Лизелотта Вельскопф-Генрих - Изгнанники, или Топ и Харри

– Шаман рода Медведицы по имени Хавандшита оклеветал меня перед собранием совета воинов и старейшин. Он обвинил меня в том, что я, находясь под действием огненного напитка, выдал белому человеку тайну, где в Черных холмах на землях дакота искать золото. Воины совета поверили лжи и изгнали меня. Но я невиновен; мой язык никогда не был способен к предательству. Мой сын Харка Твердый Камень, Ночное Око, Убивший Волка, Охотник на Медведей добровольно последовал за мной в изгнание.

– Стоит ли между тобой и твоим племенем кровная месть?

– Да. Моя стрела поразила одного воина рода Медведицы, который меня оскорбил. На стреле был мой тотемный знак. Так все в стойбище на Конском ручье узнали стрелу, пронзившую сердце Старой Антилопы.

Шаман сиксиков выслушал рассказ Маттотаупы, и ни один мускул не дрогнул в его лице, ничто не выдало его мыслей, поверил он дакота или не поверил? Не задело ли его как жреца то, что при нем обвинили в клевете другого жреца, пусть и из племени дакота? Не выдавая своих мыслей, шаман пристально вглядывался в лицо человека, назвавшегося военным предводителем, а затем он так же пристально посмотрел на мальчика и прочитал в его лице готовность дать отпор.

– Когда произошло все то, о чем ты рассказал нам, Маттотаупа?

– Прошлым летом.

– Где вы провели время снегов и морозов?

– В городах белых людей.

В ответ на это сообщение шаман долго и задумчиво молчал.

Вождь черноногих, сидя рядом, вообще не задавал вопросов и не сказал ни единого слова в ответ на то, что услышал. Он доверил решение шаману. И тот наконец заговорил:

– Я буду разговаривать с духами. Приходите все снова, как только солнце достигнет полудня.

Маттотаупа молча поднялся, еще более напряженный и готовый к обороне, чем в начале разговора, и вместе с ним поднялись остальные, чтобы покинуть вигвам.

Мальчика Харку, казалось, ослепило дневным светом, и он сощурил глаза в узкие щелочки. Девушка-дакота тем временем направилась к одному из самых дальних вигвамов, вождь – к своему жилищу, а Маттотаупа с сыном – к лошадям. Они взяли Гнедого и Чалого и выехали в прерию. Чтобы быть подальше от непрошеных разговоров, но и не настолько далеко, чтобы вызвать подозрения. Остановившись на обогретом и просохшем склоне, они отпустили коней пастись, а сами уселись на солнце. Маттотаупа неторопливо раскурил свою трубку, а Харка вертел в пальцах травинку. До полудня они не проронили ни слова. Когда солнце достигло высшей точки, они вернулись назад, отвели лошадей к табуну на чахлый луг у ручья и направились к вигваму шамана, в котором только что стихли глухие звуки барабана. С другой стороны приближался вождь черноногих. Но девушки-дакота видно не было. Мужчины и мальчик вошли в шатер.

Внутри все было по-прежнему. Шаманский барабан снова висел на кожаных шнурах на одном из задних шестов типи. Шаман стоял у очага, и внешне казалось, будто после их разговора не прошло нескольких часов и сейчас он продолжится после небольшой паузы. Но так лишь казалось. Все понимали, что жрец уже принял решение, которому всем придется подчиниться, потому что так решили «таинственные духи».

Хозяин жилища вновь разрешил своим гостям сесть и затем начал говорить, и на этот раз заговорил он на языке дакота. Произношение его отличалось от выговора урожденных дакота, и обороты речи были неуклюжие, но с помощью жестов и всем понятных знаков он мог объясниться. Вождь черноногих был удивлен, что жрец заговорил на чужом языке. Для него это было непонятное чередование звуков, по которым он мог лишь догадаться, что это язык дакота. Шаман, должно быть, научился чему-то от пленных и от девушки-дакота, а то и сами духи даровали ему эти знания. Так подумал вождь черноногих.

