Николь Хагай - Этот камень оставила AnGel

– Ладно, успокойся. Никто дома не знает, что ты бросаешь университет. Пока не знает, – поправил он себя. – Я просто решил посмотреть свою новую квартиру.

– Свою квартиру? С каких пор ты называешь эту квартиру своей?

– Если хочешь, могу ответить, – ответил он, потушив сигарету после пары затяжек. Он осторожно пересек комнату, стараясь не наступить на осколки стекла.

– У меня дубликат ключей. Теперь эта квартира принадлежит мне, – он сел верхом на стул и тяжело вздохнул. – Мне жаль. Адвокаты не смогли найти завещание, по которому ты являешься главным претендентом на имущество бабушки, да упокоит Господь ее душу.

Сказав это Алекс, многозначительно посмотрел куда-то вверх.

Эна не поверила своим ушам.

– Это невозможно.

– Тебе следовало изучить гражданский кодекс в университете. По закону без завещания передача наследства переходит к нашей матери.

– Что со мной будет? – спросила она, словно ребенок, который ждал наказания за то, что съел сладкое в обед.

– Ты возвращаешься в Колумбийский университет.

Из ее глаз потекли слезы одна за другой. Она всхлипнула.

Алекс поднялся и подошел к ней. Он сжал ее хрупкие плечи, стараясь донести до нее всю серьезность своих слов.

– Послушай, я знаю, что ты очень любила бабушку, но сейчас ее нет. Тебя некому больше оберегать. Отец настроил мать против тебя. Она не даст тебе ни цента. С сегодняшнего дня ты бомж. У тебя нет ни дома, ни семьи. И ты не обретешь их, пока не закончишь этот гребаный университет. Под угрозой репутация семьи.

Эна закрыла лицо руками.

– Не хочу тебя слушать!

Он потряс ее за плечи, не обращая внимания на ее рыдания. Изнеженность сестры, ее беспомощность и самодурство раздражали его. При этом он любил ее настолько, насколько позволяло воспитание. В их семье было не принято излишне проявлять чувства. В отличие от родителей, которые полностью разочаровались в ней, он видел в ней скрытую силу. Ему хотелось, чтобы она во что бы то ни стало воспользовалась всеми возможностями, чтобы раскрыться.

– Приди в себя, очнись! Ты живешь в реальном мире. В реальном мире, а не в сказке. И здесь надо заслужить место под солнцем.

– Почему они так со мной?! – Эна схватила его за рубашку. Ее плач перешел в истерику. – Я должна учиться, только чтобы они могли вписать золотыми буквами в историю генеалогического древа еще одно имя, а мое состояние и желания их не интересуют!

Он сжал ее холодные руки.

– Ты справишься с этим, сестренка.

«Все это сон, кошмарный сон, который когда-нибудь закончится. Ведь в жизни не бывает, чтобы черная полоса невезенья была сплошной».

Со стороны казалось, что жизнь Эны – праздник, на который волей судьбы удалось попасть. Она росла в очень обеспеченной семье. Родители прочили ей успешную карьеру адвоката. Все ее родственники по отцовской линии из поколения в поколение передавали эту область науки: отец – член верхней палаты представителей в конгрессе, в прошлом прокурор, брат – адвокат, дедушка – бывший главный окружной судья, лучший в свое время, и мысль о смене профессии даже не обсуждалась. Так девушку и занесло в самый престижный университет штата. И, естественно, пропускать лекции было все равно что плевать в семейную традицию. По дому словно пронесся ураган. Эна, которой учеба вдали от дома давалась психологически очень тяжело, должна была несмотря ни на что закончить университет.

Больше всего родителей Эны раздражало то, что учиться их дочь умела, и умела очень хорошо. В школе она была любимицей всех учителей. Объяснения дочери казались всем капризами взбалмошной принцессы. В первый год обучения ее горячо любимая бабушка по материнской линии, Теона Геллано, которая какое-то время обладала авторитетом в их семье, старалась оказать влияние на отца Эны. Ее семья принадлежала к числу тех немногих почтенных аристократов, называющихся в народе нудными счастливчиками, с безупречной родословной. Теона втайне от всех переписала на нее свою квартиру в Верхнем Вест-Сайде, но, узнав, что внучка пропускает лекции, временно определила ее в студенческое общежитие. Попытки сбежать оттуда не увенчивались успехом. Ее силой отвозили обратно. Год спустя, когда стало известно о скоропалительной смерти Теоны, Эна вернулась домой, прорыдав две недели. Бабушка была единственной ниточкой, связывающей ее с родителями. Никто не замечал критически депрессивного состояния Эны, все были заняты приготовлениями к похоронам. За день до своего отъезда Эна предприняла последнюю попытку уговорить родителей позволить ей бросить университет на какое-то время, чтобы решить, что делать со своей жизнью, и определиться с будущей профессией, но все было тщетно. Бабушка говорила ей не раз, что разделит свое имущество между ней и ее матерью, как только ей исполнится двадцать один год. Узнав, что родители непреклонны, Эна выкрала ключи и переехала в бабушкину квартиру, но все ее надежды рухнули в это хмурое октябрьское утро.

Машина притормозила у общежития, но Эна не спешила выходить. Она с ненавистью смотрела в окно.

– Всего три года, – первым нарушил тишину Алекс, стараясь приободрить сестру. – Ты можешь выдержать три года, или это непосильный труд?

Она посмотрела на него глазами, полными слез. Ей очень хотелось выговориться, но его вопрос прозвучал с издевкой. Вместо этого она молча достала с переднего сидения рюкзак и вышла из машины, не попрощавшись.

Хозяева просторных апартаментов в эксклюзивной резиденции Челси с виду казались ничем не примечательными. Соседи знали лишь, что их арендуют два студента, которые были настолько обеспечены, что могли оплачивать несусветную ренту в этом фешенебельном районе. Встретив их на лестничной площадке или в лифте, они любезничали с ними, удивленные их воспитанностью и образованностью. Еще ни разу они не слышали из их квартиры громкую музыку в половине второго утра, непристойную ругань, не видели нетрезвых компаний.

Эта трехкомнатная квартира сразу говорила о том, что ее обладатели – двое состоятельных молодых людей. Гостиная была почти не обставлена мебелью. Здесь стояли только огромный, угловой, диван красного цвета, два кресла, книжный шкаф и плазменный телевизор. Где-то в углу разместился невероятно красивый торшер из розового хрусталя. Он походил на волшебное дерево с длинными хрустальными плодами, которые от легкого дуновения ветра слегка покачивались и еле слышно звенели, ударяясь друг о друга.

Спальные комнаты тоже отличались друг от друга. В одной стоял вечный беспорядок. На полу валялись грязные носки. У окна стояли письменный стол и компьютерное кресло. На столе – дорогой настольный компьютер, лампа и пепельница, заваленная окурками, на учебниках лежал большой блокнот с рисунками, выполненными грифельным карандашом. Под столом – куча скомканных бумажек. Постель застелена кое-как, на смятой постели разбросана одежда. Над кроватью висел плакат с Джебраном Халилем 1 1 Джебран Халиль – американский философ и художник. . Чуть приотрытая дверь лоджии раздувала страницы комиксов.