Диана Волхонская - Последний Лучафэр

– Сейчас вернусь!

Вулкан помахал Санде и вышел из шумного банкетного зала в холл, где было пусто и сумрачно. Окна с восточной стороны давали мало света после полудня, а тот, что проникал сквозь занавеси, поглощали стены, обшитые темным деревом. Старинная черная мебель, бархатные диваны и кресла черничного цвета сливались с фоном, и только на позолоте картинных рам и подсвечников играли редкие тусклые блики. Вулкан осмотрелся. Словно в детстве, он ощутил себя муравьем, упавшим на дно огромной деревянной шкатулки. Впечатлительному Раду этот холл никогда не нравился: слишком зловещей казалась обстановка. Она и сейчас пробуждала смутную тревогу, однако общество навязчивой Санды, весь обед не отпускавшей его от себя, пугало сильнее.

Уже без малого четыре часа гости праздновали день рождения юной хозяйки дома.

Из зала доносились громкие веселые голоса, звон бокалов и музыка. Часть гостей, в основном курящих, вышла через вторые двери на открытую террасу, густо украшенную живыми цветами, и устроила там танцы.

Вулкан устал. Захотел побыть в тишине: сесть в глубокое мягкое кресло, или спрятаться на уютном диване под лестницей. Еще ведь с Кирикэ нужно поговорить, выбрать момент и спросить о купчей на имение.

Внешностью Кирикэ напоминал французского бульдога. У Вулкана когда-то был такой: коренастый, с приплюснутой мордой и неподвижным взглядом. Пес был добрым, а вот натура Кирикэ оставалась загадкой. Каталин велел быть с ним осторожнее. Утром в полиции он навел справки о новом хозяине поместья. Оказалось, тот не совсем честно разбогател, и среди его друзей встречались сомнительные личности. В последнем детективы убедились воочию – их посадили за один стол с ними.

– Сбежал от меня? – зазвучал хмельной девичий голос, и Вулкан оглянулся.

Перед ним вновь возникла Санда. Ее глаза призывно сверкали. Копна вьющихся каштановых волос, собранных на макушке, придавала ей кукольный вид.

– Хочешь прогуляться по дому? – спросила она и поставила бокал на комод. – Можем заглянуть в твою детскую – там все по-прежнему. Твой отец попросил ничего не менять в детской. Мы вообще мало что меняли в доме. Тут все такое изысканное.

– Пойдем, – согласился Вулкан.

Они поднялись на второй этаж и осмотрели комнаты. В библиотеке задержались. За книгами на верхней полке, куда без лестницы не добраться, Вулкан нашел игрушечного солдатика – спрятал его там в детстве, и от нахлынувших воспоминаний пустил слезу.

Это был любимый солдатик. Когда-то он приглянулся странной и мрачной Еве. Ее не интересовали куклы, зато манило все, чем дорожил Вулкан-младший. Пришлось спрятать игрушку подальше.

Если бы и отца можно было спрятать с той же легкостью! И пусть он пылился бы тринадцать лет всеми забытый и брошенный, зато в целости и сохранности!

Санда утерла раскисшему Вулкану слезы и повела на третий этаж, где, как и много лет назад, находились просторные спальни, небольшой рабочий кабинет и в самом конце коридора – детская.

Распахнув двери, Вулкан благоговейно застыл в залитой солнечным светом комнате. Здесь ничего не изменилось: гладкие белые стены, разрисованные детскими каракулями, коробки с игрушками и фотографии маленького Раду. На одном снимке красовалась его беззубая улыбка, на другом был запечатлен первый школьный день. А вот и третий снимок, в рамочке. На нем Раду позировал у озера Быля. Каждое лето они с отцом ездили туда, съедали по порции горячих колбасок в ресторанчике на воде и возвращались домой. Каким всесильным казался себе тогда Раду, счастливым и могущественным.

Почему отец не взял фотографии в хибару? Злился из-за долгов или хотел сохранить маленький осколок прошлого нетронутым?

– Помню эти фото, – грустно произнес Вулкан. – Я могу их забра-ать?

– Бери, – разрешила Санда. – Бери, что хочешь – тут все твое.

– Спаси-ибо, ты очень добра. Во что их положить?

Он поискал глазами пакет.

– Не заморачивайся, – махнула она рукой. – Завтра их доставят тебе в отель.

Со вздохом блаженства Вулкан сел на низкую кровать и принялся разглядывать рисунок постельного белья, на котором автомобили всех цветов и марок мчались по автостраде. Среди пестрого разнообразия нарисованных машин были и знакомые очертания кроссовера.

Детские мечты сбываются, когда о них забываешь.

– Надеюсь, Раду, ты тоже кое-что разрешишь мне, – сказала Санда и бросила на него хитрый взгляд.

– Что именно?

Она села рядом:

– Твой отец попросил не публиковать в интернете снимки этой комнаты.

Вулкан сообразил, к чему она клонит. Ему тоже не хотелось впускать посторонних людей в мир своего детства.

– И я прошу об этом, – с чувством произнес он.

– Зря, – ответила Санда. – Мы бы взорвали интернет. Я раскручиваю новый аккаунт. Это ведь и моя комната тоже.

– Не на-адо. Пожалуйста.

– Окей, – после короткого раздумья ответила она. – Но с одним условием: ты меня поцелуешь.

Улыбка заиграла на его лице: «Так-то лучше». Подобные просьбы поклонниц были делом привычным, и Вулкан научился выкручиваться.

– Переста-ань, – снисходительно потянул он. – Тебе только семна-адцать. Ты очень красивая, но мне не нужны пробле… – И не успел договорить – она набросилась с поцелуями и повалила его на спину. – Са-анда! – оттолкнул он ее. – Хватит!

– Не хватит!

Будто кошка, она вцепилась в его сорочку и рванула на себя – пуговицы посыпались на пол.

Вулкан вскочил с постели.

– Как я в таком виде появлюсь внизу?! – воскликнул он.

– А ты не уходи, – ответила Санда, легла на бок и провела рукой по оголенному бедру, казавшемуся в лучах заката перламутровым.

– Господи-и… – Вулкан поморщился. – Нашла время и место.

Он запахнул рубашку и вышел за дверь. Столкнулся лицом к лицу с Кирикэ и от неожиданности оба замерли.

– Ты пожалеешь, что отверг меня, Вулкан! – долетел из комнаты сердитый голос Санды. – Скажу отцу, что ты меня соблазнил! Его люди живого места на тебе не оставят! Что молчишь? Думаешь, отец не поверит? Еще как поверит! И врач подтвердит, что я не девственница! Ха-ха! На коленях приползешь!

Лицо Кирикэ побледнело. Сдвинутые над переносицей густые брови разлучились и поползли вверх.

Вулкан представил ужас, который творился в душе бизнесмена, внезапно осознавшего, что из-за дел упустил единственную дочь, и вымолвил со всей выразительностью, на какую был способен, одно лишь слово:

– Извини-ите.

– Не нужно извиняться, – сказал Кирикэ, – я все слышал.

– С кем ты разговариваешь? – заинтересовалась Санда. Выглянула из комнаты и при виде отца вскрикнула.

– Тебе лучше уйти к себе, – посоветовал он ей.