Карл Май - Из Багдада в Стамбул

– Я сейчас им выдам.

Я достал кошелек; но Гулям остановил мою руку.

– Стой, эфенди. Ты гость в моем доме. Я сам оплачу.

Он уже собирался выдать деньги хавасам, стоящим с радостными лицами у дверей, как кади остановил его:

– Подожди. Я командую этими полицейскими в Эдирне. Скажи сам, эфенди, они тебя действительно нашли?

Мне не хотелось портить настроение хавасам, и я сказал:

– Да, они меня нашли.

– Я тебе верю, но скажи, нашли бы они тебя, если бы я их не послал на поиски?

– Хм. Тогда бы они явно меня не нашли.

– Так кому ты обязан тем, что тебя обнаружили?

Я был вынужден признать его логику.

– Тебе, ясное дело.

Он кивнул и продолжил:

– Так кому принадлежат эти триста пиастров?

– Одному тебе.

– Пусть Гулям даст их мне.

Он взял деньги и спрятал их. У полицейских вытянулись лица. Я попытался незаметно подойти к ним и передать им по золотой монете из кошелька. Мне это удалось. Таким образом, деньги Али Манаха нашли должное применение.

Послали за полицейскими, которые вскоре явились. Прежде чем мы тронулись в путь, кади кивнул мне, чтобы я отошел в сторону. Я с любопытством ждал, что он мне скажет.

– Эфенди, ты уверен, что он дервиш из Стамбула?

– Да.

– Он был в момент, когда тебя схватили?

– Да. Он определял размер выкупа, который я должен был внести.

– И он забрал вещи из твоих карманов?

– Именно он.

– И твой кошелек?

– И кошелек.

Теперь я начал понимать, что он задумал. Я упомянул, когда рассказывал о моих похождениях, что нашел в кошельке больше денег, чем было там до того. За это он и зацепился. Он хотел конфисковать их! Он интересовался дружеским тоном и дальше:

– Сегодня кошелек лежал в его сумке?

– Да, я изъял его.

– И там было больше денег, чем раньше?

– Там были золотые монеты.

– Так что ты показываешь, что они тебе не принадлежат!

– А кому тогда?

– Ему, конечно, эфенди!

– Но почему он положил свои деньги в мой кошелек?

– Потому что твой ему больше понравился. Но никто не должен обладать тем, что ему не принадлежит.

– Ты прав. Но что, ты думаешь, что у меня есть нечто, что мне не принадлежит?

– Да, есть. Золотые монеты, которые он туда положил.

– Валлахи! Разве ты не от меня услышал, что он лжет, говоря, что положил золото в мой кошелек!

– Но это ложь!

– Надо еще доказать. Я ничего не знаю про деньги.

– Ты же сам сказал, что до этого в кошельке ничего не было.

– Это так. Никто не знает, как золото туда попало, сейчас оно там – значит, это моя собственность.

– Этого я не могу допустить. Власти должны забрать все, чтобы затем вернуть истинному владельцу.

– Но тогда скажи мне, кому принадлежит вода, которая шла всю ночь в твоем дворе в виде дождя?

– К чему такой вопрос?

– Власти заберут и воду, чтобы вернуть владельцу? Ночью в моем кошельке пошел дождь. Вода моя, ибо единственный, кому она могла принадлежать, от нее отказался.

– Как я слышал, ты франк и не знаешь законов этой страны.

– Может быть, поэтому я следую собственным законам. Кади! Деньги мои, ты их не получишь!

Сказав это, я отвернулся от него, и он не сделал попытки мне возразить. Мне не нужны были эти деньги, но оставив их себе, я извлек бы большую пользу, нежели если бы они провалились в бездонную суму чиновника.

Мы тронулись в путь. Хавасы получили приказ следовать на отдалении, чтобы привлекать поменьше внимания.

