Павел Полоз - Зеркала судьбы. Черные барханы

Черные угольки глаз рептилии внимательно следили за человеком. Высунулся раздвоенный язык, лизнул воздух и исчез за пластинами губ.

Санара поползла в сторону ящерки, повинуясь инстинкту выживания. Она все еще видела перед собой потоки живительной, такой прохладной и манящей влаги, и вся она должна быть в песке. Ее не волновали другие мысли.

Ящерка злобно зашипела и бросилась наутек, грациозно виляя хвостом и оставляя на песке причудливый узор.

Санара обеими руками принялась копать, расходуя остатки сил и остервенения. Песок летел во все стороны, осыпался, но яма углублялась. И все же, песок оставался сухим, как бы глубоко она не успевала его разрыть. Вместе с иллюзорной надеждой уходили и последние силы. Она застонала и села в яму, раскинув руки. Только теперь она задумалась, над тем, что произошло на закате и, не найдя внятного ответа, стала засыпать. Над округой разнесся тихий скулеж вперемешку со свистом.

* * *

Она поняла, что уже утро, но не могла сообразить, почему лежит в яме, под каким-то навесом. Глаза заволокло тонкой пеленой, и они все еще болели. Но самое главное – в рот капала вода. Самая настоящая, пусть теплая и чуть горьковатая, но вода, та самая, о которой она грезила, бог знает сколько часов, а может дней, подряд.

Санара старалась притворяться спящей, но с каждой каплей влаги, силы прибавлялись и требовали действия. Она чуть сместила голову, и вода попала в глаза, потекла по лицу. Только теперь ее внимание привлек, странный треск или хруст, будто тысячи камушков терлись друг о друга. Чуть позже и кожа уловила вибрацию воздуха.

Она старалась не делать резких движений. Осторожно протерла глаза. Зрение почти пришло в норму. Санара понимала, если бы ее хотели убить, поить бы не стали – вода ценный ресурс. Злить или пугать, без нужды, своего спасителя она точно не хотела. Она присмотрелась. Над ее лицом, чуть покачиваясь, завис странный водосток, больше похожий на часть какой-то белоснежной скульптуры, под которую она неизвестно как угадила. Поверхность водостока походила на дрожащую драконью чешую.

Конечно это не скульптура, сообразила Санара и осмотрелась. То, что она приняла за навес, так заботливо скрывающий ее от солнца, оказалось распростертое шатром крыло. Странный спасительный водосток являлся частью изогнутой драконьей губы. И вибрирующий звук, который не давал покоя с самого начала, объяснялся просто – треск тысяч и тысяч чешуек.

Почти неподвижно, утонув лапами в песке и расправив крылья, над девушкой стоял белоснежный дракон. Ей показалось не важным, как он ее нашел. Главное, что он ее узнал, он ее вспомнил, и теперь платил добром за добро.

Санара знала, что в предрассветной тишине, когда воздух еще прохладен, рептилия может регулировать температуру своего тела и конденсировать влагу на чешуе, а система кожных капилляров и мышечная активность позволяют перегонять влагу сразу в рот. Вот этой водой и поил свою недавнюю спасительницу молодой дракон.

Она вытянула руку и коснулась чешуи на подбородке. Аникс дрогнул, слегка отступил, все еще загораживая Санару от лучей восходящего солнца, и склонил голову. Сложно по глазам свирепого хищника определить, улыбается он или нет, тем более, если улыбка обнажает большие и острые клыки. Но белокожий гигант, казалось, улыбается, даже по-детски радуется.

Санара села, песок за спиной осыпался, заваливая яму в которой она провела всю ночь. Она коснулась ладонями шершавой чешуйчатой челюсти и притянула к себе. Прижалась к прохладной коже лбом.

Странные образы мелькнули перед ее взором: бескрайние пески, гигантские остовы скелетов, высушенные солнцем черепа. Следом пришло чувство безграничной тоски. Она хотела, послать ответный утешающий образ, но жажда все еще давала о себе знать, и ящер почувствовал это.

Дракон отступил еще, слегка развернулся и присел, вытягивая крыло, словно приглашал на себя забраться. Санара поднялась и ощутила, как заходил ходуном песок, а мир поплыл куда-то вбок и вниз. Она упала на колени и ощутила легкий толчок в спину, а затем тихое урчание. Волосы взъерошило близкое дыхание зверя. Дракон урчал и подталкивал ее на крыло. Санара поползла, на четвереньках, как в детстве, неуверенно и шатко.

Наконец она забралась на шею гиганта и прильнула к прохладной чешуе всем телом. Санара ощутила влагу пальцами и не сдержалась, стала слизывать капли росы с дрожащих чешуек, не боясь порезаться. Ящер утробно заурчал, словно засмеялся от нестерпимой щекотки. Она благодарно прижалась щекой к влажной коже и подумала о цветах, прохладе и воде. Чувство счастья и радости стало ответом.

Дракон выгнул шею. Что-то хрустнуло, чешуя с боков вздыбилась, и проступили хищные изогнутые наросты. В бою полезная штука и нападать и защищаться, поняла Санара, но сейчас он сделал для меня упоры, чтобы я не свалилась. Она согнула ноги в коленях, размещаясь почти с комфортом.

Ящер повел шеей, поднял и опустил крылья, словно убеждался, что наездница сидит крепко. Удовлетворенно рыкнул и стал взбираться на ближайший песчаный гребень. Наконец он резко рванулся, взмахнул, и Санару на мгновение прижало к прохладной шкуре гиганта. Они взлетели, разгоняя песчаную пыль.

Медленно, словно пытаясь что-то показать своей маленькой подруге, дракон набирал высоту и поворачивался, озирая горизонт. Санара оторвала голову от прохладной шеи зверя. Она узнала, то, что совсем недавно в образах пытался передать ей ящер.

Та странная белая скала, за которой она пыталась скрыться от солнца, оказалась клыком невероятных размеров. В приступе жажды и бессилия она не рассмотрела зубы поменьше, торчащие клиновидным частоколом, почти присыпанные песком.

Но это не главное.

За соседним барханом, почти до самого горизонта, начиналась россыпь чудовищных костей. Арки скелетов, в которые мог легко пройти локомотив поезда, с торчащими и сломанными ребрами, присыпал песок. Белые, отшлифованные временем и песком, черепа с пустыми глазницами вгрызались в дюны. Сочленения крыльев то тут, то там причудливыми узорами выстилали низины.

Кладбище драконов, поняла Санара, место последнего выдоха. Вот откуда пришло ощущение тоски, когда она коснулась подбородка ящера. Только теперь, понимание накрыло ее со всей силой. Она вспомнила друзей и, не зная зачем, обняла шею аникса, и подумала о другом драконе, что сейчас, быть может, парит над бескрайним океаном или лесной чащей.

По телу ящера прошла дрожь, и Санара поняла его желания. Еще не зная, как, но она поклялась доставить белоснежного ящера в мир Таваад. Они сделали прощальный круг и полетели прочь от тоскливого места упокоения, наверное, самых древних жителей всех миров.