Gram Lee Miller - Потерявшийся (в списках смерти не значится)

– Я не буду терпеть, Даня, – произнёс одними губами Вадим. – Я ему ёбну…

Данила ответить не успел, как вдруг, «крутой пацан» наносит удар Вадиму в грудину, но получает «блок» и ответный хук справа – развернувшись вокруг своей оси, сержант приземлился на жопу, притулившись к стене – если бы ни она, он бы лег пластом. У постоянно курящего «деда» выпала сигарета изо рта. От неожиданности и такой дерзости «молодых» на мгновение и «башкир» впал в ступор, но это длилось всего секунду:

– Ах ты салага ебучая! – прорычал он и кинулся на Вадима, но тут подключился Лёха, правда, «смазав» удар по этому мелкому и скользкому гавну. Зато Данилин хайкик достиг цели и уложил «башкира» на пол – на повал. «Курильщик», опрокинув табурет, ломанулся бегом из казармы, наверное, за помощью, но догонять его не стали – вместо этого толпа ребят, которые боялись и были избиты, затаптывали «боксёра»: он не успевал очнуться, как вновь получал шквал новых ударов по себе. «Башкира» сгрёб в охапку Илья и понес в туалет окунуть в «очко» головой.

Только пятеро «молодых» просто стояли и наблюдали за этим всем затравленными глазами.

– Поучаствовать не желаем? – пригласил их Вадим. – Что, блять, ссыте? Или, может, вам нравилось то, что делали эти «воины»? – Но те только взгляды опустили и ничего не ответили. – Ну ладно. Будте подтирашками… Похеру мне. Эй! – крикнул он разбушевавшимся «духам». – Вы не убейте его там!

На полу лежало раздавленное, но ещё живое тело бывшего мучителя. Другая группа, «опускавшая» «башкира», возилась с ним в туалете – он пришёл в себя и вопил оттуда, как резаный, но было поздно сначала угрожать, а затем и молить о пощаде.

Данила побежал в туалет прекратить самосуд, но пацаны уже, итак, выходили:

– Он жив?

– Живой. Доигрался…

– Трибунал нам не нужен. Надо, чтобы они могли ходить и говорить, – сказал Данила и в этот момент послышался топот нескольких десятков ног на лестнице: это «старики» подняли своих «слонов» – рябят, на полгода младше себя сроком службы, на разборки.

– Атас, пацаны! – крикнул Вадим. – К бою!!!

И все, как один, с табуретками в руках выстроились у входа в роту, а у кого снимались кроватные поручни в изголовьях или в ногах кроватей – сняли и их.

Толпа из двадцати человек завалилась в роту и замерла на входе: «вооружены» они были теми же предметами. Какое-то время бойцы пялились друг на друга, – никто не решался ринуться в бой первым. Тишину прервал тот самый старослужащий, который убежал за помощью:

– Хули вы стоите, идиоты! Прибейте их! – орал он.

Но никто не тронулся с места… Вид решительно настроенных, с табуретками в руках, не собирающихся отступать «молодых» ребят, остудил боевой пыл «слонов» – в конце концов все они были «одной крови», все натерпелись беспредела и безнаказанности от этих олухов и, конечно же, никому не хотелось подставлять свою морду за них: одно дело запугать какого-то несчастного «духа», – одного и без «оружия», затравленного и уже заведомо сломленного, – другое же дело противостоять хорошо организованной и бесстрашной группе. Как бы то ни было, то, что происходило, происходило впервые и никто не знал, как с этим быть…

– Нууу, блять! – рявкнул тот же самый «дед» и в голосе его послышались нотки разочарования, обиды и страха.

Вперёд вышел ещё один «старый» и спокойно произнес:

– Это беспредел – то, что вы делаете. Не по понятиям. Не хотите «залупаться», как мы в своё время? Особенные, да? Всех били! Хотите избежать неписанного Закона армейской жизни? Так не будет. Должна быть иерархия, потому что это – ПОРЯДОК и ДИСЦИПЛИНА. Что будет, если все будут равны? Это то же самое, если все вдруг станут богаты, – никакого кайфа… Это не порядок – это рай, которого не будет никогда, потому что Мы – Люди, а люди полны жадности, азарта, жажды власти, жажды жертвы и наживы! Тысячелетние пороки не могли победить даже те, кто был и покруче Вас! Так за кого Вы, блять, себя принимаете, салаги?! Хотите изменить Мир ???

– Именно, – ответил ему Вадим. – И начали мы прямо с себя, а не с кого-то там за углом. Беспредел – это когда два долбаёба на протяжении двух с половиной часов издеваются над толпой пацанов, а те терпят! Потому что боятся! И этот страх дембеля – это и есть тот самый неписанный армейский закон. Этот страх заложен в нас непонятно откуда, происхождение его мне не известно, но скажу так: присесть 1500 тысячи раз я могу и днём, а не ночью, и мне не нужен кусок гавна, стоящий надо мной и ссущий в это время мне на горбушку. Ты – старослужащий! Ты должен учить молодых СЛУЖБЕ, обращением с оружием и всё такое прочее, да элементарно объяснить, как подшиву пришить правильно на воротник! Порядка и дисциплины можно добиться и не издеваясь над людьми! Я знаю, что мы не в институте благородных девиц, но ведь всему есть предел, ёбаный ты в рот!.. Чему я могу научиться у тебя? А они, – Вадим махнул головой назад в сторону своих парней. – Как не отбить печень, пиная по ней всю ночь? Если только этому, то сосите Вы хуй, пацаны, – Вадим бросил это всем, кто стоял по ту сторону баррикад. – Сами разберёмся как-нибудь. Да и вообще, толпа тут никому не нужна. Я готов прямо сейчас, лично, схлестнуться с любым и каждым из Вас, но! – Один на один . Зачем нам куча разбитых рожь? Хватит и нескольких – «особенных»…

Воцарилось молчание. «Боксёр» и «башкир» – в миру Слава и Иван – стояли на входе в спальник, понурив свои буйные пустые головы.

Не сказав ни слова, «слоны» один за другим стали покидать расположение. Через пару минут уже никого не было в казарме, будто всё это случилось во сне.

Стояли только «наши» и те двое, «гонец» за помощью и его товарищ, пришедший с автороты – Виктор.

– Ладно, – сказал он. – Не знаю, что тут еще сказать, пацаны. Думаю, что об этом никто не должен узнать на утро. Из командиров, в смысле…

Вы за ночь подшейтесь, у кого что порвано и прочее. Славян, – он обратился к своему одногодку, – скажешь «кэпу» завтра, что упал… Когда брился…

Виктор печально улыбнулся. Слава качнул головой даже не подняв взгляда.

– Ну, значит всё! Бывайте…

После этих слов ушёл и он.

***

А дальше… Дальше оказалось, что это Учебная рота и после присяги их разберут по тем местам, где дальше будет продолжаться служба. Строевая подготовка по два часа в день, дважды в неделю стрельбы на полевом учебном центре (ПУЦ), на плацу с дубинками и щитами отрабатывали приёмы разгона демонстрантов, отрабатывались приёмы, базированные на таких дисциплинах, как самбо и дзюдо, по субботам с восьми утра до обеда проводились «заплывы» в казарме на ПХД (парко—хозяйственный день). Кормили отвратительно: если «борщ» – красная вода с куском свеклы, если «щи», – вода белая с листом капусты.