Камилла Ким - Долина теней. Последний артефакт

На следующий день хоронили смотрителя погоста.

На погребальные церемонии доктор никогда не опаздывал, он считал это дурным тоном. В городе его многие знали и считали неисправимым чудаком. Памятуя о его интересе, чисто научном, как он любил повторять, горожане сами приглашали У-ку, случись отойти в мир иной кому-нибудь из родственников или знакомых. Он в свою очередь считал своим долгом не только присутствовать при погребении, но и принимать активное участие во всех ритуалах. Если доктору казалось, что что-то идёт не так, он немедленно вмешивался в происходящее.

Надо отдать ему должное, в погребальных традициях он разбирался как никто иной.

Единственно близким себе по духу Покойник считал молодого антрополога Бену. По роду деятельности тот часто описывал в своих трудах обряды, в том числе и заупокойные, племён, изучением которых занимался. Так они и познакомились, – доктор пришёл с новеньким сборником в руках, горя желанием пожать руку автору. Поначалу Бену сторонился У-ку, который, казалось, был немного не в себе, но потом привык и даже получал удовольствие от общения с ним. Практически не имея общих интересов, они сдружились.

Бену познакомил доктора с оракулом, и вместе они составляли довольно эксцентричную троицу, и любой трактирщик привечал их как родных. После застолья они разгуливали по ночным улицам и громко пели, и вслед им летели пустые бутылки, куриные яйца, луковицы, ненужный хлам и проклятья разбуженных горожан.

Проснувшись поутру больным и разбитым в каком-нибудь незнакомом месте, Бену клятвенно обещал себе, что это больше никогда не повторится, что с сегодняшнего дня он будет вести исключительно здоровый образ жизни, но через какой-то промежуток времени всё повторялось снова.

Оракулу повезло, он никогда не страдал от похмелья.

Однажды во время очередного застолья после нескольких кружек вина подозрительного происхождения в светлую голову У-ку пришла мысль украсить цветами могилу своего бывшего приятеля, погибшего по глупой случайности, – он хотел миской зачерпнуть воды из колодца. Ему помешала луна, которая там плавала, и он попытался ее прогнать.

Результат превзошёл его скромные ожидания…

Иеро согласился составить доктору компанию, и Бену не оставалось ничего другого, как последовать за ними. Ноги его практически не держали, и он списывал это на усталость – в тот день друзья умудрились побывать в десятке трактиров и погребков, везде встречая радушных знакомых. Весь этот извилистый путь им пришлось проделать пешком, ни одна лошадь не согласилась бы их везти.

Доктор знал и подходящее место, где можно было нарвать цветов, – сад жены одного из городских старейшин.

Каменный забор показался Бену непреодолимой преградой, и Иеро пришлось его подсадить. Сад был великолепен даже при скупом свете звёзд. Ровные аллеи, вымощенные гранитом дорожки, фигурно подстриженный кустарник, тщательно спланированный рельеф и роскошные клумбы могли изумить кого угодно. Центром парка был большой фонтан. Прекрасный мраморный юноша опирался на копьё, сжимая в правой руке охотничий кубок, из которого изливалась струя воды.

Внезапно Бену почувствовал острый приступ жажды.

– Ваше здоровье, – пробормотал он, отпивая из фонтана.

В твёрдой уверенности, что перед ним профессор Исторического университета, Бену завёл разговор о насущных проблемах науки. Юноша-охотник с безмолвным равнодушием смотрел на него со своего постамента. Такого внимательного слушателя Бену ещё не приходилось встречать, и с каждой минутой он всё больше воодушевлялся, громогласно возмущаясь скупым финансированием, недальновидностью городского совета и невозможностью целиком посвятить себя любимому делу. Воображаемый профессор с ним соглашался, и Бену сразу проникся к нему симпатией. Плавному течению его ретирады мешала только невесть откуда взявшаяся икота, от которой он никак не мог избавиться.

Иеро расположился под деревом на шелковистой травке и закусывал извлеченным из кармана помятым пирожком с яблоками. Покойник бродил по ухоженным клумбам, выбирая самые лучшие цветы, которые вырывал с корнем. Теперь уже никто не смог бы взглянуть на цветники без слёз, они выглядели так, словно на них паслись овцы. Доктор оценивающе посмотрел на собранный букет, остался доволен результатом и протопал к Иеро через полянку нарциссов.

– Готово, – сообщил он весело, отирая рукавом перепачканное землей лицо. – Теперь можно идти на погост.

Вид у него был как раз подходящий.

– Идём, – согласился Иеро, поднимаясь на ноги. – Где Бену?

– Вон он, в фонтане, обнимает статую. В первый раз вижу столь ревностного ценителя искусства… Постой-ка, что это за звуки?

– Собаки, – меланхолично проговорил Иеро.

И в этот же момент в дальнем конце сада доктор увидел трёх больших черных псов. Свирепо фыркая, они пытались прорваться сквозь густую живую изгородь, слишком широкую, чтобы через нее можно было перепрыгнуть. Кусты сопротивлялись, но не сказать, что серьёзно. Листья и ветки летели во все стороны под натиском мощных лап и челюстей. Это зрелище могло привести в трепет какого угодно смельчака.

– Бежим! – завопил У-ку.

Доктор бросился к забору, но потом вернулся, чтобы помочь оракулу вытащить из фонтана до нитки промокшего Бену. Учёный не хотел отпускать статую, в его глазах стояли слёзы. Иеро пришлось пообещать ему, что завтра они сюда вернутся.

Собаки уже проникли в сад и мчались к ним огромными скачками, оглашая окрестности воинственным воем. Безвольного Бену перебросили через забор. Самый проворный пёс схватил доктора за штанину, вырвав приличный клок, и У-ку швырнул в него охапку цветов.

На погост в тот вечер они так и не попали.

На следующий день гудел весь город, – в лучшем саду Шам-Хесу кто-то вытоптал клумбы, разбросал цветы и отломал мраморный кубок от изваяния юного бога охоты. Вырвавшиеся на волю собаки довершили начатое. Был грандиозный скандал, жена старейшины грозилась найти виновных и задушить их собственными руками. Она была человеком слова, так что в серьёзности её намерений никто не сомневался.

Утром Бену вспомнил о ночных похождениях, и ему стало стыдно как никогда в жизни. С тех пор он стал более внимателен к тому, что он пьёт и с кем. Доктор же не помнил ничего, и Иеро не жалея красок пересказал ему всю историю. Покойник долго смеялся, а потом заметил, что ему ничуть не жаль хозяйки сада, этой старой ведьмы. Как-то раз она выплеснула ему на голову кувшин ледяной воды, когда он проходил под её окнами, а ведь не было закона, запрещающего ему петь там, где он сочтёт нужным, пусть даже у него нет ни голоса, ни слуха.