Карл Май - Из Багдада в Стамбул

– Этого он никому не говорит.

– Ага, вы знаете это?

– Да. Вчера он трижды заглядывал в палатку и усаживался рядом с англичанином, но и ему не говорил ничего определенного.

– Он говорил по-английски или же они общались по-арабски?

– По-английски. Я поняла все. Джентльмен нанял его переводчиком.

– Быть не может. Для работы здесь или для поездки?

– Для поездки.

– Куда же?

– Этого я не знаю. Слышала лишь, что первым местом пребывания будет Сальхия.

– И когда же они хотели выехать?

– Когда переводчик закончит с делами, ради которых он прибыл в Дамаск. Полагаю, речь шла о поставках оливок в Бейрут.

Больше она ничего не могла сообщить. Я поблагодарил ее, и что-то подарил на память.

Чтобы известить Якуба, я послал к нему Халефа, а сам объехал город, чтобы попасть к Божественным воротам, откуда начиналась дорога на Сальхию, лежащую на западных границах Гуты и считающуюся пригородом Дамаска. Через это местечко проходит торговый путь на Бейрут и в другие города, в том числе и в Палестину.

Туда я прибыл уже к вечеру. Я не тешил себя особыми иллюзиями оказаться незамеченным, но все же надеялся на то, что в восточных постройках окна направлены внутрь, во дворик, и поэтому меня никто не увидит, как это непременно случилось бы у нас в Европе.

Тут я увидел нескольких несчастных, исключенных из человеческого общества, но живущих рядом – прокаженных. Они лежали, обернутые в лохмотья, по обочинам дороги и уже издали требовали у меня подаяния. Я направил лошадь прямо на них, и тогда они отползли в сторону, потому как им строжайше запрещено подходить к здоровому человеку. Но я крикнул им, что я европеец и не боюсь их болезни, и тогда они остановились, но не подпустили меня ближе, чем на двадцать шагов.

– Что тебе надо от нас, господин? – спросил один из них. – Положи свое подношение на землю и скорее уходи!

– Что вас больше устраивает – деньги?

– Нет. Мы ничего не можем купить – у нас не берут денег. Дай нам другое – табак, хлеб, мясо или еще чего-нибудь поесть.

– А почему вы здесь? Ведь есть госпитали в Дамаске…

– Они переполнены. Мы ждем, когда смерть освободит для нас место.

– Мне бы хотелось кое-что узнать у вас. Если вы мне поможете, у вас будет табак на много месяцев и еще, что хотите. А сейчас у меня с собой ничего нет.

– Что же мы должны сообщить тебе?

– Сколько времени вы здесь лежите?

– Много дней.

– Значит, вы видите всех, кто проезжает мимо. Много проследовало мимо вас народа?

– Нет. Кто-то прибыл в город на праздник, сегодня его последний день; из города же выехала всего одна повозка, запряженная мулом, – в Рас-Хейю и Газейн, несколько людей в Хасбейю, несколько рабочих из Зебедени, а незадолго до полудня – инглис с двумя мужчинами, его сопровождавшими.

– Откуда вы знаете, что это инглис?

– О, инглиса сразу можно распознать. Он был одет во все серое, на голове – высокая шляпа, у него большой нос и голубые стекла на нем. Один из спутников объяснил ему, что мы от него хотим, и тогда он дал нам табаку, кусочек хлеба и еще несколько палочек из дерева, из которых загорается огонь.

– Опишите мне человека, который служит при нем переводчиком.

Они обрисовали мне его. Описание совпало.

– Куда они поскакали?

– Откуда нам знать. Они поехали по бейрутской дороге. Дети старого Абу Меджака могут ответить тебе, ибо он был их проводником. Он живет в доме возле большой пальмы.

– Благодарю вас. Завтра утром я привезу вам все, что обещал.

– О господин, твоя доброта да будет замечена Аллахом! Не мог бы ты захватить для нас еще несколько самых дешевых трубок?

– Обещаю, они у вас будут.

В Сальхии, в доме предводителя, я узнал, что англичанин направляется в долину Себдани. Старого Абу Меджака наняли только до того места. Это была мера предосторожности, позволяющая скрыть весь маршрут от любопытствующих. Но все равно я знал уже достаточно и вернулся в Дамаск.

Наш друг пребывал в состоянии крайнего напряжения. Его поиски не дали результатов, но Халеф принес ему надежду. Он получил директивные письма ко всем полицейским властям района Дамаска, и десяток вооруженных хавасов ждали приказа выступить в путь.

Я рассказал обо всем, что мне удалось узнать. Наступил вечер, и я предложил дождаться утра, но нетерпение было слишком велико. Хозяин послал за проводником, сумевшим бы найти дорогу и ночью. Всех так лихорадило, что эта спешка передалась и мне, и я едва не забыл о своих обещаниях прокаженным. Прошло несколько часов, прежде чем мы отправились. Якуб позаботился о лошадях – двух для себя и слуги и третьей для поклажи. Поскольку он не предполагал, куда нас заведут поиски, он запасся и значительной суммой.

Отъезд не занял много времени. Показалась полная луна, когда мы миновали Прямую улицу и ворота Аллаха: впереди проводник с хозяином арендованных лошадей, потом – мы, а именно Яку б со слугой, Халеф и оба ирландца, а сзади – хавасы.

Стража у ворот даже не проснулась, когда мы промчались мимо. Незадолго до Сальхии я свернул на обочину, где на прежнем месте лежали прокаженные. Мы разбудили их, и я порадовал их объемистым пакетом, оставив его на земле на почтительном расстоянии. Затем мы двинулись дальше. Сальхия осталась позади, и мы стали взбираться по склонам к Куббет эн-Насру, красивейшему местечку, о котором я уже как-то упоминал.

На самом верху, у могилы мусульманского святого, я повернулся и бросил взгляд на Дамаск – последний взгляд в жизни, как оказалось. Город лежал внизу, мерцая в лунном свете, как обиталище духов и джиннов, окруженное темным кольцом Гуты. Справа подходила дорога из Хаурана, по которой я приехал, а с другой стороны тянулся караванный путь на Пальмиру, оставшийся для меня недоступным. Я не мог предположить, что мое пребывание в Дамаске будет столь коротким…

Проехав Куббет эн-Наср, мы повернули направо к холмам Джебель-Ребаха и добрались до перевала Рабу, откуда вдоль русла Баранды прискакали в Дломар, большую деревню, где и сделали первую остановку. Хавасы быстро разбудили местного старосту, с его помощью расспросили местных жителей и выяснили, что после полудня четверо всадников галопом промчались через деревню. Среди них был одетый в серое инглис в очках с синими стеклами. Они ехали в Эс-Сук, куда без промедления двинулись и мы.

День набирал силу, когда мы проскакали плоскогорье Эль-Джебиде, потом свернули налево, к месту, где раньше располагалась столица древнего Абиленка; с другой стороны мы увидели гору, на которой расположена могила Авеля [35]. Потом мелькали еще деревеньки, названия которых я не запомнил, и в одной из них мы притормозили, чтобы напоить измученных лошадей.

Мы преодолели участок, равный по протяженности целому дню пути. Если и дальше задавать такой ритм, животные явно не выдержат. От людей, пришедших к нам, чтобы одарить фруктами, мы узнали, что они всадников не видели, но поздним вечером кто-то слышал, как какой-то небольшой отряд проскакал по местечку.