Наталия Бородачева - Изменить/оставить

– Уверены? Это холодный оттенок.

Аля подтвердила свой выбор твёрдым кивком в сторону постера и приготовилась на любые возражения сказать что-то вроде: «Красьте так, как я сказала!» или «Почему вы не делаете то, что просит клиент» или даже «Засуньте свои советы…» Она ещё никогда не хамила незнакомым людям. Она вообще не хамила. Разве что маме. Вернее, мама считала, что Аля ей хамила, если пыталась высказать мнение, отличное от её собственного.

Но мастер не вступила в дискуссию. Клиент прав. Ей всё равно. Алины заготовки не пригодились. Она снова тактичная хорошая девочка, которая не спорит со старшими. А Елена точно была старше.

Аля красила волосы впервые в жизни. Она помнила, как однажды оказалась в гостях у подружки и увидела, как дедушка красил седую бабушку чем-то вроде намотанной на палочку ваты. Аля заворожённо следила за процессом и посчитала этот ритуал одним из воплощений заботы. Как на фантике в жвачке Love is: «Любовь – это красить её волосы».

Иногда она пыталась представить, как её родители любили друг друга до того, как она родилась. Потому что «после того как» они друг друга уже не любили. Они никуда не ходили вместе, не смотрели телевизор обнявшись, не умилялись растущей дочке. Ничего не было «вместе». Была сосредоточенная мама. Подробностей в детстве Аля не знала, спрашивать боялась, потому что «любопытной Варваре на базаре нос оторвали», а без носа только сифилитики ходят. Спросить, кто такие сифилитики, она не решалась: ведь чтобы узнать, надо любопытствовать. Получался замкнутый круг.

Аля узнала о папе только в четырнадцать лет. Мама сняла гриф секретности, достала пачку фотографий. Молодая мама и симпатичный парень сидели на качелях, смеялись в парке, обнимались у какой-то парадной. Они казались счастливыми.

Не глядя ни на Алю, ни на фотографии, Алина мама сказала:

– Мы с самого начала не подходили друг другу. Я это знала. Он это знал. Наши родители знали. Ты должна предохраняться, чтобы не получилось вот так.

– Как? – не поняла Аля. Разве плохо, что она получилась? Живёт. Ходит в школу. Занимается музыкой. Делает уроки.

– Я могла учиться в университете. Я могла чего-то добиться. Я могла жить, – грустно сказала мама.

Что можно ответить? Извини, что я испортила тебе жизнь? Извини, что ты забеременела? Извини, что ты не сделала аборт? Захотелось освободить маму от себя. И себя от неё. Аля считала дни до восемнадцатилетия. Почему-то не сомневалась, что в 18 лет заживёт самостоятельно. Мало думала как, но думала, что заживёт.

И зажила.

8

– Ну что, нравится?

Голос Елены оборвал поток Алиных воспоминаний. Она так глубоко задумалась, что совсем не следила за процессом. Что-то смешивали, наносили, снова смешивали, наносили, обматывали пакетом. Или не обматывали? Аля очнулась, когда её повернули в кресле к большому зеркалу в тонкой металлической раме, как героиню телешоу, в котором из страшилки делают красавицу.

Но что случилось с лицом? Почему оно такого странного цвета? Это и есть «землистый» – эпитет из книжек для создания художественного образа? Именно это прилагательное лучше всего описывало цвет Алиной кожи, когда мастер торжественно показала ей результат своей кропотливой работы.

Эксперимент был провален. Вернее, не так. Оттенок волос был очень близок к тому, в который Аля тыкала на постере. Тут мастер заслуживала высших оценок. Но почему так ввалились глаза и вывалился нос?

– Нравится? – повторила вопрос Елена.

В её глазах Аля увидела усмешку, такую же, как в самом начале работы. «Неважно, что думаю я, важно, что думаете вы». Бе-бе-бе. Зачем же так уродовать человека? Надо было посоветоваться с ней перед покраской!

