Денис Лукьянов - 12 смертей Грециона Психовского

Если бы профессор рассказал любому нормальному, рационально мыслящему человеку о том, что за существо металось в лесах, этот, надо повторить, нормальный, рационально мыслящий человек сказал бы: «Да быть такого не может!», «бред сивой кобылы, сказки» или любую другу вариацию на эту тему.

Загвоздка в том, что Грецион Психовский считал рациональное мышление в таких вопросах дико скучным и бесполезным.

И не сказать, что был неправ.

Туристический лайнер с гордым названием «Королева морей» (спасибо и на том, что не «Титаник») бороздил водные просторы уже долгие годы. Гостям предлагали уютные каюты, отличный сервис и, самое главное, никаких спонтанных происшествий и айсбергов на пути. Что удивительно, море даже не бунтовало против броского названия лайнера – обычно природе не нравятся такие выпендрежи человека, и она их с удовольствием съедает, доминируя, властвуя и унижая. Но в случае с «Королевой морей» все как-то обходилось – видимо, нравилось морям и океанам эта королевишна.

В общем, когда корабль – включим в это слово и само судно, и команду, и капитана, и все-всех, кто составляет сущность любой морской посудины – причалил к берегам Комодо, то был спокоен, как волк на охоте. Да и беспокоиться, объективно, было не из-за чего – тур по островам Индийского Океана на борту «Королевы морей» проходил уже не первый раз, перед отчаливанием из порта судно проверили, спонтанных препятствий на пути не наблюдалась, Летучий Голландец не докучал, а пираты эти места как-то не особо жаловали.

Вот спокойная, расслабленная «Королева морей» и причалила к берегам острова Комодо с легкой душой, спустив трап. Лайнер, конечно, еще не догадывался, что на его борт взойдет профессор Психовский, а это ничем хорошим – ну ладно, ничем нормальным – точно не кончится.

И «Королева морей», легонько маячащая на кристальных волнах, даже не представляла, что ее ждет впереди.

Закончив с рисованием драконов и обойдя, как показалось профессору, все, что только можно было, Аполлонский и Психовский взошли на борт.

Поднимаясь по трапу, профессор специально остановился, чтобы еще раз оглядеть раскинувшийся остров – Грецион не ждал увидеть ничего интересного или нового, но интересное, не заботясь об ожиданиях Психовского, все же случилось.

Фантастическая тень снова мелькнула – как показалось профессору, очень близко.

– Все хорошо? – уточнил Аполлонский, положив руку другу на плечо.

– Лучше не бывало, просто показалось. После твоих ящериц и не такое с человеком случится.

Когда «Королева морей» отчалила, а остров стал отдаляться, превращаясь в невнятное, смазанное и бесформенное пятно посреди морской глади, Грецион Психовский стоявший на палубе и полной грудью глотавший теплый морской воздух, все же сказал, откинув сомнения:

– Мой дорогой Феб…

– Да, – наигранно нахмурившись, отозвался стоящий рядом художник.

– Помнишь я говорил, что мне что-то показалось?

– Ты же решил, что тебе ничего в итоге не показалось.

– Мне, – профессор отвлекся на почесывание густой желтоватой бороды. – Мне показалось, что я видел Вавилонского Дракона.

И если бы в этот момент кто-то из них посмотрел на удаляющийся песчаный берег, то заметил очень легкие и элегантные следы, которые мгновение спустя смыла морская волна, не оставив никаких улик.

***

Существу снова показалось, что оно в клетке, правда на этот раз – добровольно.

Вокруг было холодно, но исключительно из-за металла – зверь воспринимал его как дополнительные градусы, которые стремительно давили на столбик термометра, опуская все ниже и ниже. Металл внизу, справа, слева, сверху – почти как клетка, но с ощущением скорой свободы, с ощущением выхода.

Зверь добровольно метнулся сюда, почуяв в этом непонятном для него месте спасение.

На секунду в этом неуютном, но совершенно точно безопасном пространстве, существу почудилось какое-то движение. А потом зверь осознал – по-своему, – что действительно движется, но только не сам, ведь лапы его стоят на местах. Он двигался вместе с этим местом, не теряя связь с чем-то родным, находившимся еще ближе.

Существо улеглось, успокоилось и уснуло, а потому не заметило, как еще одна тень присутствия заклубилась где-то рядом.

И это, кстати, случилось во всех оттисках разом.

***

Над плещущимся океаном солнце мерещилось апогеем всех отражений, центром лабиринта кривых зеркал – мерцающий гранатовый шар постепенно утопал за линией горизонта, смешиваясь со своим же отражением на воде, окрашивая волны в цвет малинового сиропа и разбивая свет на осколки, утопающие где-то глубоко на дне.

Аполлонский, а за ним и Психовский, ахнули бы, увидь они такое прямо сейчас. Но в баре на лайнере «Королевы морей» этого великолепия видно не было, поэтому гости дивились только незатейливым интерьером в неоново-морской тематике с одной обязательной святящейся русалкой на стене.

И не то чтобы друзья были алкоголиками, или игнорировали природную красоту – просто завершение дня в баре оба посчитали прекрасным вариантом, хоть Грецион и посомневался в таком решении, но Аполлонский этого оттиска был локомотивом их дружеских отношений.

Вот и сидели, утонув в мягких диванах, потягивая кто что: Психовский – коктейль, Аполлонский – вроде как, если смотреть со стороны, виски.

– … я дивлюсь тебе, – продолжил Федор Семеныч беседу, начало которой безвозвратно потеряно. Говорить приходилось громко, чтобы перекричать назойливую техно-музыку. – Вот хорошо, что ты такие Рыбы, которые рвут и мечут все вокруг, несясь к цели, пусть и со своим вечным «ой, а я сомневаюсь!». А что было бы, будь ты ровно противоположным видом Рыб – и даже не думай сейчас шутить про Немо с Дори. Короче теми Рыбами, которые бесконечно ленятся и ничего делать не хотят. Посмотрел бы я на такого тебя.

Нужно сделать важное замечание, потому что от постоянных астрологических замечаний художника может треснуть голова – Федор Семеныч не был безумным фанатиком-сектантом, который верил только в звезды, читал по тридцать гороскопов на дню и каждое утро начинал не с похода в булочную, а с похода к гадалке в тюрбане. Просто Аполлонский, исходя из своего жизненного опыта и всяких причуд, считал, что астрология – вещь не такая уж глупая и бесполезная, и зачастую она действительно работает – конечно, это не значило верить первому попавшемуся на глаза гороскопу, где и тэт-а-тэт с Калипсо могли пообещать. Но если Грецион Психовский верил в силу созвездий лишь потому, что в это верили Шумеры, а Шумеры – это такой гарант качества, что попробуй с ними поспорь, то Федор Семеныч взирал на проблему более приземленно и с меньшей магическо-мистической коннотацией.