Валентина Батищева - Хозяйка дома в лесу безвременья

До самого вечера Наталья нашла себе кучу дел: занималась коровой и маленькой тёлочкой. Кормила, убирала, носила воды. Осмотрела свой огородик, инвентарь, затопила баньку. И как-то закрутилась, и только к вечеру поняла, что устала. И тут же пришло понимание: она полностью приняла, что это – её дом, что она тут хозяйка. Поняла, что не скучает за человеком, которого почти двадцать семь лет считала любимым мужем, ни обид нет на него, ни иных чувств. Не скучает за дочками, потому, как дочки выбрали свой путь, спутников себе. Милочка только. И то маленькая внучка наказала не скучать! Наталья стряхнула накатившую было хандру, прибрала за собой посуду, расстелила постель, в которую тут же прыгнула Мурка, и легла спать, погасив свет. Откуда здесь свет она ещё спросит у Саньки, а сегодня – спать!

Санька появился ближе к обеду, таща полную корзину яблок:

– Вот! Насушим и зимой будем компот варить или менять на что-нибудь!

– А как тут зимой жить? – Наталья не думала об этом раньше и теперь ей стало страшно. – Занесёт ведь по самую крышу! Мне коров в дом что ли брать?

Сашка опять улыбался:

– Вот скажете: занесёт! –

И занёсет! А скажете, как тем комарам, чтоб не доставали, так над вашим двором и снежинки не упадёт! Вы ж – хозяйка!

Наталья остолбенело уставилась на ухмыляющегося мальчишку:

– Ты шутишь сейчас?

– Да какие шутки, тёть Наташ? – пропыхтел мальчишка, затаскивая корзину в дом. – Ваш дом, вам и решать!

Он поставил корзину на лавку, плюхнулся рядом:

– Вот, баб Тоня яблок дала за помощь. Говорит: Спас яблочный нынче. Там делов-то было – два гвоздя прибить.

– Какой Спас, Сань, май же?!

Наталья села от него по другую сторону стола:

– Ты мне подробней объясни про дом, пожалуйста.

– Ну что тут объяснять? Ну вот, смотрите, – Санька взял из корзины яблоко, положил на стол. – это ваш дом, – сверху накрыл яблоко перевернутой чашкой.– Это ваша земля вокруг дома, внутри плетня. А всё вокруг – лес. Дом – это как бы… дом. Вы тут хозяйка, а лес… ну он – лес. Там свои законы. Через лес можно выходить куда угодно, вы пока не умеете. – Санька поднял на Наталью свои большие ясные глаза, ожидая реакции.

Наталья сидела, переваривая сказанное. Ей, человеку из обычного мира, где от точки А до точки Б люди передвигаются автобусами, машинами, поездами, самолётами, трудно было вообразить, что может быть как-то иначе. Но внутри она верила Саньке. Как-то сразу приняла это как данность.

– Сань, а баба Тоня где живёт?

– Так в Осиповке.

– А Осиповка вообще где?

– Не знаю, – пожал плечами Санька. – только у них вчера холодно было, мне баба Тоня платок на плечи накидывала, я как девчонка был.

У Натальи округлились глаза:

– А дед с дровами?

– Дед Семён? Так у него солнце палило, я взмок, пока дрова таскал.

Внутри у неё всё похолодело: "Неужели это всё возможно?"

– Тёть Наташ, да чего вы заморачиваетесь?! Пойдёмте, сами поглядите! Только оденьте что похуже, там, в деревне так не ходят.

***

Страх – очень странное, липкое чувство, обволакивающее душу человека, его сознание, не дающее почувствовать радость, счастье в моменте, свободу…

Наталья сжала в руке маленькую ладошку и шагнула на мостик над той самой речушкой. Мост на долю секунды удлинился и резко вернулся назад.

Саня заинтересованно смотрел на неё:

– Вы видите! Дорога – вы видите её! Вы – Видящая!

