Алёна Бессонова - Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием

Тугов ужинал и смотрел на писавшего Неводова. За последнее время капитан потускнел, как его старинные монеты. Выперли скулы, набухлисерые отёки под глазами, нечисто выскоблен подбородок, отросли и по-монгольски опустились рыжеватые усы. Блестящая лысина загрубела и перестала отражать свет.

– За тебя получил выговор от комдива, – сказал Неводов. – Ты ведь не доложился о прибытии, а я тебя сразу в дело. Утром сходи… Как себя чувствуешь?

– Немного устал.

– Стой! Кто идет? – послышалось за дверью.

– Дежурный по гарнизону.

В землянку стремительно ворвался немолодой старший лейтенант и вскинул руку к козырьку:

– Товарищ капитан, вес требуют к прямому проводу штаба армии!

– Понял, Идите… – проводив взглядом дежурного, Неводов вытащил из кармана толстый красно-синий карандаш. – Случайно не знакомая вещица?

Тугов присмотрелся, помолчал, отрицательно качнул головой.

– Доедай и иди отдыхать. Я на коммутатор. Неводов вышел из землянки. До телефонного коммутатора двигался медленно, мысленно готовясь к предстоящему, конечно, неприятному разговору. Мучил вопрос: есть ли связь между диверсией и тайным радистом? Хорошо законспирированный агент не должен рисковать, ведь любая диверсия дополнительный след. Еще размышляя, он протянул руку и взял от телефонистки трубку.

– Здравствуй, Неводов, здравствуй! – Голос полковника Кронова звучал чисто, будто сидел тот не за сотню километров, а рядом за ширмой. – Я тебе должен докладывать или ты мне?

– Нечего докладывать, товарищ полковник.

– Так уж и нечего?

– В щели между парашютным ящиком и полом найден карандаш. Некоторые из летчиков опознали, чей он. Но дело в том, что этот человек не был в парашютном помещении уже полмесяца.

– Официально. А на самом деле?

– Доказательств нет.

– Ладно… Я их сам попробую найти. Завтра после обеда буду. Пока!

Утром хмурый и задумчивый Тугов явился к Неводову.

– Пока нет Лены, товарищ капитан… Вот посмотрите.

Он достал из кармана бумажку, развернул: блеснул стеклянный осколок. – Рядом с нашим общежитием мусорная куча. Иду после завтрака, а в ней копается столовский барбос. Он и выкинул лапами…

– Кусок стеклянной трубки.

– С делениями.

– Думаешь, часть медицинского шприца?

Тугов промолчал, отвел глаза. Тяжело, с расстановкой сказал:

– Извините, что не сразу… Признал я тот карандаш… Женькин он.

– Лейтенанта Шейнина, ты хочешь сказать?

– Но он… вне всяких… Я давно знаю его! – произнес Тугов.

– Как спал, Василий Иванович?

– Плохо… Посидели немножко с Женькой, проводил Лену, а спать не дал… проклятый карандаш. Вы послушайте…

– Сегодня ты мне не нужен. Можешь отдыхать, не беспокоясь за своего товарища. Я знал, чей карандаш. Он не имеет никакого отношения к происшествию. – И, увидев, как меняется выражение лица Тугова, мягко добавил: – Иди, Василий, иди…

Полковник Кронов прилетел с экспертом и стенографисткой. Расположился он в штабе, отобрав маленькую комнатку у коменданта.

– Я думаю, что парашютоукладчики не виноваты, – докладывал ему свои соображения Неводов. – Почему чехлы протыкали шприцем через вентиляционные отверстия? Потому что не имели времени или не могли быстро открыть запертые шкафчики. А у обоих подозреваемых имеются ключи, они могли все сделать чище.

– Согласен. Но, может быть, они и рассчитывали на такие рассуждения?

– Возможно, только в любом случае это похоже на самоубийство.

– Не скажи!

– Есть косвенные улики против другого… Карандаш принадлежит Шейнину. Укладчик говорит, что видел Шейнина несколько раз около их сарая, но присутствия его в парашютной комнате не подтверждает. Вот это, – Неводов положил перед полковником стеклянный осколок, – часть медицинского шприца. Предварительный анализ показал, что в нем была аккумуляторная кислота. Осколок нашли в куче мусора рядом с общежитием, где живет Шейнин.

– Шерлок Хо-олмс! Молодчага, Неводов, молодчага! Но ты, я вижу, устал. Зверски устал. Приказываю отдохнуть. Я покопаюсь сам… Погоди… Как ты думаешь, проникший в парашютную комнату, где мог спрятать шприц?

– В кармане, в сумке, да мало ли куда его можно сунуть!

– Иди, Неводов, иди. Когда надо, позову.

К вечеру лейтенанта Шейнина арестовали. Во внутреннем кармане его летной куртки нашли дырочку, проеденную аккумуляторной кислотой. Временно его посадили на гауптвахту в караульном помещении.

Василий Тугов провожал Елену до общежития зенитчиц. Душная ночь обволокла землю, размытые силуэты домиков сонно моргали подслеповатыми окнами, где-то далеко устало ухал филин. Дорога пахла пылью.

– Давай не напрямую, а нашим путем, а, Еленка?

Они повернули и тихо побрели к реке. У воды посидели, послушали плеск рыбы. Таня разулась, забрела в парную воду, вытянула смутно белевшую лилию.

– Пошли? – трава приятно грела голые ступни, и Лена шла медленно, коротенькими шажками. – Что теперь будет, а? Ты веришь, Вася?

– С Женькой разберутся – всё будет в ажуре.

– Война. Могут и…

– Брось! И так тошно! Ты в прошлый раз говорила, что капитан напал на след. Вот бы помочь ему расколоть гадов!..Ну, что ты суёшь мне мокрый цветок в лицо!

– Я хотела в кармашек… Поцелуй меня.

– Поздно уже, – Тугов поцеловал девушку, снял её руки с плечей и, включив фонарик, посмотрел на часы. – Без десяти двенадцать… Ругать не будут?

– Я почти дома! – Лена встала на цыпочки и прильнула губами к его шершавой и тёплой щеке.

Когда сухо щелкнули два пистолетных выстрела, а потом длинная автоматная очередь вспугнула тишину. Неводов выскочил из землянки и, кромсая темноту белым лучом фонаря, побежал.

– Стреляли в караулке! – вдогон крикнул часовой.

В караульном помещении были распахнуты все двери, комната, отведенная для трапезы, забита солдатами. Неводов приказал всем, кроме начальника караула, выйти.

За столом, положив голову на левую руку, будто спал Евгений Шейнин. Правая рука откинута, до локтя засыпана рисом из перевернутой миски. Неводов приподнял его голову – над правым ухом сильно кровоточила длинная рваная рана.

Начальник караула растерянно докладывал:

– В двадцать три я сменил посты, и ребя… то есть бойцы, отужинали по расходу. Потом вывели арестованного. Сначала он пошел по нужде, потом сел есть.

– Почему поздно?

– Так заведено: губарей кормить в последнюю очередь. Ну вот, сел он, проглотил пару ложек, и тут в окно сразу пальнули два разе. Первая пуля в него, а вторая вон приклад у автомата расщепила. Я поднял ребят по тревоге, обшарили кусты, но темень хоть глаз коли, товарищ капитан. Сообщил дежурному.