Александра Ковальски - Летопись Океана. Старый город

– Из нас троих только Абель получил достойное образование и…

– Ты говорил, что вы выросли вместе, – прервала Шарля девушка.

– Ну, почти. После того, как я отправился в море, мы с Абелем не виделись несколько лет… пока однажды бриг, на котором я ходил с Морисом, не был атакован «красными мундирами». Мы попали в плен и должны были быть повешены, но, – Шарль улыбнулся, снова прикоснувшись к перстню, – один из лейтенантов помог нам бежать. Мы были в открытом море и, перерубив буксирный канат, увели свой бриг прямо из-под носа англичан… мертвых англичан.

– За то предательство лейтенант Кестрел дорого заплатил, – вздохнул Морис, тоже коснувшись своего перстня с алмазом, – он погубил свою свободу, жизнь и карьеру. Ради этого черноглазого прохвоста! А спустя еще несколько месяцев, чуть не погиб, ради безумной затеи Доуэла по захвату «Вандерера» и эскадры…

– Абель никогда не мог отказать своему названному брату, – улыбнулся Шарль. – Почти никогда. А насчет моих лебедей… Это была идея Абеля, я уже говорил миллион раз! И дело было вовсе не в нефах. Абелю нужен был его корвет. «Свет во тьме», разве ты не помнишь, Морис, как истово Абель желал заполучить этот корабль?

– Ну конечно… – фыркнул старший пират. – Вы оба были хороши, но Абель едва не погиб, а ты заполучил самую большую и смертоносную эскадру в свои руки.

– Не драматизируй, Король получил, что хотел, а что касается нефов, – улыбнулся Шарль, – ни всех покоряет закон и честь, некоторым нужны не доблесть и удачливость капитана, а крепкий линек да старый добрый грог вдоволь…

– Да… несмотря на то, что мы очень разные, мы стали друзьями, – улыбнулся Морис. – В знак нашей дружбы с той поры мы носим эти перстни, символы того, что земля, море и воздух Кариб поистине подвластны лишь нам! Пиратам!

– Да, я видела такой же перстень, но с сапфиром у Абеля. Что они означают? – спросила рыжеволосая.

– Триада, вечный символ, – улыбнулся Шарль. – Воздух – это Вера, а именно Морис всегда вел нас за собой, мы верим ему. Кому как не сыну священника носить символ Веры? Поэтому перстень с алмазом. Море – это Надежда, потому что именно с этими чувствами мы каждый раз выходим в рейд, надеемся на удачу и полагаемся на счастливую звезду. Море – это Закон, единственный для нас – пиратов Братства. Кому как не Королю Братства – Абелю Кестрелу вершить закон и кому иному может принадлежать море? Поэтому в его перстне сияет сапфир. Земля – это Вечность, а еще и бессмертие, безопасность и предсказуемость. Мои видения бывают разными, а не только о тебе, – снова улыбнулся Шарль. – Поэтому в моем перстне изумруд. Я своего рода хранитель этого Братства и, порой, именно я решаю, когда и в какой рейд уйдут корабли…

– Триада, значит?

– Да, мисс Кондор, именно так, – шутливо отвесил полупоклон Доуэл.

Спустя 2 года после укрепления пиратского гнезда, Король Братства – Абель Кестрел – объявил о своей женитьбе на Азалии Кондор. Годом ранее у них родился сын, который теперь, когда Абель подтвердил слухи о своем отцовстве, становился наследником целого «государства».

Через несколько дней после свадьбы Короля, случилось то, чего так боялась, но не могла предотвратить рыжеволосая дочь цыганки.

***

В дверь капитанской каюты осторожно постучали. Несмотря на то, что пиратское гнездо было достроено и уже мало-помалу обживалось, Абель так и не обзавелся домом на берегу. Его корабль и был его домом. Всем, кто хотел получить аудиенцию у Короля, приходилось прибывать на борт флагманского корвета «Lux in tenebris». Нынешний гость бывал здесь редко, но несмотря на это почти всегда входил к капитану без стука. Это было право Мориса Фанга. Мало кто знал, что именно он – беглый заключенный, сын священника и портовой шлюхи, и был основателем Братства, умело скрывающимся за спиной Абеля.

Король поднял голову от бумаг и карт. Узнав Мориса, он, вымученно улыбнувшись, спросил, не тратя время на церемонии:

– Как поиски? Успешно?

Морис с сожалением отрицательно покачал головой, а вслух добавил:

– Никто ничего не знает, но слухи ползут недобрые…

– Что за слухи?

– Якобы Шарль сделал предложение девушке, но она предпочла ему другого. С горя он подался в бега.

Король улыбнулся.

– Это слухи, Морис. Ну, какая девушка могла отказать нашему другу? Шарль – завидный жених. Любая девушка, не раздумывая, согласилась бы на его предложение…

– Не любая! – неожиданно раздался за спиной Абеля голос его жены.

Он обернулся к ней, и ужасная догадка блеснула в его взгляде. «Нет…» – беззвучно прошептали его губы, а кулаки сжались сами собой. Азалия только грустно улыбнулась ему и ласково погладила по давно небритой щеке.

– Что прикажете, капитан? – спросил Морис.

– Я приказал бы найти его и убить, но… как бы Вы поступили на моем месте?

– Отдайте приказ укрепить город и позаботьтесь о сторонниках. Бунт – первое, что предпримет пират во имя мести… Хотя очень может быть, что он не станет мстить, а предпочтет встретиться с Вами в открытом бою, где-то в море…

– Он ещё вернется в этот порт, – тихо сказала Азалия, приближаясь к Морису, – И когда это произойдет, сделайте для меня одну вещь, мистер Фанг.

– Что угодно, моя госпожа.

– Любой ценой наденьте ему на палец это кольцо, – с этими словами Азалия подала пирату золотой перстень с крупным рубином, – этот перстень однажды поможет Вашему сыну! Поэтому ради него и ради Братства не стойте за ценой.

– Позвольте мне узнать, госпожа, мой сын… он добьется того, чего не успел я?

– Да, Морис, – задумавшись на минуту, ответила Азалия. – Это будет непросто, но он добьется этого, дорого заплатив…

– Какова бы ни была цена, важна лишь цель!

– Мне искренне жаль, Морис…

– Не жалейте о таких как мы, … о бандитах, – улыбнулся Фанг. – Касательно же Вашего поручения, клянусь Вам, все будет исполнено.

Когда Морис покинул каюту, Абель ласково обнял жену за плечи и, привлек к себе.

– Сколько у нас времени? – спросил он ее.

– Недостаточно, чтобы жить, но вполне довольно, чтобы сражаться за право жить, – ответила она.

Серые своды пещеры нависали над ним. Вокруг все тонуло во мраке, который едва рассеивался светом костра, освещающим древний магический символ – перевернутую пентаграмму, очерченную кругом – выложенный осколками черного обсидиана прямо на полу пещеры. В центре этого магического алтаря, рядом с костром, стоял на коленях человек в черном плаще с опущенном на лицо капюшоном. В одной руке он держал отрубленную голову черного петуха с полуоткрытым клювом и закатившимися, подернутыми молочной пленкой глазами; а в другой – обрубок хвоста черного козла.