– Да, не первый раз вижу. Только я не понимаю что это.

Метров через пять лес резко закончился и путники вышли в солнечный день. Они стояли на краю обрыва, внизу, как на ладони, красовалось большое село. В дальнем конце сияла золочёными куполами церквушка. Вдоль обрыва, к селу, вела еле заметная тропинка.

– Баба Тоня на окраине живёт. С ней вас познакомлю сначала. – Санька шёл впереди, показывая дорогу. Открыв самую крайнюю, покосившуюся и потемневшую от времени деревянную калитку, Саня шагнул во двор. Мелкая дворняга забрехала на цепи, но увидев знакомого, закрутилась волчком и завиляла свалявшимся в колтуны хвостом. А Наталья уставилась на яблоню, что закрывала своими тяжёлыми, полными плодов ветвями, дом. "Может сорт ранний", – подумала она.

На покосившееся крылечко выступила обутая в старые калоши старушка, кутаясь в дырявую, скатавшуюся от времени шаль.

– Саня, ты, что ль, пострел?

– Я, баб Тонь. Я не один. Гостью вам привел.

– Гостью? Где ж ты её взял в этой глуши? Проходите в летник, чай ставь.

Старушка еле дошаркала ногами до Натальи, жестом приглашая идти за собой.

– Ну и кто ты будешь, гостья?

Наталья не успела и рта раскрыть, как Санька выпалил:

– А это родственница моя, тётя Наташа!

– Ох, поди ж ты! И кем ты этому пострелу приходишься? – старушка устраивалась за столом.

Наталья растерялась, сказала, первое, что в голову взбрело:

– Дальняя я… родственница.

Я, вообще, пришла поблагодарить за яблоки. Меня Саня угостил. Может вам помощь нужна?

Старушка разливала чай из запареных листьев и веток малины в старенькие, будто самодельные кружки. Достала небольшой кусок сахара, сколола немного с него ножом в блюдце и подвинула гостям. Наталья стянула с себя яркую куртку, взятую в сенях, казавшуюся чуждой среди стареньких вещей в доме бабушки.

– Сразу видно – городская, – кивнула та на куртку. – Я от помощи не откажусь. Да пока всё сделано. Спасибо помощничку моему, – старушка потрепала вихрастую Санькину голову. – дров только заготовить до холодов нужно. А то мужиков в селе нет, все на войну эту проклятую ушли. А ты из эвакуированных?

– Нет, я сама сюда приехала. Война от нас далеко.

– Война далеко, да ко всем близко. Каждого коснулось, во много домов похоронку принесла…

Посидели, повздыхали…

– Так ты, Наташа, где жить-то будешь? На постое или пустой дом займёшь?

– Да я там, – Наталья махнула неопределённо рукой.

– А то ко мне давай, одна я. Тоже не местная, хотя давно здесь живу. Было два сыночка, да оба погибли. А муж мой ещё раньше на тот свет отправился. Вон Санька иногда ночует, – всё веселей. Да вон детишек из детского дома сюда свезли, так бегают по дворам, помогают за угощение. А нам, старикам, много ль надо? Покалякали, отвели душеньку.

– Пойдём мы, бабанька, с детдомовскими тёть Наташу познакомлю.

– Так нету их, золотой мой, их на сенокос свезли спозаранку. Они для фермы сена заготовят, им зимой молока отпишут. Председатель обещал.

Наталья всплеснула руками:

– Как это? И малышей? На весь день на солнцепёк?

– Странные вещи ты говоришь, Наталья, – кто ж им, сиротинушкам поможет, коли не они сами? Война же!

Наталья не стала спорить со старушкой, оставшись при своём мнении. Но в органы опеки у неё появилась наведаться ещё одна причина. На обратном пути домой она молчала, погруженная в свои мысли. Молчал и Саня. Управившись с коровами, Наталья заварила чай, поставив вариться на вечер суп.