Алексей Нужа - Врата духа

Молча кивнув, она вновь забралась на одну из повозок. Ей повезло. Хозяин этого небольшого обоза притих и до самого вечера, когда было принято решение остановиться и разбить на краю тракта небольшой лагерь, практически не проронил ни слова. Только лишь там, расположившись у костра вместе с Аврин и двумя братьями-охранниками, он вновь обратился к девушке. Его хваленая похлебка, которую уже сготовил один из возчиков, сидевших кружком у второго костра неподалеку, была действительно чудесной на вкус.

– Что, нравиться паренек? – улыбаясь спросил торговец Аврин. Та медленно кивнула в ответ, следя из-под среза капюшона за неотрывно наблюдающими за ней братьями.

– Я же говорил, что похлебка чудесная, – голос торговца стал почему-то елейно-ласковым. – Да и компания у нас приятнее, чем на постоялом дворе не так ли? Кстати, почему ты скрываешь свое лицо? Я бы хотел посмотреть на твою милую мордашку.

Ложка поднесенная Аврин ко рту так и замерла на месте, и она вдруг с ужасом осознала, что рука торговца тянется к ее капюшону. Аврин дернулась и отстранилась.

– Ну-ну, мой хороший, не бойся меня. Я буду ласков с тобой, – голос торговца был сладким, словно патока. – Ты такой милый мальчик. Подари мне немного тепла в ответ на мое радушие.

Рука торговца внезапно легла на ногу Аврин чуть выше колена и медленно поползла вверх. Все что произошло дальше, девушка выполнила по наитию. Не задумавшись ни на мгновение, она выплеснула остатки горячей похлебки из тарелки прямо в лицо торговцу. Тот вскрикнул и отдернул руку, а Аврин вскочила и бросилась прочь. Двое наемников даже не сдвинулись с места, а сам торговец отирал лицо рукавом рубахи и девушке на какой-то миг показалось что ей удастся сбежать. Но когда один из возчиков подставил ей подножку и Аврин со всего маху рухнула на землю, распластавшись на животе, она поняла, что обречена. Кто-то наступил ей ногою на спину вжимая в землю и не давая подняться. Аврин глухо застонала и разрыдалась. В какой-то момент давление прекратилось, а затем ее грубо перевернули на спину. Торговец, некогда показавшийся ей простым добродушным болтуном, уселся на нее с силой раздвигая ноги девушки. Она попыталась отбиться, но один из возчиков прижал ее руки к земле. Аврин забыла от отчаяния.

– Хороший мальчик, сладкий мальчик, тихий мальчик, не способный позвать на помощь, – плотоядно оскалившись протянул торговец. – Не стоит сопротивляться. Эй ты, помоги мне перевернуть его на живот и подержи ноги чтобы он…

– Я девушка, – отчаянно завопила Аврин, не зная поможет ли это ей, или только усугубит ее положение.

Торговец и возчик, которого тот просил помочь ему на мгновение опешили, а затем мужчина, сидевший на ней верхом, разразился проклятиями и грубо ухватил ее между ног. Аврин дернулась, но уже в следующее мгновение торговец убрал руку, вновь разразившись проклятиями. После его прикосновения у Аврин возникло стойкое чувство омерзения, которое никак не хотело покидать ее.

– Проклятая девка не иначе, да еще и не немая, – зло прошипел все еще сидящий верхом на ней мужчина. – Я не люблю девок.

– Может быть хозяин мы ее оприходуем? Раз вы не хотите, – совершенно спокойным, бесцветным голосом спросил один из братьев-наемников. Оба уже стояли рядом с показным хладнокровием следя за происходящим.

– Нет, – рявкнул торговец, его голос стал жестким, не принимающим возражений. – Вам что не ясно дурни? Девка, выдающая себя за парня, да еще и немого, прячет свое лицо. Она бежит от кого-то. А если она от кого бежит, значит ее кто-то ищет. И этот кто-то возможно заплатит за нее кругленькую сумму.

Торговец вдруг склонился к ней и одним движением сдернул с ее головы капюшон и тут же присвистнул от удивления.

– Однажды в одном цирке я наблюдал за выступлением эдшарца, – ухмыляясь, сказал он. – Так вот со всей ответственностью могу заявить, что эта девка сильно смахивает на него своими глазками. Да определенно она эдшарка, которая ко всему прочему от кого-то скрывается. Ты шпионка?

– Я не шпионка! – в отчаяние выкрикнула Аврин. – И я не из Эдшары, а из Эоврина.

– Может оно и так, – удовлетворенно хмыкнул торговец, – а может и нет. Шпион никогда не сознается в том, что он шпион. А может ты простая воровка. Какая, в сущности, мне разница. Ты от кого-то бежишь и это самое главное. Эй вы, – рявкнул он, – свяжите ее, заткните рот и бросьте в одну из повозок.

К возчику, который держал ей руки, пришел на помощь второй. Аврин показалось что это был именно тот, кто подставил ей подножку. Она попыталась лягнуть его, но у нее ничего не вышло. Тогда она закричала, но ей быстро заткнули рот грязной потной ладонью, а затем затолкали какую-то тряпку, так что у Аврин свело челюсти. Она все еще мычала и дергалась пока ее связывали, а потом, забрав нож, бросили в одну из повозок словно мешок с зерном. Аврин разрыдалась, осознавая свое бессилия. Но от этого ей легче не стало. Девушка понимала, что обречена.

Аврин могла бы попробовать использовать свой дар. Спеть песнь и войти в контакт с духами, чтобы попробовать развязать веревки, но не могла этого сделать с заткнутым кляпом ртом. К тому же она не была уверена в том, что у нее вышло бы это, ведь она не прошла полного обучения в Цитадели духа, да ко всему прочему была слушателем факультета целительства, а не стихий, хотя общие принципы последнего им преподавали и там. Зато она знала, как можно усыпить человека, правда одним из пелигрумов устава Цитадели нельзя было использовать эту песнь на людях, если только того не требовала процедура исцеления. Свод законов Цитадели вообще имел множество запретов, но главное общее правило распространявшееся на всех его членов гласило, что ни один Говорящий не мог использовать дар в корыстных или способных навредить человеку целях. Никогда и ни при каком случае, даже для самозащиты. Считалось что Говорящие имели особый статус и уважение среди простых обывателей в любом государстве материка Тавлар, а также находились под покровительством правителей этих государств. Отчасти так оно и было, но имели место случаи, причем не такие уж и редкие, когда Говорящих грабили, а порой даже и убивали. Но устав Цитадели был не изменен вот уже несколько веков, и никто не смел нарушать его. По крайней мере до сего времени. Аврин не знала, как относиться к этому. С одной стороны она была согласна с уставом Цитадели духа и его пелигрумами, ведь она была ярой противницей любого насилия, с другой стороны сама оказавшись в сложной ситуации девушка невольно задумалась о том, что все же кое-какие из пелигрумов не мешало бы пересмотреть. Впрочем она, как беглянка и невольный изгой, могла бы использовать дар, не боясь осуждения со стороны Цитадели духа, но Аврин не хотелось еще больше усугублять свое положение. Ко всему прочему, чтобы исполнить песнь ей требовалось сосредоточиться, а сделать это, пока торговец и ее люди связывали ее, она была не в силах. Если бы только ей удалось как-то избавиться от этого кляпа.