Влад Бобровский - Отличники от других… Вторая четверть

– Отдыхай, сестрёнка, – ласково шепнул он девушке. – Завтра в шесть с четвертью утра будь готова.

– А может, я – на такси? Вам ведь, на занятия нужно, – попыталась протестовать она.

– Мы с Терентием отпросились, – успокоил он сестру.

– Спасибо тебе, Мишка, что всё так хорошо организовал, – прошептала ему на ухо девушка. – Ты лучший брат на свете! Так маме с папой и передам.

Они обнялись как в детстве, и Морозов с нежностью поцеловал сестру в лоб, пожелав спокойной ночи. Закрыв за ним дверь, Маша присела на кровать, не в силах двигаться. Усталость и боль в ноге, появившиеся ещё в самолёте, которые она всё это время старалась игнорировать, вновь заявили о себе с необычной силой. Застонав от спазма, девушка нашла в своей сумке сильнодействующее болеутоляющее лекарство из тех старых, которые изредка пила в прошлом году, учась ходить в больнице, и проглотила сразу две таблетки. Освободившись от одежды и протеза, еле заставила себя залезть в ванну. Горячий душ помог прийти в себя. Добравшись до постели, прежде чем провалиться в сон, девушка мысленно ещё раз поблагодарила брата за всё, что он сумел сделать для неё.

Утром – «Господи! Какое утро? В шесть ночи также темно, и хочется спать, как и четыре часа назад, когда ребята всё-таки ушли к себе» – Мишка зашёл ровно в шесть-пятнадцать, как и обещал. Спустились этажом ниже, где в студенческой столовой вкусно и плотно позавтракали.

– Не ожидала, что студентов так хорошо кормят, – заметила Мария, глядя, как брат с аппетитом уплетает вторую порцию котлет с гречневой кашей.

– Да. Этот момент студенческой жизни мне тоже по кайфу, – откликнулся молодой человек. – Ты наедайся, сестрёнка. Не знаешь, где и когда получится пообедать.

На лестнице их догнал Терентий, позвякивая ключами от «Запорожца». Судя по его спутанным волосам и открытому «тетрапаку 3 3 «Тетрапак» – Упаковка молочных продуктов и напитков из картона. Наименование от названия фирмы, в которой была впервые применена. » кефира в руке, молодой человек предпочёл завтраку лишних полчаса поспать. Машинка с утра ехала бодро, обгоняя в потоке даже троллейбусы и хлебные фургоны. Без «продуктовой корзины» под капотом баланс мощности маленького моторчика как раз соответствовал паспортной нагрузке. Водитель знал Москву лучше заправского таксиста, объезжая пробки и заторы по дворам, съездам и дублирующим улицам. Маша даже потеряла ориентацию, когда они вдруг выехали на широкое Ленинградское шоссе из какого-то переулка, проехав между давно брошенными, покрытыми слоем грязи, машинами. Терентий снова молчал. Мишка объяснил на ухо сестре, что его друг очень боится нарушить правила движения, пока нас везёт. Девушка улыбнувшись, попробовала вслух вполне заслуженно похвалить мастерство водителя, но добилась только того, что молодой человек еще больше смутился, покраснел и сосредоточенно уставился в лобовое стекло, словно вёл не «Запорожец», а сажал пассажирский самолёт в сложных метеоусловиях.

Наконец, приехали в «Шереметьево-2». Попрощавшись с ребятами на пограничном контроле, Мария привычно пристроилась в очередь сограждан, желающих вылететь куда-нибудь за границу. Те же круглые стойки с бланками таможенных деклараций, вокруг которых участники очереди сосредоточенно толпились, подсматривая друг у друга, словно списывали контрольную. Заполнив свою декларацию, девушка шагнула к будке с пограничником, протягивая свой паспорт. Тот, глянув на прошлогодние отметки о пересечении границы и свежую израильскую визу, внимательно осмотрел с головы до ног студентку с тростью.

– Цель поездки? – спросил он строгим голосом, не меняя каменного выражения лица.

– Лечение. Протезирование, – спохватившись, уточнила она, вдруг испугавшись, что он заподозрит у неё какую-нибудь заразную болезнь, из-за которой её не выпустят из Союза.

– Где родители? – продолжил допрос пограничник.

– Я сама еду. Мне скоро семнадцать лет. У меня паспорт. – На всякий случай, Маша давала развёрнутые ответы.

Пограничник уставился на документ в своих руках, словно увидел его впервые. Внимательно рассмотрел, чуть ли не понюхал свежую израильскую визу. С недоумением сравнил фото на ней с лицом девушки.

– Протезирование? Что, наши зубные врачи не устраивают? – запоздало осмыслив ответ, спросил он, в глазах Марии уподобившись своему коллеге из прошлогодней поездки.

– Нет. Я хожу на протезе. Еду, чтобы поменять на новый, – терпеливо пояснила она. – У меня приглашение из клиники.

Она показала чиновнику письмо Дезамеля и текст перевода, заверенный нотариусом. Тот пробежал глазами оба документа, присмотрелся к печати, затем снова – к девушке, опиравшейся на тросточку.

– Извини, я не знал. Сочувствую, – совершенно неожиданно сказал он. Затем снял телефонную трубку и сказал несколько слов абоненту на том конце провода.

Через несколько минут к ним подошли двое мужчин, одетых в одинаковые серые костюмы. Один из них наклонился в окошко и взял у пограничника Машин паспорт, авиабилет и письмо.

– Морозова Мария Фёдоровна, это ты? – спросил он, махнув перед лицом девушки раскрытым удостоверением КГБ.

– Что случилось? – встревожившись, спросила Маша у застывшего с каменным лицом и паспортом в руке чиновника.

– Пройдём с нами, – ответил он тоном, не предполагавшим возражений.

Другой легко поднял с резиновой ленты её чемодан и, не оглядываясь, пошёл вдоль красной полосы и скопившихся за ней пассажиров, мимо других пограничных будок в сторону дверей в стене, облицованной полированным серым гранитом. Маша в смятении поспешила за ним, сопровождаемая вторым чиновником. Они миновали железную дверь с кодовым замком, ведущую в длинный холодный коридор, и, метров через тридцать, вошли в одну из многочисленных дверей, оказавшись в небольшом помещении без окон. «Для личных досмотров» – Как гласила табличка на стене. Чемодан оказался на столе, и сотрудник в милицейской форме попросил открыть его. Маша щёлкнула замками, откинув крышку, и отошла к стулу, вопросительно глядя на людей, собравшихся вокруг.

– Садись, Мария. Тебе, должно быть тяжело долго стоять. – Без малейшей озабоченности в голосе проговорил один из чиновников.

К вещам девушки никто не проявил интереса.

– Можете объяснить, что всё это значит? – совсем растерявшись, спросила она. – У меня рейс через час.

– Думаю, не стоит об этом беспокоиться, – продолжил мужчина. – Сожалею, но придётся отложить сегодняшнюю поездку. Сейчас в пункте назначения твоего рейса, мягко говоря, небезопасно. Закрыто воздушное пространство для наших самолётов.

– Я знаю, что «Аэрофлот» не летает. Но, у меня билет на «El Al». И я еду только в клинику.