что-то еще больше на бабу стал похож. Волосы опять отрастил, похудел. Во, даже руки, и то – совсем уже бабские. У тебя ногти длиннее, чем у моей подружки! – засмеялся «Виталик» и полез в холодильник. – Давай хоть по пивку жахнем. Крепче я тебе предлагать боюсь, а то умрешь у меня дома – еще отвечать придется.

– Мне всегда казалось, что мы существа, вроде как, бесполые, Ванрав. Это я решил разделить людей. Должен знать, это же ты у нас специалист по социуму. – Гаденько улыбнулся Вильгельм и сразу же скривился.

– Если ты не умеешь пользоваться своими отличающимися от Джудиных, например, причиндалами, не значит, что у нас нет пола, – засмеялся Ванрав, сверкнув зубами. На плите что-то забулькало, поднялось фиолетовой пеной над кастрюлей в горошек. Запахло тухлыми яйцами. – Они там много чего говорили, только толка мало.

Вильгельм скривился.

– Ты мне лучше скажи, опять за старое взялся? Варишь «Гродемальскую лимонную настойку» у себя на кухне в многоквартирном доме?

– А что такого, кто меня здесь осудит? Это я для личного использования. Может, только иногда кое-кому продаю, разбавляю, конечно, сначала, а потом продаю людям, но так все в порядке, без нарушений! За одну кастрюлю столько, что можно половину этого жалкого дома скупить!

– Зачем тебе деньги? Ты можешь себе сколько угодно напечатать, – поинтересовался Эльгендорф, отпив чуть пива. Оно оказалось отвратительным, больше похожим на жидкие помои, но в совокупности с квартирой казалось приемлемым. Да и слушать Ванрава на трезвую голову не хотелось.

– Это ж весело! Азарт, Эльгендорф, забыл уже, что это? – гаркнул коллега и смачно сплюнул в окно, за которым серой грустью обливался город.

– А ты чего-то попроще выбрать не мог? Что-то не такое сильное, не самое, может, сильное, из нашего пойла? – спросил Вильгельм и хотел прислониться спиной к стене, но, завидев пятно неизвестного происхождения, решил не пачкать свой коричневый кашемировый свитер. – Людей совсем не жалко? У вас одна труба для вытяжек, люди надышатся, еще падать в обморок будут. У тебя, например, соседка хорошая…

– Думаешь, она не приценивалась? – спросил Ванрав и так громко загоготал, что кастрюля на плите отодвинулась к стене поближе. – Ты не смотри, что она такая порядочная на вид. Если придет полиция, она всегда скажет, что я просто плохой повар.

Вильгельм посидел пару минут, почувствовал что-то гадкое, разливающееся у его внутри. Это называли «разочарованием».

«Совсем в людях не разбираюсь», – пронеслось в голове Вильгельма, и Почитатель загрустил.

– Ладно, я к тебе не за этим, – вздохнул он и указал длинным костлявым пальцем в сторону плиты. – Мне тут Годрик передал, что будет в городе на днях и что я должен у тебя что-то забрать и отнести ему, чтобы он в Штаб отвез. Ты об этом знаешь, если мозги в кастрюлю не уронил.

Ванрав пропустил мимо ушей последние слова, отгрыз заусенец и вновь посмотрел на Вильгельма.

– Да-да, помню. Мне настойчиво присылали вчера по передатчику сигнал. – Закивал Ванрав и пошел мешать свое варево. – Я там копию снял, в спальне лежит. Оригинал тебе не отдам, а то посеешь еще.

– Да подожди ты! – раздраженно воскликнул Вильгельм, решив не обращать внимания на колкости. – Взять-то я возьму, мне еще кое-что надо.

– Что же? Ты решил навестить друга? В тебе проснулось что-то социальное? – Гадко улыбнулся Ванрав. – Скажи, Эльгендорф, ты наверное, и забыл уже, что значит веселиться с друзьями?

– Не начинай, ладно? Мне уже давно не до веселья… – вздохнул Вильгельм и потер виски. Воспоминания бурного отрочества полезли в голову совсем не вовремя. – Я думаю, что в Академии что-то случилось.

– В Академии? – наигранно удивился Варнав. – Там утроенная охрана, что там может произойти?

– Не надо глумиться! – рявкнул Вильгельм и отпил холодного пива, снова поморщился. – Я поймал на приемнике волну. Она прерывалась каждые пять секунд в определенном порядке. Такое бывает только в том случае, если что-то происходит.

– Ты думаешь, что какой-то идиот с Академии отправил на Землю сигнал? Кто тут помочь может? Ты? Ха-ха, очень смешно. Ты и себе то не можешь помочь, а еще кому-то другому?! – Ванрав, кажется, наслаждался происходящим. – Жак? Он сейчас греется на солнышке на каком-нибудь пляже и плевать хотел на наши заботы. Норрис вообще с ума сошел. В последний раз, когда я у него был, он бросился на меня с факелом и заорал: «Нечистый! Нечистый! Гореть тебе!» – Ванрав замахал поварешкой так, как безумец бы мотал чем-то вроде посоха или палки. – Вот тебе и твой обожаемый Норрис! Ну, а Годрика вообще эта планетка не интересует. Он сюда впервые приперся, наверное, во времена золотой лихорадки, чтоб выкачивать из недр «урбаний», пока людишки подбирали куски крашеного металла.