Модест Майский - Я, море и мои друзья. Детские забавные истории

Когда меня собирают в садик, я всегда ору, потому что чувствую, как колется на моей спине, руках и животе эта проклятая серая новая шерстяная кофта, которую мне недавно купили на рынке, и которую на меня насильно надевают, а мне от этого очень неприятно и неуютно. Я пытаюсь сказать об этом маме:

– Колется, колется, а..а.., сними… Не хочу… а…

А она меня почему-то не слышит. И продолжает её на меня надевать. Не верит? Думает, я вредничаю Я кричу еще громче, чтобы привлечь внимание, чтобы меня услышали все, кто находится сейчас у нас в доме, и может быть помогли мне избавиться от кофты:

– Не пойду в садик, не хочу, колется кофта, сними, а…

Но мама на мои вопли не обращает никакого внимания. И на помощь мне не приходит никто. Потом мама надевает на меня пальто, застегивает, за ним опускает мне на голову шапку, и мы выходим с ней на улицу и идём в детский садик. Мне неуютно себя чувствовать в колючей кофте, и я всю дорогу об этом ей твержу…

Кстати, я потом всю жизнь ненавидел вещи, в которых присутствует шерсть, потому что они всегда кололись, когда я их надевал, и от этого меня пробирал мороз по коже. Когда я служил в армии, я ненавидел солдатскую шинель, мне в ней было неуютно по той же причине. Она тоже немного кололась, и мне приходилось это терпеть…

А сейчас я лежу в своей детской кровати в комнате в нашем маленьком саманном домике. Мы живём с мамой и папой во времянке, которую в основном построили сами, и в которой всего две небольшие комнаты. Одна из них служит также кухней и прихожей.

Мама жарит на сале картошку. Я чувствую запах, который разносится по всему дому.

Мама приносит мне к кровати еду. Ставит передо мной стул, а на него тарелку с картошкой и хлебом, маленькую вилку. Но мне совсем не хочется есть, не хочется вылезать из тёплой постели и вставать с кровати.

Пришла бабушка Шура. Принесла мне кулёк шоколадных конфет подушечек и мягкую игрушку, какую-то неведомую мне зверушку. Гладит меня по головке, спрашивает, как у меня дела, что у меня болит. Я закатываю глаза, изображаю усталый и болезненный вид. Мне нравится всеобщее внимание и забота моих родных. Пусть болезнь побудет со мной немного еще…

Моя мама работает в нашем городском парке на аттракционах. Она контролер и включает и выключает веселую карусель. Мальчики и девочки катаются на лошадках, оленях, медведях, слонах. А мама следит за безопасностью детей и взрослых.

Чтобы покататься на карусели, все покупают и показывают моей маме билеты. А мне не надо предъявлять для этого билет. Я её сын. Я могу кататься бесплатно, сколько хочу и когда хочу, и никто мне это не запретит.

А еще я могу кататься на специальной площадке на машинках. И я тоже пользуюсь этим от души.

Хорошо, что мама контролер и работает в парке на карусели.

Мы с родителями гостим у дедушки и бабушки, которые живут на хуторе. Весь этот день я бегал по бетонированному дворику, играл в мячик, пускал в небо бумажные самолётики. Следил за курочками и уточками во дворе и на улице. А потом дедушка показал мне пушистых серых кроликов и чёрных нутрий, которые сидели в своих клетках. А ещё в сарае гнездо ласточек и птенчиков.

– Дедушка, дай мне птенчика, – попросил я. – Я буду с ним играть.

– Нет, их нельзя трогать, – говорит мне дедушка. – А то их родители от них улетят, и их некому будет кормить. Пообещай мне, что ты их не тронешь.

– Хорошо, – соглашаюсь с ним я.

А потом незаметно подкрался к нам по улице синий вечер. На наш домик сначала опустились серые тени. А затем набежала откуда-то темнота. В комнате за окном с белыми кружевными занавесками стало черным-черно. На небе еще не появилось ни звездочки. Не выглянула из-за туч и бледная луна, чтобы осветить нам землю. Лишь соседские окна домов на той стороне улицы блестят в ночи желтым светом.

Мы все собрались в зале. Взрослые сидят на диване и жёстких коричневых стульях в комнате и смотрят маленький старый черно-белый телевизор, а я ищу и не нахожу себе занятия. Мне неинтересно смотреть телевизор. Я не понимаю, что по нему показывают, о чём говорят, и не понимаю, почему старшие внимательно и сосредоточенно уставились в эту маленькую коробочку, где мелькают какие-то лица и картины окружающей нас природы, о чём-то говорят, а мне никто не уделяет внимания.

А я хочу его и требую, а потому начинаю всех потихоньку тормошить и заводить. Я хочу, чтобы взрослые занимались мной, переключили свои интересы и внимание на меня, а не на какой-то телевизионный ящик. Разве я этого не достоин, и разве я не ценнее и важнее какого-то там телевизора?

Чтобы привлечь внимание, я хожу по ногам сидящих на диване и стульях взрослых, родителей и дедушки с бабушкой, и периодически пытаюсь упасть спиной на пол. Я так играю. Я наслаждаюсь в эти мгновения полётом, от которого у меня захватывает дух, а заодно проверяю реакцию взрослых, хочу, чтобы меня успели поймать, прежде чем я упаду и ударюсь спиной об пол, как это уже было однажды.

За мной зорко следят и всегда успевают поймать меня перед самым полом.

– На улице Бабай возле окна стоит, мы сейчас его позовем, он посадит тебя в мешок и унесет далеко-далеко, – говорит мне серьезно дед. Ему надоело мое баловство, и он устал от моих хулиганских действий.

Это действует на меня успокаивающе, но лишь на время. Я знаю, что Бабай существует. Это злой дед с седой длинной бородой и с большим мешком за спиной, куда может поместиться ребенок. Он стоит за окном дома в темноте, и может меня унести, если меня ему отдадут. И на несколько минут успокаиваюсь. Я не хочу в мешок. Не хочу, чтобы меня куда-то унесли. Не хочу оказаться среди чужих. Лучше быть среди своих.

Но Бабай всё не идет и не идёт к нам в дом, где уютно, тепло, светло, и совсем ничего не страшно, и я опять смелею и начинаю топтаться по ногам взрослых.

Мама с папой отвлеклись и о чем-то между собой говорят, наверное, обсуждают очередной эпизод фильма. Я тут же пользуюсь моментом и отправляюсь в полет спиной вперед с дивана на пол. Я думал, что меня подхватят перед самым полом на руки, после чего я буду звонко и весело смеяться, но меня на этот раз не успевают подхватить, как уже было до этого. «Бац»… Я чувствую, как приземляюсь на спину. Мне больно. А еще обидно, что меня не поймали, а, значит, не досмотрели. И тут же разряжаюсь громким криком на весь дом.

Взрослые ругаются между собой за то, что не уследили за ребенком. Расходятся по комнатам. Берут меня на ручки.

Папа обвиняет в этом маму, она оправдывается, что не виновата. Бабушка защищает свою дочь – мою маму. Папа уходит из дому на улицу, в ночь, наверное, позвать Бабая, чтобы он меня забрал. Дедушка ничего не говорит. Он носит меня на руках и старается успокоить, гладит по головке ладонью. Телевизор выключили. Все встали со своих мест, сюсюкаются и возятся со мной. Пытаются меня успокоить.