Владимир Ашихмин - Легенды Соединённого Королевства. Величие Света

Совсем «иной коленкор» представляли собой сгинувшие в тёмных веках эльфы. Некогда проживающие в сверкающем Тумиль’Инламэ, мистическом городе–дереве, когда–то произрастающем в дремучих кущах Великого Леса, они, в отличие от их недолговечных соседей, превыше всего ценили искренность и порядочность. Для эльфа поступить «неправильно», «превратно» и подло было прямо–таки немыслимо. Верные своим идеалам чести, они, более всего почитающие откровенность и непорочность, с достоинством несли титул самого высоконравственного народа всех Королевств. Однако если же принять к рассмотрению прочие племена, ныне обитающие с нами бок о бок, мы увидим, что и они обладают рядом положительных, вошедших в притчи, морально–этических специфичностей, ставящих их пусть и не на одну «доску» с эльфами, но как минимум где–то поблизости. Из–за географической смежности Железных Гор и Соединённого Королевства, культурные особенности гномов нам известны довольно хорошо, поэтому будет логичным покумекать вначале о них. Живущие в сословности и рьяно заботящиеся о своей репутации низкорослые крепыши зачастую действуют согласно установленным канонам поведения – и этот нюанс даёт прекрасную оказию подстроиться под «струю» предстоящей коммуникации. Обычно, вступая с кем–то в контакт, гномы решают для себя, кто перед ними – сородич, друг, «никто» или враг. В зависимости от того к какой группе будет отнесён «объект», такой шаблон к нему и применят. С врагом цацкаться не станут – голова с плеч, к «никто» – отнесутся с подозрительностью или отстранённостью, вероятно даже и с некоторой грубостью, для друга им не жалко ничего, а за соплеменника не глядя отдадут жизнь. Я, на поле боя получивший высочайший для «не гнома» статус – брат по крови, вошёл в чертоги Зарамзарата – столицу клана Надургх кем–то между «соплеменником» и «другом», и за то был окружен неподдельным вниманием и заботой. Дурнбад – благородный гном и старейшина войны, отправившийся со мной в путешествие, чтобы от всех жителей Будугая сражаться с Десницей Девяносто Девяти Спиц, готов был ради меня свернуть горы – и в этом желании, как в зеркале, отражается вся суть его соотечественников. Поданные Соединённого Королевства позволяют себе осуждать гномов: за жадность, замкнутость, за крутой норов и за многое другое, но ни один «бессребреник» не скажет, что обитатели Железных Гор не знают цену взаимовыручке и поддержке. А за доказательствами далеко ходить не надо – стоит только припомнить недавнее сражение у разрушенных стен главного града провинции Хильд, когда гномы Надургх, углядев с вершины Зарамзарата полыхающий сигнальный маяк Эльпота, поняли, что дело соседа плохо. и тут же поспешили ему на выручку. Верхом на снежных барсах они, словно серебряный клинок, врезались в беснующуюся орду Десницы Девяносто Девяти Спиц, чем отвлекли удар на себя и дали мне шанс закрыть изрыгающие потусторонних демонов червоточины. Если бы в тот кровавый день гномы не проявили беспримерную самоотверженность и не совершили бы ратный подвиг, Эльпот был бы стёрт с лица земли.

Безусловно, что в большинстве своём гномы, как и исчезнувшие эльфы, заслуживают того, чтобы им симпатизировали, однако, перебирая нации и раздавая им штампы и характеристики, нельзя обойти стороной и премилых мягкошерстов. Кто они и каков их темперамент? Прекрасно себя чувствующие в тороватых на разносортные территории Бархатных Королевствах, мягкошёрсты – те же коты, только прямоходящие и очень умные. Их средний рост без учёта хвоста варьируется от пятидесяти пяти до шестидесяти пяти дюймов, то есть немаленький. Имея очаровательные лапки и усатые мордочки, мягкошерсты славятся своими шаловливыми, а подчас экспансивными и плутоватыми нравами. В молодости я в составе «Грозной Четвёрки» не раз и не два странствовал по Бархатным Королевствам, и оттого могу с уверенностью заявить, что мягкошерст – мягкошерсту рознь. Бывают они всякими: елейными, вредными, мечтательными, осмотрительными, рациональными, озорными, ехидными, коварными и даже воинственными. Кстати, междоусобицы в Бархатных Королевствах – обычное явление. Однако в целом мягкошёрсты вполне миролюбивы. Ненавидят они только шипунцов из страны Острохвостии, конфликты с которыми не затихают уже тысячи лет. Что же касается людей, то к нам мягкошерсты относятся снисходительно, считая нас неловкими и жуть как нескладными «великанами». Впрочем, торговать с Соединённым Королевством им нравится. Периодически расписные корабли мягкошерстов, доверху нагруженные дурманным табаком, эфирными маслами, лунным песком и эссенциями вистулума, пребывают в рассыпанные по побережью порты Керана, где важные пушистые кормчие, купаясь во внимании местных зевак, отдают распоряжения о начале товарооборота. Что любопытно, в Хафлане, в городе хрустальных минаретов, рынков, пристаней и таверн есть посольство Бархатных Королевств – «Маслице и Блинок». Из него главный негоциант «Объединённого Союза Челночников», носящий почётный чин «перекупколап», ведёт прибыльный бизнес с «неуклюжими громилами», а выборный делегат из аристократического прайда «Белого Воротничка», со звучной должностью «щекоткореферент», проводит переговоры с королевским двором Соединённого Королевства. Здесь удобно упомянуть, что жители Бархатных Королевств хоть и называют себя мягкошерстами, на деле не все они покрыты шерстью. В пустыне Бао–Мяу, отгороженной от Цап–Царап саванны посадками кактусов, встречаются совершенно лишённые пушка «мурлыки». Подводя итог разбору трюизмов допустимо сказать, что мягкошерсты потешны и приветливы, однако не лишены самомнения и некой кошачьей изворотливости. К тому же, если того требует ситуация, они вполне себе могут показать внушительные зубы и сделать болезненный «кусь» тому, кто их обидел.

Между тем, моя дорога продолжалась. На Великий Лес стала опускаться дымка сумрака. Удлиняющиеся тени и загадочные мерцания, а также перешёптывания обомшелых деревьев и звёздные перемигивания вынянчивали во мне, натуре тонкой, некую сопричастность к мистическому антуражу доисторической чащи. Я чувствовал, как внутри меня разливается тайна наступающей ночи. Тёмные норы, воздух, полнящийся запахами каштанов, грибные семейства, проносящиеся мимо глаз едва различимыми сероватыми пятнами, и сама земля, беззвучно принимающая на себя бестелесные копыта Юнивайна, все это пленяло мой очарованный. Я вдруг осознал, что Великий Лес не просто огромный непролазный бор, наполненный живорезами и прочими созданиями, а нечто фантастически грандиозное и недоступное интеллектуальному восприятию. Всю сказочность и мифическую уникальность «Зелёного Моря», расплескавшего свои «воды–посадки» между Королевствами виалов, мягкошерстов и людей, можно вкусить, только если вопреки заслонам тенденциозности раскрыть перед ним свою душу. Купаясь в нахлынувшем на меня откровении, я не заметил, как призрачный конь подменил галоп неспешной трусцой.