Николай Львов - Трансформация. Книга 2. Забавы Саула

Дверь камеры открылась, вошёл высокий, стройный и ухоженный европеец примерно того же возраста, что и Лялин. Вспыхнула искра надежды. В чужих полудиких странах хочется верить в легенду о том, что европеец всегда придёт на помощь европейцу. Паша с трудом, преодолевая слабость, чувствуя боль от побоев во всём теле, встал. Ему был стыдно за свой вид.

Вошедший заговорил на английском. Этот язык для него был, несомненно, родным:

– Здравствуйте, мистер, я заехал по делам в этот полицейский участок и случайно узнал, что здесь в камере содержат белого. Это неправильно. Начальник этого участка – мой хороший знакомый, он разрешил мне поговорить с вами. Могу я чем-то помочь?

– Да, конечно! Всё произошло неожиданно. Я отправился в магазин за покупками. Полностью расплатился, и тут на меня налетели полицейские, стали избивать. Сказали, что я якобы что-то украл, и привезли сюда. Это недоразумение, ошибка, глупость! Верьте мне…

Паша вначале пытался сохранять достоинство, быть спокойным и рассудительным. Потом сбился, стал говорить торопливо, путая слова и мысли.

– Но бог с ними, пусть так думают, я готов заплатить! Ведь люди потратили на меня столько времени! Скажите им, я заплачу. Я советский…

Паша хотел сказать, что он советский дипломат, но осекся – признаваться, что он дипломат, было стыдно.

– …специалист. Помогите мне, я готов выполнить любые условия этих людей.

В глазах посетителя Паша прочёл сочувствие.

– И только-то? Не переживайте, я вам помогу. Мы компенсируем потери магазину, заплатим полицейским за беспокойство, и всё устроится.

Он подмигнул Паше и добавил:

– Верьте мне, через пятнадцать минут вы будете на свободе.

Иностранец вышел, и радость захлестнула Пашу. Возможно, никогда раньше он не испытывал такого душевного подъема. Сейчас весь этот ужас закончится. Может быть, он даже сохранит тысячу долларов, с которой уже мысленно расстался.

Однако прошло некоторое время, и в душе Паши появились сомнения. Ведь он сказал этому человеку неправду. Если у полиции действительно есть доказательства его воровства на кинопленке, то незнакомец не захочет ему помогать. Просто побрезгует. Тревога вновь охватила несчастного Лялина. Конечно, как только этот парень узнает правду, он уйдёт, не простившись!

Прошла целая вечность, а может быть, всего пятнадцать минут – и дверь открылась. Иностранец всё же пришёл, но уже какой-то неуверенный, смущённый.

– Мистер Лялин, я забыл представиться. Меня зовут Майкл Вудсон. Я третий секретарь американского посольства.

Павел! Вы позволите мне вас так называть? Всё оказалось намного сложнее. Моего влияния не хватит, чтобы вытащить вас отсюда. Через час суд. Им плевать, что вы дипломат. Видимо, в этой политической акции заинтересован министр то ли внутренних дел, то ли иностранных дел, а возможно, и сам Мубарак. В полиции есть все необходимые доказательства. Простите меня, Павел, но я ничем не могу помочь.

– А деньги вы им предлагали? – спросил едва слышно Паша.

– С учетом менталитета египтян именно с этого предложения я и приступил к переговорам. Они, кстати, согласны. Но условия их неприемлемы. Вначале они назвали сумму… Вы не поверите, Павел, в миллион долларов! Не буду вам рассказывать подробности нашего торга, а скажу сразу последнюю цифру. Сто тысяч долларов. Как я понимаю, у вас их нет. Я тоже не смогу достать таких денег.

Паша сник, жизненные силы вновь стали покидать его. Появилось безразличие, апатия. Единственное, чего он продолжал бояться больше египетских рудников и смерти, – это сослуживцев и руководство, да и всех соотечественников. Он совершил чудовищно постыдный поступок. Если они узнают, он никогда не сможет никому из них посмотреть в глаза. Он, коммунист, которому страна доверила такую ответственную, тонкую и деликатную вещь, как её международный престиж. А он! Он, советский разведчик, дипломат, стал красть в магазинах продукты, КОЛБАСУ!

