Олег Колмаков - Злая память

Впрочем, в офицерской среде Лютый был известен не только своим гусарством, успел он так же отличиться и на служебном поприще. О его ратных подвигах; успехах в локальных сражениях и серьёзных боевых операциях знали многие. Ну, а благодаря своему умению тактически и стратегически грамотно распределить силы, вверенной ему группировки, он уберег, пожалуй, не одну сотню жизней личного состава. То есть, обычных российских парней. Видимо не зря говорят, мол, неординарные личности, неординарны во всем.

Кроме того, в боевых условиях подполковник успел еще, и «отметиться» своей неуступчивостью во взаимоотношениях с нынешним генералитетом. Вопреки всему, Лютый горой стоял за каждого из своих солдат и офицеров. Что всегда вызывало у подчинённых определённое уважение. Потому и прозвали подполковника за глаза: «батей».

То ли характер у Лютого был действительно чересчур строптив… То ли, исполняя свой служебный долг, подполковник вовсе не гнался за служебной карьерой, не пытался угодить командованию… В первую очередь, он думал о выполнении поставленных задач, а так же, о рядовом солдате, на которого, собственно, и ложились основные тяготы и лишения военной службы… Опять же, хорошие взаимоотношения с Министром обороны, потому и мог позволить себе Лютый нечто лишнее… Так или иначе, но на протяжении всей своей службы на Кавказе, полковник так и не сумел найти общего языка ни с одним из своих непосредственных командиров.

По видимому, именно из-за этого и сложилось о нём в военных верхах общее мнение, как о командире, исполняющим приказы «наперекосяк», «по своему усмотрению» или «шиворот навыворот». Однако в целом, с поставленными задачами подразделение Лютого все же справлялся. Собственно именно это обстоятельство, и спасало подполковника от всевозможных взысканий, наказаний, лишений и тому подобного.

Учитывая вышеизложенное, а так же заканчивая разговор о всевозможных прозвищах Лютого, обязательно следует отметить и то, что кроме «батя» и «легендарный», к подполковнику намертво прилипло и ещё одно словосочетание. Коллеги и подчинённые в шутку величали командира «вечным подполковником». «Вечным», не в смысле бессмертным. Хотя и это имело здесь место, потому как за пять лет тяжелейших боевых действий, Лютый не только, ни разу не был серьёзно ранен, его и вскользь не коснулись ни вражеская пуля, ни осколок снаряда… Тем не менее, «вечным» он стал по совершенно иной причине.

Существовало стойкое убеждение, будто бы, очередное воинское звание, по причине прошлого «груза залетов», а заодно и нынешнего несколько своеобразного исполнения приказов – при всем к нему уважении, ну никак командиру не светило. Пусть и с сочувствием, но это знали и понимали уже все: от рядового, до Главнокомандующего.

Что же касаемо фамилии… Если не брать в расчёт глубокого шрама на правой щеке подполковника (кстати, полученного ещё в мирное время), то и внешне, и по своим человеческим качествам Лютый был полным антиподом своей суровой фамилии. С коллегами-офицерами, подполковник почти всегда был прост, открыт и не лишён чувства юмора. В отличие от многих иных командиров, в своих подчинённых, Лютый прежде всего видел единомышленников, людей выполняющих одну общую задачу. И только потом, они были для него подчинённые, военнослужащие ниже рангом, либо званием.

Вместе с тем, прилагательное «Лютый» в фамилии российского командира – нет-нет, да и наводило на противника определённый трепет. Ведь тот, кто не знал подполковника лично, воспринимал и ассоциировал командира, с нечто жестоким и ужасным, едва ли не с шайтаном…

– Здравия желая. Майор Князев прибыл для прохождения службы, во вверенную вам объединенную группировку войск, – на всякий случай, вытянувшись по стойке «смирно», отрапортовал с порога Валерий.

– Так заходи, коль прибыл… – встречая в своем рабочем кабинете нового офицера, Лютый вышел из-за массивного стола, который делал его, и без того невысокого ростом мужчину, ещё ниже. – …Майор, ты будь проще… Здесь тебе не плац Кремлёвского полка. А я, вовсе не Верховный главнокомандующий, принимающий тот парад… – после чего, подполковник протянул вошедшему руку. – …Ну, здорово, Князев… Значит, вместе будем теперь рубежи России защищать. Документы на тебя, ещё вчера в штаб доставили. Потому и успел я с ними, уж давно ознакомиться.

Скажу прямо: впечатляет. Личное дело, должен сказать, у тебя просто безупречное. Да, и Серёга… Имею в виду, вашего военкома Жадаева. Уж точно не стал бы раздавать свои рекомендации кому ни попадя. А ведь, по началу, с большим подозрением я отнесся к твоему назначению… – Лютый глянул на Валерия тяжёлым и испытывающим взглядом.

– Не понял… – майор и не думал скрывать своего удивления. – …Товарищ подполковник, ведь вы сами сказали: дескать, бумаги и характеристики в полном порядке…

– Именно это обстоятельство, меня и смутило. Уж больно в них было все гладко и положительно… – тяжело вздохнув, покачал головой подполковник. – …Ну, сам посуди. Мужик: от звонка, до звонка прошел две войны… Участвовал в бесконечном множестве серьёзных, боевых операций, и при всем при этом, ни единого взыскания…

– Каюсь, не безгрешен… – усмехнулся Князев. – …За пять лет войны всякое было… Да только огрехи мои, вероятней всего, с лихвой перекрывались чем-то иным. Потому и оставались они, как бы незамеченными.

– Ты, Князев, не оправдывайся. Характеристики – это бумага. Она всё стерпит. Вот только я привык быть предельно осторожным. С самого начала мне показался подозрительным тот факт, что офицер спецназа, да ещё и с таким послужным списком, вдруг решил перебраться в обычную воинскую часть. Считай, в пехоту. Причём, в добровольном порядке.

Твое бывшее подразделение – это элита, белая кость. Вы и за людей-то нас не считаете. Да, собственно, и куда нам до ваших супер бойцов. У вас сплошь кадровые офицеры; годами сложившиеся традиции; свой особый менталитет… А у нас совершенно иной контингент и совсем уж простенькая специфика.

Тут-то мне и подумалось: а не конь, ли ты троянский? Ни засланный ли ты казачок? Может, копать под меня кто-то начал, по серьезному?

– Коль возникло беспокойство, выходит, есть за что… – майор хитро подмигнул подполковнику.

– При особом желании, под любого из нас можно «наковырять» увесистую папку компромата. А учитывая то обстоятельство, что «врагов», не брезгующих мелкими пакостями у меня предостаточно, как пить дать, загнобил бы я тебя, Князев… На каком-нибудь дальнем блокпосту, в самой дыре, в самой жопе… Причём, невзирая на долгую службу с Жадаевым, на его рекомендации… Знаешь ли, своя рубаха ближе к телу.

Однако служит у нас один, хорошо знающий тебя человечек… Он-то и развеял все мои напрасные сомнения и прочие предрассудки.