Леонид Волчек - Миша

– Четыре минуты, – продолжил тем временем мужчина. – Столько у тебя осталось. Я могу спасти твою жизнь, но для этого нужно твоё согласие. Взамен тебе придётся служить мне. Как долго протянется служба, сказать не могу. Могу обещать, что эта служба будет выгодна нам обоим. Минута на размышление. Если согласен, закрой на три секунды глаза. Я знаю, это тяжело сделать, но ты постарайся. Не закроешь, я уйду, и уже ничто тебя не спасёт.

«Это дьявол, – подумал Миша. – Он пришёл по мою душу. Хрен ему, а не моя душа». Но затем, вспомнив, что он атеист с почти высшим образованием, Миша пришёл к выводу, что невзрачная, такая знакомая, но неузнанная личность, может быть инопланетянином, или существом из будущего. Почти все люди в минуты сложного выбора выбирают варианты, дарующие спасение, даже если моральная сторона спасения противоречит их убеждениям. Миша не был исключением.

Неимоверным усилием воли Миша сплющил веки и, досчитав до трёх, снова уставился в свинцовое небо. Мужчина достал из кармана небольшую чёрную матовую трубочку. Удерживая её одним из торцов в тридцати сантиметрах от Мишиной переносицы, он произнёс тихо:

– Не моргай.

Просьба эта была совершенно лишней, ведь моргать Миша был уже не в состоянии.

– Что, что вы ему делаете? – немного испуганно и настороженно спросил у знакомого незнакомца водитель «мультивэна». Он склонился над Мишей и незнакомцем, снова перекрыв собой вид на небо.

Мише страшно захотелось сказать водителю микроавтобуса, что это не его дело, чтобы тот отвалил и не мешал, но он продолжал всё также неподвижно лежать, глядя прямо перед собой в тонкое тёмное отверстие трубочки, притягивающей его взгляд, словно магнит.

– Диагностику, – коротко ответил мужчина, и водитель микроавтобуса выпрямился успокоенный.

Где-то в паре кварталов от них раздались завывания сирены, но милицейской машины, или машины скорой помощи, Миша определить не смог. Он ждал, когда кончик трубки засветится, ведь ничего другого произойти просто не могло. Как этот странный фонарик мог его исцелить, Миша не понимал, но не отводил от кончика трубки взгляда, несмотря на то, что желание насладиться в последние минуты жизни затянутым тучами небом, росло с каждой секундой.

Внезапно внутри трубки Миша увидел какое-то шевеление. Словно в ней начал клубиться угольно-чёрный, с перламутровым отливом дымок, сворачиваясь тончайшей струйкой в замысловатую спираль. Зачарованный его движением, Миша не видел ничего вокруг. Небо для него отошло на второй план. И вдруг, вспышка. Это не была вспышка света. Вспышка оказалась тьмой, всёпоглощающей, словно бездонная чёрная космическая дыра. Такая тьма возникает на мгновение после того, когда в глаза ударил нестерпимо яркий луч прожектора. Тьма, яркая до боли в висках. Миша хотел зажмуриться, но было поздно. Он почувствовал, как что-то вышло из его тела через глаза и исчезло вместе со вспышкой маленькой чёрной дыры на кончике трубки, а из бесконечных глубин мрака, какая-то неосязаемая субстанция проникла в его разбитый умирающий мозг.

Как ни странно, Мише стало легче. Он ещё не чувствовал каких-либо изменений в своём организме, но ощущение, что смерть отступила, спрятала свои острые кошачьи коготочки, которыми до этой минуты держала его жизнь цепко и безжалостно, было явственным и сомнению не подлежало. Небо над головой, бывшее секунду назад единственным сосредоточием его желаний, снова стало обычным фоном. Сейчас Мишу интересовал странный незнакомец. Рассматривая его лицо с мелкими чертами, Миша наконец-то осознал, кого напоминал ему этот человек. Невзрачный мужчина был похож на его отца и одновременно на дядю – родного брата отца. Казалось, лицо странного человека неуловимо меняло свои черты. Вот мужчина похож на отца Миши, а через секунду на дядю. От этой беспрерывной череды образов, Мишу затошнило, но рвотный рефлекс быстро стих, оставив место лёгкому головокружению. Миша удивлённо наблюдал за сменой ликов двух самых близких ему людей.

Отец и его брат были близнецами. Однояйцевыми. Миша различал их легко, несмотря на почти полную идентичность внешностей. Облик отца, погибшего три года назад в автомобильной аварии, был молодым, каким запомнил его Миша в двенадцатилетнем возрасте. Причиной, по которой этот облик был самым ярким в Мишиной памяти, оказалась смерть матери. Он, будучи подростком, запомнил не смерть мамы, ведь умерла она в больнице, где угасала долго, больше месяца, а лицо отца. Отца, хоть он и ждал кончины своей супруги, звонок из больницы застал врасплох. Он выслушал говорящего на другом конце телефонной линии человека, положил трубку на телефон, повернул к Мише побледневшее лицо и застыл, будто парализованный. Его взгляд проходил сквозь Мишу, словно сына не существовало, словно он стал невидимым. Именно таким Миша запомнил отца на всю жизнь.

Сегодня, вспоминая папу, Миша мог дать руку на отсечение, что отцовский взгляд не остановила даже стена, находившаяся за Мишиной спиной. Взгляд папы словно проследовал дальше, в бесконечность, туда, где в туманной искрящейся мгле следовала за призрачным поводырем в неизвестный мир мамина душа. Миша, будучи закоренелым атеистом во всём, в вопросе маминой смерти искренне верил, что папа в тот момент провожал мамину душу в Рай.

После смерти отца, Мишу забрал к себе дядя и пестил его, как родного сына. Своих детей у дяди и его жены не было, что позволило им отдать Мише всю нерастраченную любовь и ласку. Дядя умер от рака лёгких через два года после своего брата. Миша запомнил дядю таким, каким видел в больнице – иссохшим и слабым. Теперь, эти два лица мельтешили перед его глазами, меняя одно другое.

Человек с двумя лицами посмотрел в Мишины глаза, удовлетворённо кивнул сам себе, выпрямился и, сделав несколько шагов в сторону, начал безучастно озираться по сторонам. Приближающийся звук сирены внезапно стих, а через несколько секунд рядом с джипом остановилась машина скорой помощи. Два медработника, выскочив из машины, опустились рядом с Мишей на колени, закрыв от него окружающий мир, и начали осмотр Мишиного тела. Пока один считал пульс, второй включил фонарик и посветил им в Мишины зрачки.

– Где болит? – спросил медик, пряча фонарик в нагрудный карман форменной куртки.

– Нигде, – отрешённо ответил Миша.

Медики переглянулись. Один из них поднялся и вразвалочку направился к своей машине. Достав из машины носилки, он вернулся к Мише и расположил носилки на асфальте вдоль Мишиного тела.

– Помогите положить пострадавшего на носилки, – обратился он к водителям джипа и микроавтобуса.

– Так болит? – спросил второй медик, стоявший перед Мишей на коленях, и ущипнул его за тыльную часть кисти.