Паша всё же собрался и, уже не заботясь о том, как он жалко выглядит в глазах американца, умоляюще посмотрел на него.

– Я вас прошу, помогите! Если мой посол узнает, я повешусь! Клянусь!

Майкл Вудсон, казалось, заколебался.

– Вы знаете, Павел, я очень боялся такой реакции. Я не хочу быть причастен к чьей-то смерти. Поэтому заранее позвонил одному своему соотечественнику. Он согласен вам помочь, но не совсем бескорыстно.

И тут Паша стал догадываться, что происходит. Компрометация с последующей вербовкой – классический приём всех разведок со времен Адама. Эта операция требует работы целой команды. Как правило, это несколько опытных разведчиков, сотрудники оперативно-технической службы и наружного наблюдения. Кроме того, попутно вербуется или используется «в темную» ещё много людей из числа тех, с которыми объект разработки сталкивается в повседневной жизни. Значит, все люди, с которыми он сегодня общался во время ареста и после – члены одной команды, цель которой – вербовка советского дипломата-разведчика Павла Лялина. Наверное, и полицейский Али, которого он сам готовил на вербовку, давно работает на американцев. Паша знал в лицо резидента ЦРУ Ника Хаммера, ему его как-то показали на приёме в американском посольстве коллеги по внешней контрразведке. Вербовка разведчика противника – высшее достижение резидентуры. Скорей всего, именно Хаммер проведёт вербовочную беседу. А кто ещё? Цэрэушников в Каире всего несколько человек, почти в десять раз меньше, чем сотрудников КГБ. Они берут не количеством, а финансовыми возможностями. Это много эффективней.

– Этот человек Ник Хаммер? – спросил Паша, теряя последнюю надежду.

Майк понял ход мыслей русского. Что ж, это упрощало его задачу. Он утвердительно кивнул.

Паша неожиданно успокоился. Самообладание вернулось к нему. Американцы решат все его проблемы, вытащат из этой выгребной ямы. И не важно, что они же и сбросили его туда. Важно то, что никто, кроме них, его из дерьма не вытащит.

Их не за что винить, это их работа, которую они мастерски сделали. А когда главная опасность будет позади, он что-нибудь придумает. Может быть, даже признается резиденту, скажет, например, что действовал так специально, чтобы проникнуть в ЦРУ, и его даже похвалят или хотя бы простят ему воровство. Паша недолго смог успокаивать себя подобными наивными мыслями и глупыми мечтами. В камеру вошёл Ник Хаммер.

Сегодня утром, как только Виктор переступил порог резидентуры, ему сообщили, что его ожидает Патрон. Патроном сотрудники называли за глаза резидента.

Витя Ветров работал в Париже под прикрытием старшего инженера Торгпредства более трёх месяцев. Первый восторг от встречи с городом его мечты уже прошёл. Нет, он не разочаровался. Проблемы и тревоги – вот что мешало ему наслаждаться этой встречей. Никаких успехов в работе у него не было. Вообще никаких. Перед ним как сотрудником научно-технической линии Внешней разведки стояла задача получения ценной научной и технической информации закрытого характера. Основной путь к решению этой задачи – вербовка агентуры из числа лиц, имеющих доступ к такой информации. За три месяца Витя не только не познакомился ни с одним интересным в этом плане французом, но и вообще ни с одним местным жителем. Мешали языковой барьер и неуверенность в себе. Потом возник страх собственной несостоятельности. Что, если он так и не сможет завести интересные для разведки связи, не добудет значимой информации? Тогда его признают бесперспективным и с позором отправят домой! Возможно, он вообще не создан для такой работы. А тут ещё эти партийные собрания! Они, как и в Москве, проходили ежемесячно и в том же ключе. Витя с отвращением ждал, что скоро его заставят выступить в прениях, и очень боялся, что однажды его «успехи» станут повесткой очередного партийного сборища.