– Маттотаупа! – начал жрец, и дальше только Маттотаупа и Харка понимали его слова. – Ты пришел сюда, чтобы жить в наших жилищах. У нас достаточно воинов, и наше оружие победоносно. В наших вигвамах большие запасы мяса бизонов, антилоп и оленей, и помощь нам не нужна. Но для того, кто силен, не постыдно стать еще сильнее. Где живут смелые воины, другие смелые воины всегда желанны. Поэтому духи не препятствуют тебе и твоему сыну поселиться у нас, если совет воинов и старейшин и наш вождь будут согласны. Вы будете нашими гостями, возможно, много лет и зим, пока совет не решит принять вас как воинов нашего племени.

Шаман повторил сказанное вождю на языке черноногих, и тот выразил свое согласие.

– Как наши гости, – продолжил шаман, – вы должны показать себя как наши братья, так, как вы это уже сделали, приведя нас к Темному Дыму. Следующие задания будут сложнее.

– Назови их! – коротко попросил Маттотаупа.

– Мы обнаружили след человека, который ночью тайно прокрался к нашим вигвамам. Мы думаем, он говорил с девушкой-дакота. Эта девушка из рода, вождь которого молодой Тачунка-Витко. Может быть, это был разведчик дакота и они планируют напасть на нас. Может быть, он и еще раз явится сюда, тогда надо попытаться поймать его. На всякий случай следует понаблюдать за девушкой и подслушать, если она будет разговаривать с дакота. Лучше тебя этого никто не сделает, ведь ты знаешь их язык. Ты готов нам помочь?

– Хау, да! – ответил Маттотаупа, не дрогнув и не опустив взгляда.

– Мы выделим тебе и твоему сыну типи, а эту девушку поселим вместе с вами как твою дочь. Тогда тебе будет легче наблюдать за ней.

– Хау, да, – повторил Маттотаупа, но на сей раз его голос звучал по-другому.

Трудно сказать, уловил ли шаман эту перемену.

Жрец пересказал содержание разговора вождю черноногих, затем попрощался с мужчинами, и они покинули шатер вместе с мальчиком.

День был в разгаре. Многие воины были на охоте. Мальчики скакали на своих лошадях на другом берегу ручья, упражняясь в искусстве верховой езды. Стенки у большинства вигвамов были подняты, чтобы свет и воздух проникали внутрь, и было видно, чем заняты их обитатели. Женщины и девочки чистили горшки, вытряхивали шкуры, укладывали новые сучья около очагов, кроили и сшивали кожи при помощи костяного шила или вышивали, украшая их узорами из окрашенных в разные цвета игл дикобраза.

Вождь вновь привел гостей в свой вигвам и послал за девушкой-дакота. Он показал ей сложенные кожи и шесты для второго типи и жестом показал, что она должна взять столько, сколько сможет унести зараз. Вместе с ней и гостями он отправился на южную сторону лагеря, осмотрел с Маттотаупой поляну, выбрал с согласия гостя подходящее место и велел девушке приступить к сооружению типи. Она молча принялась за дело, не выказывая ни радости, ни неудовольствия.

Возвратившись с гостями в свое жилище, вождь подарил Маттотаупе и Харке достаточно одежды, одеял и шкур. Видно, он был удачливым охотником, и бизоньи шкуры и одеяла, шкуры антилоп, куртки, кожаные штаны, мокасины лежали грудой, так что он всегда мог делать щедрые подарки, как и подобает вождю. Сам он был одет аккуратно и практично. Только теперь у Харки нашлось время и желание получше рассмотреть этого человека. На лице вождя были морщины – вокруг глаз и рта, – какие появляются у людей, обязанных и привыкших принимать решения и отдавать приказы, и Харка начал догадываться, что этот вождь пользуется уважением не только в этом стойбище, где он в настоящий момент пребывал, но и среди всего племени сиксиков. То, что шаман обладал большей властью, не казалось противоречием, ведь жрец, судя по всему, был действительно хорошим лекарем и в глазах воинов могущественным колдуном.