Сильный толчок в спину. Ни следа блонда. За спиной Елена.

– Уверены? Это холодный оттенок, – услышала Аля.

Теперь стало понятно, какие желания исполняет монетка: она даёт шанс принять другое решение, отмотать назад, переиграть. Взять из ящика зонт, выбрать другой коктейль, зайти в парадную с Колей, не целовать его, надеть перед выходом шапку, посоветоваться с опытным мастером – всё укладывалось. Аля переложила зажатую в кулаке под пеньюаром монету в карман. По пальцам пробежала судорога. Она и не чувствовала, как сильно сжимала ладонь. Наверняка останутся следы.

– Вообще-то не уверена. Может, вы что-то посоветуете? Я ни разу не красила раньше волосы, – Аля постаралась улыбнуться как можно милее.

Через три часа на Алю из большого зеркала смотрела настоящая рыжая красавица. Зелёные глаза засияли, цвет кожи из землистого превратился в нежно-персиковый, губы стали ярче. Нет, причина не в удачном освещении. Аля разглядывала себя в то же зеркало в тонкой металлической раме. Просто рыжий цвет ей подходил. Она когда-то была права, а мама – нет. И как только мастер сумела разглядеть, что волосы нужны именно такие – янтарные, многослойные! Ведь Аля всю вторую окраску сидела, недовольная собой и мастером, потому что устала, потому что постеснялась задать вопросы. Но Елена попала в цель. Аля робко потрогала новые волосы.

– Невероятно! – прошептала она.

– Вы невероятны! – улыбнулась мастер. – Можно я вас сфотографирую для своего профиля?

Аля засмущалась. Фотографии – это не про неё, и вообще где-то потом висеть на всеобщем обозрении. У неё даже ресницы не накрашены. Пока Аля собиралась с духом, чтобы отказаться, её уже поставили под профессиональную лампу и сделали несколько снимков.

– Давайте я отмечу ваш аккаунт на фото, – предложила администратор.

Аля отшатнулась:

– Какой ещё аккаунт?

– Ну страничку вашу упомяну, чтобы к вам новые подписчики пришли.

– Нет у меня никаких подписчиков, что вы. Я в эти игры не играю.

– А зря, – вздохнула администратор. – Вас бы заметили. Вы очень красивая.

Аля покраснела до корней своих новых волос, молча расплатилась и вышла.

9

Подготовишки были в восторге. Никак не удавалось начать урок – столько возникло вопросов про новый цвет волос. Её называли Златовлаской, Рапунцель и другими именами сказочных принцесс, которых Аля не знала, потому что бросила смотреть мультики лет пятнадцать назад. Сколько всего можно было бы обсудить с детьми – какие бывают цвета волос (не белые и чёрные, а официальные названия – шатен, брюнет, блондин), какие стрижки носят мальчики и девочки и как необязательно носить именно такие; вспомнить сказки, в которых с волосами связано волшебство (хотя бы бороду Старика Хоттабыча – тоже ведь волосы, а лучше про Самсона – заодно получилось бы про древнегреческие мифы), но эти темы не укладывались в образовательную программу и не могли гарантировать детям поступление в лучшие гимназии и лицеи.

Устав учебного заведения, в котором работала Аля, предполагал, что вместо весёлых дискуссий, расширяющих кругозор и развивающих любознательность, нужно организовать в классе тишину и писать буквы и цифры. Почему нельзя идти в школу, не умея читать и писать, если программа первого класса по-прежнему предполагает обучение письму и грамоте, никто не объяснял. У родителей конкретный запрос: подготовка к школе. Подготовка в узком смысле: научить ребенка писать, читать, считать. Про смену времён года, про дружбу и ненависть, про театры и музеи они сами поговорят на досуге. Только никакого досуга обычно у родителей нет. Они зарабатывают деньги, чтобы «дать детям самое лучшее», в том числе элитный учебный центр. Замкнутый круг.