Тим Шток - Артем. Электрический рассвет

– Это? – Поджав губы, Маша на секунду посмотрела на коробку. – Это тортик, пап, – сказала Маша и загадочно улыбнулась.

– Тортик?! – Сергей Петрович внезапно расплылся в широкой улыбке.

– Тортик, – кивнула Маша, продолжая загадочно улыбаться. – Чай будем пить. С тортиком.

Даже если бы в этот момент возле офиса «Рунеги» приземлилась летающая тарелка, она не произвела бы на Машу такого эффекта, какой произвело то, что произошло спустя несколько секунд: ее отец… расхохотался!

– Тортик!.. Ха-ха-ха!.. – Он не сдерживал смех, а Маша, улыбаясь во весь рот, сидела с широко раскрытыми глазами, не веря в происходящее.

Услышав нетипичный звук, доносившийся из кабинета шефа, Ольга, не на шутку перепугавшись, приоткрыла дверь и обомлела. Она буквально замерла от изумления, глядя на хохочущего Соболева. И впервые растерялась за много лет безупречной службы.

– Оль, ты что там застряла? – сквозь смех сказал Сергей Петрович и рассмеялся еще сильнее.

– Я просто подумала… – хлопая глазами, начала оправдываться Ольга.

– Да ты не думай! Сваргань с девочками нам чаю. Мы чай пить будем!

– Конечно, Сергей Петрович…

– Не видишь, что ли? Маша тортик принесла! – сказал Сергей Петрович, подчеркнув особую значимость кондитерского изделия.

Дверь за ошарашенной Ольгой закрылась. Маша, все так же улыбаясь, смотрела на отца.

Сергей Петрович вытер влажные от смеха уголки глаз, положил руки на стол, наклонился поближе к Маше и посмотрел ей прямо в глаза. Так, как смотрит по-настоящему любящий отец. Выдержав небольшую паузу и продолжая улыбаться, он тихо спросил:

– Ну? И как его зовут?

* * *

Ольга принесла свежезаваренный чай в чайнике с коричневым узором и золотой ручкой. Шеф пил чай только из своей кружки, которую в этот раз Ольга забрать не успела. Она было потянула к ней руки, но Сергей Петрович остановил ее жестом – мол, «не надо мыть, наливай так».

– Пап, а у тебя той кружки из Ноябрьска не осталось? – спросила Маша.

– А-а-а, есть! Достать тебе ее?

– Да-а-а, очень хочу!

Сергей Петрович развернулся в кресле и вытащил из нижнего отделения шкафа кружку, которую ему в свое время подарили во время поездки в нефтяной город Ноябрьск. На черном фоне белой краской был нарисован ожесточенно качающий нефтяной насос Микки-Маус, а под ним «диснеевским» шрифтом было написано «Херачим!»

– Помню-помню, ты ее очень любила.

Ольга налила чай в обе кружки, затем взяла торт и переместила его на журнальный столик. Через пару минут перед Машей и Сергеем Петровичем выросли блюдца с кусочками торта и серебряными ложками.

Когда Ольга удалилась, Сергей Петрович взял кусок торта и, прожевав его, спросил:

– Познакомились вы в кино, это здорово. Ну а потом что-нибудь было интересное?

– Ой, интересное – не то слово! – Маша с восторгом и в красках рассказала о том, какое шоу Артем устроил для нее во время посещения Шуховской башни.

– Ну это он молодец. Идейные люди – это всегда хорошо. Но ты же ко мне приехала с тортиком не после Шуховской башни? – Он вопросительно посмотрел на дочь.

– Н-нет… нет, конечно, – потупив глаза, сказала Маша. Потом она словно собралась с духом и выпалила на выдохе: – Пап, я у него уснула.

Сергей Петрович поперхнулся и замер с открытым ртом.

– Ты у него… что?!

– Да-да, заснула, пап. Кроме шуток.

Сергей Петрович медленно поставил кружку. Кому-кому, а ему было лучше всех известно о том, какие у Маши проблемы со сном на новом месте.

– И ты… То есть вы…

– Пап, он очень боялся меня разбудить, сказал, что я очень крепко спала. Мы с ним позавтракали, потом он работать поехал.

– Нет, погоди, Маш, ну ты взрослый человек, ты не подумай, что я там стану…

– Да нет, пап! – перебила его Маша. – Это я все прекрасно понимаю. Но нет. Я просто заснула.

– Да ты не подумай, что я… – не унимался Сергей Петрович. – Это твое дело, просто…

– Пап, да успокойся ты!

– А может, тогда просто он…

– Пап! И с этим все в порядке.

– А!.. – растерянно кивнул Сергей Петрович.

– Просто он очень заботливый и понимающий. И это не то, что мне хотелось бы себе надумать. Ты же знаешь, я не люблю мечтать. Просто он это показал. И я… я себя почувствовала сразу как-то по-другому. Я поняла, что он заботится обо мне так, как никогда никто не заботился. Ну, ты, конечно, не в счет.

Наступила небольшая пауза. Сергей Петрович смотрел то на кружку с Микки-Маусом, то на Машу.

– И… насчет того, о чем ты спросил. Я к тебе приехала даже не после того, как я у него уснула. С этого момента прошел уже почти месяц. А вот вчера, – вздохнув, продолжила Маша и замолчала, словно собираясь с силами, чтобы рассказать самую важную часть, – вчера я уволила Галицкого.

– Галицкого? – Сергей Петрович, прищурив глаз, посмотрел в потолок, пытаясь понять, знает ли он, кто это такой.

– Ну ты его вряд ли знаешь. Это менеджер из отдела международников, спец по Казахстану. Хороший парень, но работник из него некудышный. Я его уже два раза прощала.

– Ну и зря…

– Пап… Ты же знаешь, я добрая и терпеливая. Но всему есть предел. Он попросту забил на договор, решив, что его можно подготовить через неделю! Я поняла, что, если прощу его еще раз, другие расслабятся и тоже начнут работать спустя рукава, поэтому прямо на совещании сказала во всеуслышание, что у него есть время до вечера, чтобы написать заявление «по собственному» и передать дела. Все как ты учил, напоказ. Но ты же понимаешь, каких нервов мне это стоило. К тому же у него ребенок второй на подходе, ипотека… В общем, мне надо было прореветься и я уехала. Хотела, конечно, домой, но, сама не знаю как, оказалась у подъезда Артема. Ну и все ему рассказала.

– А, то есть до этого он не знал, кем ты работаешь?

– В этом все и дело, пап. Где – знал. Кем – нет. Ну а вчера я ему все рассказала. И про фамилию, и про институт, и про то, как норвежцев вытащила. В общем, все.

– А он? – Для Сергея Петровича наступил один из самых важных моментов: если его дочь заснула у кого-то, кто не воспользовался положением и оберегал ее сон, если этот кто-то не знал, кто она такая, и просто полюбил ее… – Что он в итоге сказал, когда ты ему все рассказала?

– А он сказал, что ему все равно. Потому что я ему очень дорога. А иначе бы он поступил как Гога, он же Гоша, он же Юрий…

– Он же Гора, он же Жора, – подхватил отец, кивая.

– Именно. И потом он еще спросил меня, поеду ли я с ним на всю жизнь в Тульскую область кроликов разводить, если он того захочет. Я честно ответила, что поеду. С ним – поеду, – сказала Маша чрезвычайно серьезным тоном.

Сергей Петрович многозначительно поджал губы и наклонил голову. В этот момент Маша чуть повеселела и продолжила:

– А после этого мы в «Детский мир» поехали, и он на это так мило отреагировал!