Валентина Батищева - Хозяйка дома в лесу безвременья

– Пьивет, баба Атася!

– Привет-привет, ягодка моя! Баба скучала. Как дела?

– Хаясо. Я в длугой садик скола пайду. Баба, я тебя лублу! Не глусти!

И связь прервалась. Но и этих мгновений Наталье хватило, чтоб быть счастливой. Когда пришли Демьян с Саней, она спросила:

– Как же мы жить-то будем? Нас в нашем "теремке" прибавляется, а места мало.

– Не боись, хозяйка, у тебя теперича своя горница есть. – Демьян махнул рукой в сторону стены. Наталья проследила за ней взглядом и увидела, как на ранее пустой стене появились две двери. Санька первый подскочил к дверям и распахнул обе. За первой дверью располагался городской санузел с ванной, а за второй была светлая большая спальня, посреди которой стояла двуспальная кровать, застеленная светлым лохматым пледом, у стены стоял шкаф, комод и письменный стол.

– Это ж кто тебя так порадовал, что дом шире стал? – почесал бородку Демьян.

– Да, я счастливая – с внучкой через зеркало поговорила.

– А такое как возможно? – удивился Санька. – Вы в силу не вступили, вы не могли ещё через зеркало ни с кем разговаривать.

Наталья пожала плечами:

– Ну, может, потому, что внучка тоже будущая Видящая?

В ту ночь она провалилась в сон без сновидений в своей новой спальне, которая ей очень и очень понравилась.

Утром за завтраком Наталья решила продолжить с Санькой прерванный вчера разговор:

– Саш, вот скажи: как ты и в прошлом жил и здесь? И как ты это совмещаешь, что можешь и туда и сюда?

– Человек проживает не одну жизнь. И в каждой у него остаются долги. И он эти долги гасит в следующей жизни, исправляет ошибки, хотя даже не помнит о них. Иногда маленькие дети помнят, но им никто не верит. А вот я помню и свои жизни и проживаю их снова и снова. Но не целиком, а несколько ключевых узлов, где произошло что-то важное, что может изменить дальше абсолютно всё. Но пока я ничего не смог изменить, поэтому опять пойду и к мастеру и к бабе Тоне и к Семёну и к детдомовцам и ещё там, – он неопределенно кивнул головой.

Наталья молчала, переваривая.

– А со мной ты зачем? А с бабой Фросей? Почему помогаешь нам?

– Ну с бабушкой вашей одна история, – мы ходили вместе редко, я свои долги раздавал, она целые сёла лечила. Раза три всего вместе ходили. С вами, видимо, будет история другая. Но большего сказать не могу. Так, что, к Семёну сегодня пойдём? Вчера ж не ходил, там дровами, поди, весь двор завален.

– Ну пойдём, поможем твоему деду Семёну. Одеваться как?

– Да как хотите.

– Демьян! Соберёшь гостинцев?

Опять мостик, опять коридор и вот Наталья с Санькой выходят из леса к окраине деревни.

– Может хоть что-нибудь расскажешь? Почему именно дед Семён из Тараевки?

– Нет.

– Это тайна?

– Нет. Лень.

– Вот ты! – она притворно возмутилась.

– Да что там рассказывать – он вам сам всё расскажет. Болтливый очень.

Санька открыл окрашенную в синий цвет железную калитку и они вошли в маленький дворик, заваленный колотыми дровами. Санька постучал в дверь, в окно:

– Дед Семён, я пришёл!

Ещё пару минут постучал и решительно начал собирать поленья. Наталья стала помогать. С шутками они таскали дрова за дом, в приготовленную поленницу. Когда решили присесть и отдохнуть, в калитку, сильно хромая на левую ногу, вошёл пожилой мужчина. В его руке был обыкновенный пакет с продуктами. Наталья удивлённо приподняла брови на Саньку:

– Это что, наше время?

– Угу.

– А чего не предупредил? Я б телефон взяла, детям позвонить.

Санька неопределенно пожал плечами и двинулся к хозяину дома:

– Здравствуйте, дед Семён.