Мы пришли на тот самый угол, где вчера вечером встретились с бежавшим человеком. Гулям тоже вспомнил это место. Отсюда вести должен был я. Найти дом было делом несложным. Дверь оказалась заперта. Мы постучали. Нам никто не открыл.

– Они испугались, – сказал кади. – Они нас заметили и попрятались.

– Не думаю, – возразил я. – Один из этих людей встретился мне, когда я шел с Али Манахом. Он видел, что дервиш арестован и дело провалилось. И он предупредил остальных.

– Тогда ворвемся силой!

Вокруг стали собираться прохожие. Кади приказал хавасам рассеять толпу. Затем дверь попросту выломали. Я признал длинный коридор. Полицейские обшарили все помещения – никого. Все говорило о том, что обитатели дома спешно спасались бегством.

Я искал место, где лежал связанный. Вернувшись во двор, услышал, как кади затеял новый разговор с Али Манахом. Он поначалу боялся, что в доме кто-то окажется, но страх исчез вместе с теми, кому удалось улизнуть. Мне пришлось все повторить – показать место, где он сидел рядом со мной и куда они тащили меня связанного.

– Ты не признаешь этот дом? – спросил его кади.

– Нет.

– Ты здесь никогда не был?

– Никогда в жизни!

Тогда чиновник повернулся ко мне:

– Не может же парень так врать! Я начинаю думать, что ты ошибаешься.

– Но тогда ошибается и Исла, видевший его в Стамбуле!

– А разве такое не случается? Многие люди весьма похожи. Этот рыбак из Инедже может оказаться невиновным.

– Давай отойдем в сторонку, кади.

– Зачем?

– Мне надо тебе кое-что сказать, что не предназначено для посторонних ушей.

Он пожал плечами и сказал:

– От этих людей у меня нет секретов!

– Ты хочешь, чтобы они услышали слова, которые будут малоприятны для твоего слуха?

Он приосанился и произнес строгим тоном:

– Ты не осмелишься сказать ничего такого, что бы я не хотел услышать! Но я пойду тебе навстречу и выслушаю тебя. Отойдем.

Он сделал несколько шагов в сторону. Я последовал за ним.

– Отчего ты сменил свое отношение к этому делу, кади? Как ты можешь думать о невиновности этого человека, в вине которого ты до этого не сомневался?

– Я убедился в том, что ты заблуждаешься.

– Нет, – возразил я. – Это не я заблуждаюсь, а ты, кади!

– В чем же? В том, что он рыбак?

– Нет, во мне. Тебе очень хотелось завладеть содержимым кошелька. Это не удалось, и теперь преступник оказался невиновным.

– Эфенди!

– Кади!

Он состроил гневную мину и сказал:

– А ведь я могу тебя арестовать за твои слова!

– Оставь свои потуги. Я гость этой страны и лично ее правителя. У тебя нет власти надо мной. Я утверждаю: Али Манах признается во всем, едва ты назначишь ему палки. Я не хочу давать тебе указания, но дома в Германистане расскажу, что подданные султана образцово выполняют свои обязанности.

– Як таковым тоже отношусь и докажу это!

Он вернулся к остальным и спросил арестованного:

– Ты знаешь такого Доксати?

Али Манах побледнел и ответил заплетающимся языком:

– Нет, я никогда не был в Эдирне.

– И он тебя не знает?

– Нет, он же меня никогда не видел.

– Он лжет, – вмешался я. – Докажи ему это, кади. Я настаиваю, чтобы сделать очную ставку, для того… Стой! Назад!

Совершенно случайно, произнося последнюю фразу, я поднял глаза. Мы находились во дворе, со всех сторон окруженном домами. Там, куда я посмотрел, имелся балкон с деревянными решетками, между ними были просунуты и уставлены на нас два ствола: один смотрел прямо на меня, а второй на арестованного, как мне показалось. Я бросился в сторону и затем к входу, ища там укрытия. В тот же момент раздались два выстрела. Раздался громкий крик.