Карл Май - Из Багдада в Стамбул

Я и так знал достаточно и поостерегся допрашивать Баруха более основательно. Я был убежден, что сам оказался в опасности вместе со своими спутниками. Наверняка грек узнал, что у него новые соседи, и он точно интересовался нами и наблюдал за нами.

Последнее для него явно не составляло сложности, поскольку он был отделен от нас тонкими досками. Днем мы крайне осторожно передвигались по двору – вполне могло статься, что нас признает тот, кто уже видел когда-нибудь раньше. В этом смысле доброе отношение к нам Баруха и его служба были нам весьма на руку.

Мои спутники наверняка зажгли огонь. Он мог был быть виден у соседей, или же они разговаривали в таком месте, где их могли услышать. Поэтому я не стал задерживаться у Баруха и вернулся домой. До того я, конечно, проинструктировал их, как себя вести. Нужно было в случае чего отвечать, что здесь поселились бедный писарь, хаммаль и еще более бедный араб, то есть трое мужчин. От Баруха мне требовалось лишь, чтобы он в случае чего стучал мне в стенку.

Добравшись до ворот, я обнаружил, что они лишь слегка прикрыты. Омар нес вахту. Он доложил, что в соседний дом прошло уже много народу. Возле входа их спрашивали пароль, и все отвечали: «Эн-Наср». Я приказал ему запереть двери и идти со мной в дом. Халеф находился во дворе и ничего не видел и не слышал, он прошел с нами в дом. В наших комнатах было темно, и я решил так и сидеть в потемках.

Рассказав о своей беседе с Барухом, я обследовал левую стену селамлыка и нашел ту самую сдвигающуюся доску. Сдвинув ее, я пошарил рукой внутри. Там удалось нащупать дощатую стену соседнего дома. Я ее тоже отодвинул и обнаружил, что в том помещении темно. Мы поставили все на место, подтащили мешки и ящики и уселись в потемках – может, удастся что-то подслушать. Наверное, с полчаса мы так сидели, перешептываясь, как вдруг услышали какие-то шорохи. Я сидел ближе всех к доске и сдвинул ее. Были слышны тяжелые шаги многих людей и кряхтенье, потом раздался чей-то голос:

– Сюда! Так! Хасан может отправляться…

И после паузы:

– Парень, ты писать умеешь?

– Да, – услышал я ответ.

– У тебя деньги дома есть?

– Какие деньги? Что я тебе сделал, что ты меня затащил сюда и связал?

– Сделал? Ничего. Мы взяли деньги, часы, кольца, оружие, но этого мало. Если не дашь того, что мы требуем, завтра утром окажешься в воде.

– Аллах керим! Сколько вам надо?

– Ты богат. Пять тысяч пиастров вполне потянешь!

– Как потяну? У меня нет таких денег.

– А сколько у тебя есть?

– Три тысячи от силы.

– Тебе их пришлют, если ты пошлешь гонца? И не пытайся обмануть нас, ибо я обещаю тебе, что наступит твой последний час, если мы не получим денег!

– Аллах иль-Аллах! Вам пришлют их, если я отправлю письмо и припечатаю своим кольцом.

– Кольцо я тебе верну. Развяжите ему руки. Пусть пишет. Потом наступила полная тишина. Я лег на соломенный тюфяк и растянулся у стены. Так же тихо, как и предыдущую, я отодвинул в сторону другую доску, пока не образовалась щелочка, через которую я смог заглянуть. Прямо передо мной, повернувшись спиной, сидел человек. Голова непокрыта, одежда разорвана, как будто он кому-то сопротивлялся. Перед ним стояли трое вооруженных парней: один в греческой одежде, видимо, хозяин, остальные в турецкой. Они наблюдали, как он что-то писал на коленях.

Я вернул доску в прежнее положение и обратился в слух. Скоро грек произнес:

– Итак, свяжите его снова. Если не будет сидеть спокойно, мы его заколем. Слышал? Заруби это себе на носу!

Я услышал, как открылась дверь и кто-то удалился. Снова сделалось тихо, и я шепотом рассказал своим спутникам, что видел и слышал.

– Это ворье, – сказал Халеф. – Что же нам делать?

– Это не только ворье, но и убийцы, – прошептал я. – Ты веришь, что они отпустят этого человека? Они подождут, пока принесут три тысячи пиастров, а потом убьют его.

– Надо ему помочь!

– Без сомнения. Но как?

– Мы сломаем доски и освободим его!

– И наделаем много шума, тем самым выдадим себя. Можно дать им бой, что само по себе опасно, но даже если мы одержим верх, то спугнем их. Лучше было бы вызвать полицию, но кто знает, как скоро она придет. За это время многое может случиться. Думаю, лучше всего сломать тихонько еще одну доску и сделать окошко, через которое можно пролезть. Мы втащим сюда этого человека и снова заделаем отверстие. А дальше видно будет.

– Но у нас нет даже клещей, чтобы вытащить гвозди!

– Но есть нож. Самое главное, чтобы ничего не было слышно. Я начну тотчас же.

– Ты знаешь, где находится этот человек?

– Да. Они вели его через комнату, в которой, как мне поведал Барух, развлекаются мальчики и девочки. Напротив нашей стены есть еще одно помещение, я видел его дверь – вот там-то он и находится.

Я прильнул к стене и заметил, что каждая доска держится всего на одном гвозде. Гвоздь с нашей стороны вроде бы легко поддавался, хватило одного движения ножом, чтобы сдвинуть доску вбок. Но этой дырки было явно недостаточно для человека, нужно было расширить отверстие. Мне удалось все проделать без шума. Доски были приподняты на одном гвозде, и Омар держал их в таком положении. С той же стороны головки гвоздей были отхвачены клещами, так что мне пришлось изрядно потрудиться, орудуя лезвием ножа, как пилой. Без шума не обошлось, а руки устали так, что я должен был часто перекладывать нож из правой в левую.

Едва я закончил работу, как услышал шаги. Это был грек со светильником. Он открыл дверь, что напротив нашей стены, но не вошел.

– Деньги есть? – услышал я вопрос турка.

– Да! – ответил хозяин со смешком.

– Отпустите меня!

– Подождешь до завтрашнего утра. Скоро сюда придут люди, они не должны знать, что ты находишься здесь, поэтому я тебя пока свяжу и вставлю кляп. Если будешь сидеть тихо, скоро окажешься на свободе, станешь шуметь – тебя вынесут трупом.

Турок настаивал, чтобы его тут же отпустили, он никому ничего не расскажет – но напрасно. Он просил также, чтобы ему не затыкали рот, но увы. По его жалостливому тону можно было догадаться: он понял, что его ждет. Его связали и заткнули рот, после чего хозяин-грек удалился. Дверь закрылась. Надо было действовать быстро и решительно – скоро придут люди, о которых предупреждал хозяин. Хорошо еще, что я был готов. Я прихватил револьвер и нож и полез в дыру. Мои товарищи остались на месте, но были готовы в любую минуту прийти на помощь. Я отодвинул запор и вошел.

– Молчи, я освобожу тебя! – сказал я узнику и тут же обрезал его путы. Кляп представлял из себя платок, засунутый ему в рот. Я его тоже выдернул.

– Машалла! – воскликнул мужчина, поднимаясь. – Кто ты и как…

– Тихо, – прервал я его, – иди за мной!

Я вывел его, запер дверь на засов и втащил его в наше помещение.