– О, Санёк, здорово! – мужчина поставил пакет на землю и крепко пожал Санину ладошку левой рукой. Ну для Саши он и был дед, но Наталья никак не могла называть его: "дед Семён". На вид мужчине было лет шестьдесят. Ещё моложавый, но с серебряными прядями у висков. Опрятная стрижка, чистая одежда.

– Семён, – протянул левую руку Наталье.

– Наталья. Родственница Саши.

– Ого! Я думал, он – сирота.

– Что ж, ты Саня скрывал свою родственницу?

Саня отвел взгляд и пожал плечами.

– А мы вам помочь пришли! – поспешила сменить тему Наталья. – Вот дрова носим на задний двор.

– О, ну за это спасибо! А то мне протез лишний раз нагнуться не даёт. Рубить приспособился, а вот собирать – проблема. Пойдёмте в дом, я вас чаем напою!

За кружкой чая, дед Семён, обрадованный неожиданному слушателю, рассказывал историю своего детства – как они с другом Сашкой не сдавали свои пальтишки в гардероб, а прятали их в дупле дерева возле школы, а потом, отпросившись в туалет, сбегали с уроков. Как курили в сарайке и Семёнова мамка их поймала и обоим уши пооткручивала. И что Санька сильно уж похож на того, его друга, Сашку.

– Дед Семён, мы пойдём, дрова поубираем, а то у нас ещё дел куча, – перебил Санька, вставая из-за стола.

– Да, действительно, засиделись, – спохватилась Наталья.

– Заболтал я вас, вы меня простите, старика.

Дрова перетаскали в молчании, Санька пожаловался на занятость и распрощавшись с хозяином, они отправились в лес.

– Рассказывай, – попросила Наталья. – ты что ли был тем другом Сашкой?

– Я.

– И что произошло? Что ты ему должен?

Санька остановился, грустно вздохнул:

– В тот год снега много навалило и я его позвал с крыши фермы в сугроб прыгать. Там ещё одноклассница наша была, Настя. Перед ней и хорохорились. Мы только залезли, я на другую сторону соскальзывать начал и за Семёна схватился. Так вместе как попало и упали. А там такие столбы железные, к которым сетки крепятся, ну ему руку порезало, а нога в мясо. Настя помощь позвала, Семёна успели в район увезти. Ему потом руку сшили, но там что-то то ли с мышцами или сухожилиям, а ногу не спасли. Всю жизнь вон на протезе и не женился и детей нет. Прихожу помогать. – Санька тяжело вздохнул. – За всю его сломанную жизнь я виноват.

– А ты? – тихо спросила Наталья.

– А я что? Я сразу насмерть. Не мучился.

– Так ты мёртвый? – у неё встали волосы дыбом.

– Ну какой же я мёртвый, тёть Наташ? Я ж тёплый!

– А шрамы у тебя откуда?

– Ну это как напоминание мне о долге. Как очередной долг закрываю, тот шрам исчезает. Вот мы с вами за зеркалом сходили, ещё один шрам сошёл.

– А там что случилось с тобой?

– А там вообще странная история: я пробовал в тот день не воровать ни то зеркало, никакое другое уже несколько раз, но всё равно, видимо, в чем-то оставался виноват. Там оправу для этого зеркала я вырезал. Я должен был её позолотой покрыть, но я не успел просто. Это зеркало какая-то богатая сеньора заказала, мастер Винченсо ей его утром должен отвезти. Я думаю, раз оно не закончено, то оно ей не понравилось. А, вдруг, муж той сеньоры надавал мастеру плетей и он мне хлыста дал в сердцах, как вернулся? А сам умер через неделю от заражения крови? А теперь мы зеркало стырили, и у меня шрам пропал от хлыста, которым меня мастер по приезду "наградил". Значит он другое зеркало сеньоре отвёз и оно ей понравилось. И мастер жив остался и я так у него и остался в подмастерьях. А потом, может, как мастер и обещал, когда я вырос, в его мастерской управлять стал, ведь мастер не молодой был уже. Но скорее всего мастер меня хлыстом отходил за неисполнение и это я умер от заражения крови, – я не знаю. Я ушёл в этот вечер оттуда сюда. И коридор только в ту же ночь открыт. Никто не заметил моего ухода. Я здесь уже столько долгов закрыл и мог уйти туда, как я ходил туда сюда, а сейчас коридор закрылся.