Gram Lee Miller - Потерявшийся (в списках смерти не значится)

***

Пироги сожрали и курицу тоже. И сгущёнка пошла в ход на закусь. Половина воинов уже «склеила ласты», когда пацан с фоткой «Металлики» на футболке, пополз в туалет. Проводница раздала бельё, свет горел только в той части вагона, где сидели горцы. «Металлист» добрался до толчка и засел там, но Вадиму уже очень сильно хотелось «по-маленькому», и он пошёл в сторону кавказцев, ведь с той стороны вагона тоже был туалет.

Когда он поравнялся с горцами и до толчка оставалось каких-то пару метров, нога одного из них преградила ему путь:

– Твой сортир в другой стороне.

Вадим остановился, как вкопанный, от неожиданности. Две эти бляди так и сидели там, среди них, и теперь кавказцы решили «приопустить» и мужское население русских в этом вагоне. Вадим посмотрел сначала на преграду, затем на того, кто её создал, а затем на девушек: они тоже смотрели на него, но, несмотря на их натянутые дебильные улыбки, в глазах читалась мольба.

– Что?.. – обратился Вадим к брюнетке и блондинке, – двум вполне миловидным, молодым и даже красивым женщинам. – Что?! Что Вы тут сидите, кошёлки драные, пизды, блять, расквасили свои?! Пошли домой, твари!!!

Он заорал на них так, что слюна полетела изо рта. Девчонки подорвались со своих мест, горцы заблеяли по—своему и тоже вскочили – они каким-то «чудом» оказались и спереди, и сзади, – и Вадим обезопасил себя, «выключив» локтем возникшую незнакомую фигуру позади себя.

Завязалась массовая драка. Тот кавказец, что преградил Вадиму дорогу ногой, кинулся ему в ноги и попытался повалить на пол, но Вадим выставил колено и горемыка разбил себе об него нос.

После первых двух неожиданных и потому удачных приёмов, Вадим уже не мог ничего сделать в таком тесном пространстве – он только стоял и терпел, прикрывая локтем печень и кулаком зубы, удары, которые буквально сыпались на него со всех сторон.

Вопли и крики наполнили вагон: вопили женщины, плакали дети, матерились и просили прекратить безобразие мужчины и старики.

Первым на помощь Вадиму подоспел Алексей – производивший впечатление щуплого ботаника, он быстро развеял его о себе: крикнув несвоим голосом для привлечения внимания, и, заставив тем самым, обернуться Эльбруса, Лёха, подтянувшись за верхние лежачие места, в прыжке, правой ногой «воткнул» ему мощный удар в челюсть: Эльбруса не зря назвали в честь горы – он пошатнулся, но не упал. В следующее мгновение Лёха проделал тот же трюк, но на этот раз ударил уже левой ногой и в нос, чтобы сбить Эльбрусу дыхание, чтобы он начал задыхаться и захлёбываться собственной кровью. Это сработало: Эльбрус стал пятиться, но тут же наступил на кого-то, не удержал равновесие и всем своим двухметровым сто двадцатикилограммовым телом упал на своих друзей, которые к тому времени повалили Вадима на пол и теперь били его кто-чем: кто – руками, кто – ногами…

Следом за Лёхой подскочили Данила, Илья, Костя и они вчетвером начали жестоко избивать «лиц кавказской национальности» – теперь самый большой Эльбрус валялся на полу, а Вадим, высвобожденный «из плена», душил какого-то Алана.

– Отставить!!! – чёткий и громкий голос командира заставил всех моментально прийти в себя – даже мертвецки пьяные ВВшники, теперь очнулись и готовы были помочь своим товарищам. – Я сказал «отставить», блять!!! – «старлей» стоял в майке и штанах с тапочками на босу ногу.

Он ворвался в толпу и очень быстро и профессионально отделил своих бойцов от чужих, встав между ними. Теперь уже и горцы поднялись и стояли с видом уже не таких крутых пацанов.

– Они первые начали залупаться, командир… – начал оправдываться кто-то из них.

– Кто главный? – металлическим голосом произнес старший лейтенант.

– Мы дембеля… С Читы едем домой, в Дагестан, с пересадкой в Москве.

– Ясно, – отрезал «старлей» и повернулся к своим бойцам. – По шконкам, живо!

Ребята поплелись в начало вагона к своим местам. У Вадима был разбит нос и порвана кофта, но, в целом, он выглядел неплохо. Данила приобнял его за шею:

– Прости, брат… Приспал я…

Вадим махнул рукой:

– Да ладно, сам виноват. Накалили меня эти твари не меньше твоего. Ненавижу такое отношение к женщинам. Да и вообще к людям.

– Ну вы даёте, мужчинки… – приобняв одной рукой их обоих, с укоризной сказал Илья. – Без меня такое замутить! Обидно так-то. А видали как Лёха хлещется? Вот это поц! Лёша! – Илюха рассмеялся и потискал уже завалившегося на верхнюю полку товарища. – Ну красаавец!..

– Да ерунда, – отозвался Леха. – Повезло…

– Да ну конечно, ага… Рассказывай сказки старому Илье.

Старший лейтенант остался с дагестанцами один на один:

– Значит – так, – начал он. – У проводницы есть лёд для ваших носов, возьмёте. К моим больше – ни ногой! И они тоже не полезут. Начнётся что-то снова, я вас перестреляю, клянусь вашим Аллахом, даже не сомневайтесь, – и он дотронулся до кобуры с пистолетом на своем бедре. – Доступно объяснил? Или развить?

– Доступно… – ответил Эльбрус. – Но и своих предупреди, что полезут вновь, окажутся на ножах.

– Справедливо, – кивнул головой «старлей». – А теперь всем спать. И кстати, – «старлей», уходя обернулся, – почему не по форме едете?.. Дембеля же.

– В ушах жмёт… – брякнул Эльбрус.

Офицер ничего не ответил и отправился к своим.

– Всё выжрали? – Он стоял среди пацанов, сидевших и лежавших на своих местах. – С этого момента бухать запрещено. Застукаю кого-то – накажу. К этим бородатым не лезьте больше без Особой надобности – нам до Москвы ехать вместе, они дембельнулись и едут домой, поэтому проблемы им не нужны и нам тоже. Ясно? – Все покивали головами… – Отбой, бойцы.

Он ушёл к себе, а ребята вдруг поняли, что он классный мужик. И что он на их стороне, что бы не случилось…

Давно перевалило за полночь и ребята спали крепким сном. Только Старлей не сомкнул глаз всю ночь до утра.

***

Данилу разбудила гитара… Играл на ней и пел тот паренёк в футболке с фоткой «Металлики». Данила услышал песню, которая на момент пробуждения стала частью его сна… Грустная песня с не менее грустным мотивом, исполняемая чудесным и чистым голосом, наполнила Данилу грустью и тоской. И светлой печалью о жизни и любви, а, может, даже и смерти. Данила почувствовал, как из края левого глаза выкатилась слеза.