Василий Щепетнев - Лис на псарне

Иван Иванович тут же и одарил меня этими часами. С виду обыкновенные, «Командирские». А куда деть свои, верный «Polar»? А никуда. Оставлю их на левой руке, а новые – на правой.

Так и поступил. У новых часов браслет пластиковый, камуфляжной окраски, широкий, но удобный, нигде не жмет, не давит, через пять минут становится вообще нечувствительным. Главное, снять их нельзя. То есть ножом острым, особой стали, разрезать, пожалуй и можно, а без серьёзного инструмента никак.

Иван Иванович провел меня в оружейную, затем в тир на коротенькую пристрелку, после чего сначала на трехмерном плане, а потом со стен Замка и воочию показал тренировочные маршруты номер первый, второй и третий, и к семнадцати ноль-ноль довёл до дверей апартаментов Виктории Алексеевны Романовой.

Находились они в Северной Башне, наверху, на высоте двадцати пяти метров. По городским меркам – девятый этаж, и понятно, что поднимались мы не по лестнице (была там и лестница, спиралью вьющаяся вдоль стены), – а на лифте. Лифт шел очень тихо, после начального толчка и не понять было, двигаемся мы, нет. Возносимся. Перед лифтом внизу стоял охранник, кобура с револьвером на бедре, как у киношного ковбоя. В этом есть смысл: изготовить револьвер к стрельбе из такой позиции можно быстрее, нежели со стандартной армейской.

Однако, сторжко здесь.

Апартаменты представляли две комнаты, одна над другой. Нижняя – гостиная, верхняя – спальня. Обычные детские комнаты богатых людей, только расположены в башне Замка. Все это Иван Иванович рассказал мне, пока мы шли по галерее. В лифте он молчал – то ли от почтения, то ли от задумчивости, а, может, ему просто не о чем было говорить.

У дверей апартаментов я приготовился увидеть еще одного охранника, но нет, никого не было. Иван Иванович нажал на кнопочку звонка. Через минуту открылась дверь, и выглянула женщина лет двадцати пяти – гувернантка Виктории.

– Девочка вас ждет,– сказала она и провела внутрь. Сказала, между прочим, по-английски. Почему бы и нет? Почему бы мисс Эвелин, натуральной англичанке, и не говорить по-английски? Разумеется, о гувернантке мне тоже в двух фразах сказал Иван Иванович.

– Познакомьтесь, – продолжила гувернантка. – Виктория, это Иван Фокс. Иван Фокс, это Виктория.

– Ой, Иван, вы приехали! Я так ждала, даже дни считала! Вы – мой самый любимый спортсмен. Мы будем вместе тренироваться, правда?

– Правда, – подтвердил я. – Уже сегодня. Прямо сейчас. Вижу, ты уже одета.

– У меня форма, как у вас, я долго такую искала, мой размер, но нашла.

– Тогда не будем терять времени. Идём в тренажёрный зал.

Тренажёрный зал располагался в цокольном этаже – или в Замках этажи считают иначе? Сводчатые потолки, колонны, узенькие окна поверху – и ровный дневной свет, свежий воздух, слегка пахнувший хвоей.

Кроме нас, в зале не было никого.

Начали мы, как водится, с определения функционального состояния. Бежали по самодвижной дорожке, крутили педали велоэргометра, просто сидели-ходили, а датчики снимали показания – пульс, давление, ЭКГ. Тренировались рядом, бок о бок. Конечно, нагрузки разные, но это понятно и никого не задевает.

После тренажёрного минимума я посмотрел компьютерную распечатку. У Виктории – для её возраста – состояние было вполне приличное. На удивление, у меня тоже было не так уж плохо. Иногда перерыв в тренировках идет на пользу – необъяснимый феномен, встречается редко, и я не питал никаких иллюзий. Одно дело – тест-минимум, другое – индивидуальная гонка в реальных условиях, двадцать километров с четырьмя рубежами. Но проверять себя на длительных тестах я не мог, было важно, чтобы я и Виктория занимались одновременно.

– Как у меня, Иван? – спросила Виктория. Что ж, обращение в просто Ивана можно расценить, как то, что я становлюсь для Вики задушевным другом. А можно иначе.

– Лучше, чем у большинства – и это было правдой. По крайней мере, у Вики отсутствовали лишние килограммы. – Но я вечерком подумаю над данными, выберу оптимальный режим на эту неделю. А пока у нас есть немного времени – пойдем, постреляем.

– Из винтовки?

– Для начала из пистолета. Пневматического.

– А я думала, что биатлонисты только из винтовок стреляют.

– Практические биатлонисты стреляют из чего угодно. Лук, арбалет, рогатка, гранатомет – ничего не упустят. Это как играть на рояле: научился на одном, сумеешь и на остальных. Есть, конечно, тонкости, но смысл, я думаю, ты поняла, – поначалу я вместо рояля хотел назвать автомобиль, да передумал. Вдруг – душевная травма. Да и рояль не зря же стоял в башне Виктории. Небольшой, кабинетный.

И мы прошли в тир. Он был неподалеку, уровнем ниже.

Оружейник ждал нас.

Мы – вернее, я – выбрали «клайперы», патриотизм патриотизмом, но нужно же и на результат работать. Понятно, здесь они появились не случайно, пневматические пистолеты, как и другое оружие для тренировок, я заказал ещё в Москве.

– Как мне целиться? – спросила Вика.

– В твоем возрасте нужно учиться стрелять интуитивно. Как ходить, говорить, писать стихи.

– А в армии? Меня Иван Иванович обещал научить стрелять, как в армии.

– В армию приходят в восемнадцать лет. Часто – из-за отсрочек – и позже. И стреляют потихонечку. Экономят патроны. А стрельба – как игра на скрипке. Чем раньше начал, чем больше тренируешься, тем весомее шансы на успех.

– А вы когда начали стрелять?

– Почти в твоем возрасте.

Почти – это минус восемь лет. Виктории Романовой тринадцать с половиною. Мне отец подарил первый пистолет на пятилетие – маленький, почти игрушечный духовой «Диана-вайп». В десять лет я регулярно стрелял из «1377 Аmerican Classic», а к двенадцати добрался до полноразмерного огнестрельного оружия, и стрелял, пожалуй, лучше всех в деревне, куда ежегодно ездил на каникулы. Я не хвастаюсь, так оно и было. В детстве дети чрезвычайно пластичны и обучаемы, что скрипке, что гимнастике, что языкам, что стрельбе. Конечно, английский язык можно выучить и в сорок лет, но вероятность, что произношение будет неотличимо от природного британского, близка к нулю.

– Не смотри на прицел, вообще на пистолет. Есть ты и есть цель. Поначалу будет много промахов, это нормально.

Выбрав ростовую мишень (расстояние – десять метров), мы сделали по сто выстрелов. Вика сумела попасть несколько раз.

– Вот что значит возраст, – сказал я. – Люди, обычные студенты обычных институтов, когда им в двадцать с лишним впервые приходится стрелять из пистолета, как правило, не попадаю ни разу. Вся группа стреляет, пять человек, десять, пятнадцать – и никуда. То есть куда-то пуля летит, но не в цель. А у тебя – девять процентов попаданий. Запомни это число. От него будем плясать дальше.