Лизелотта Вельскопф-Генрих - Изгнанники, или Топ и Харри

Пятеро сиксиков спешились. Дети увели лошадей пастись или привязать к колышку у типи владельца. Предводитель Колченогий Волк и воин Мудрый Змей жестом указали Маттотаупе и Харке спешиться, что те и сделали. Они стояли у своих коней, держа их за поводья. Колченогий Волк и Мудрый Змей скрылись в шатре, богато украшенном трофеями, вскоре вышли и пригласили дакота внутрь. Маттотаупа взял свое оружие с собой, и Харка последовал в этом примеру отца. К лошадям подошли двое сиксиков; они отогнали детей и встали возле животных, не берясь за поводья.

Маттотаупа и Харка вошли в вигвам; Мудрый Змей и Колченогий Волк последовали за ними и опустили входной полог.

Посреди вигвама горел огонь. Внутри было приятно тепло, а в котелке, висевшем над огнем, дымилась и благоухала похлебка из мяса бизона. Харка был голоден как волк, потому что последние дни они с отцом жили на дорожном запасе и сильно экономили. Но он не выдал свой голод ни движением, ни взглядом. Спокойно и уверенно он стоял на устланном шкурами полу у входа. Вождь сиксиков пригласил к очагу Маттотаупу, Колченогого Волка и Мудрого Змея. Жена вождя приготовила глиняные миски и роговые ложки. Детей в шатре не было.

Они вошли только сейчас. Мальчик возраста Харки и девочка значительно младше прошмыгнули сквозь прорезь входа. Мальчик повел себя так же, как повел бы себя и Харка: он остался у входа, но на расстоянии от чужака. Мальчики взглянули друг на друга, надеясь сделать это незаметно, но их взгляды скрестились. Однако это не стало поводом как-то выказать свои чувства, наоборот. Ни один не хотел выдать своего интереса к другому, и поэтому – как будто другой был виноват в неподобающем любопытстве – они отплатили друг другу ледяным и отторгающим видом. В этом оба они были мастера, особенно Харка. Не двигаясь, пристально смотрели в центр жилища, чтобы следить за происходящим. Девочка помогала матери; она двигалась так легко, будто была невесомой.

Воины еще не сели у огня. Вождь, высокий, сильный, с большим достоинством стоял напротив Маттотаупы, который был немного выше и стройнее. Мудрый Змей спешно вышел из вигвама и скоро вернулся с молодой девушкой. Ей было велено остаться у огня, и она, казалось, знала, для чего ее позвали. Она стояла скромно, опустив руки вдоль туловища.

– Как твое имя и что ты ищешь в охотничьих угодьях воинов племени сиксиков? – спросил вождь своего гостя, и девушка перевела эти слова на язык дакота.

Она говорила тихо и разборчиво, и Маттотаупа и Харка сразу поняли, что она родилась в племени дакота. Должно быть, она военный трофей сиксиков и уже давно живет в чужом стойбище.

– Мое имя Маттотаупа, и я должен сказать вождю племени сиксиков, что один из его воинов лежит со сломанной ногой в прерии, без лошади, без оружия, без накидки. Его имени я не знаю, потому что он мне не доверился. Мы убили волков, которые хотели на него напасть.

– Можешь ли ты, Маттотаупа, назвать мне какие-нибудь знаки, по которым я могу узнать своего воина?

– У него глубокий шрам на правом плече, как будто он однажды вырвал оттуда стрелу с гарпунными зазубринами.

Вождь и Мудрый Змей оживились.

– Так и есть! Это Темный Дым! Он попал в плен к дакота. – Но затем их лица снова омрачились. – Ты еще не сказал нам, откуда ты и куда направляешься, воин, называющий себя Маттотаупа. Темный Дым находится в плену у наших врагов, дакота. Ты мог видеть его как пленника и теперь хочешь заманить нас в ловушку.

– Тогда возьмите с собой меня и моего сына Харку, Убившего Волка, Охотника на Медведей, свяжите нас. Вы увидите, что мы честны с вами. Если все так, как ты говоришь, вождь, тогда Темный Дым сбежал и ищет ваше стойбище.

– Мы не связываем детей. Оставайся здесь. Твой сын пойдет со мной и поведет нас.

Маттотаупа понял смысл этого распоряжения. Если сиксики поймут, что их обманули, одолеть подростка будет легче, чем воина вроде Маттотаупы.

– Я согласен. Харка Твердый Камень, Убивший Волка, отправится с вами!

– Сразу, как только мы пообедаем. Ваши лошади тоже измотаны. Мы дадим твоему сыну одного из моих коней.

Вождь, Колченогий Волк, Мудрый Змей и Маттотаупа уселись вокруг очага, и жена вождя разливала похлебку по мискам. Маленькая девочка принесла Харке полную миску. Вообще-то, дети могут есть только после взрослых, но Харке нужно было подкрепиться перед выездом. Он быстро хлебал ложкой суп; варево было превосходным. Так готовили в его родном стойбище покойная мать и бабушка. Лишь раз Харка поднял глаза от миски, когда девушка-дакота выходила из шатра.

Нельзя терять много времени за трапезой. Едва Харка успел опустошить миску, как снаружи уже послышался топот копыт. Они с отцом переглянулись, Харка отдал ему все свое оружие, кроме ножа, лука со стрелами и револьвера, и вместе с вождем черноногих вышел из типи. Вождь хотел взять с собой в путь десять воинов. Юному Харке показали коня, на котором ему предстояло скакать. Чалый и Гнедой паслись среди типи; он быстро их стреножил. Затем взглянул на мустанга, которого ему дали сиксики. Это был пегий жеребец с темной гривой, молодой и горячий. Юноша вскочил на него, и конь послушно повиновался ему. Он пустил коня в галоп в сторону юго-востока, подгоняя животное гиканьем и давлением ног, чтобы развить полную скорость, а отряд воинов скакал вслед за ним.

Мальчику казалось, будто живительные потоки протекали сквозь его тело, сквозь чувства и мысли. Вызволять храброго воина из беды, да при этом еще и вести войско, среди которого был вождь племени, чувствовать под собой великолепного коня и мчаться вдаль по голой прерии, не видя впереди ничего, кроме неба и степи, не слыша ничего, кроме глухого топота неподкованных копыт, – вот чего ему так давно не хватало, и тем сильнее было ощущение гармонии.

Мальчик гнал коня. Каждый потерянный час, каждая потерянная минута могла стоить жизни человеку, ради которого они скакали. Маттотаупа и Харка оставили его, беспомощного, рано утром. Сейчас близился вечер. Только к ночи всадники доберутся до нужного места. Лучи солнца уже косо падали с юго-запада. Вскоре солнце оказалось за спинами всадников. Небо на востоке было ясное; ветер разогнал все облака. Когда Харка позволил коню перейти на шаг, чтобы передохнуть, он с опаской увидел, что небо начинает темнеть, а закатные лучи окрасили все красным цветом, удлиняя тени; вечер скоро должен был смениться ночью. Он снова пустил скакуна в галоп. До сих пор он не обмолвился ни словом с всадниками, что следовали за ним; да они бы и не поняли друг друга. Харка был предупрежден, что должен был остановиться на некотором расстоянии от того места, где лежал раненый. Там они хотели спешиться и рассредоточиться, чтобы не попасть в засаду.