Алёна Бессонова - Когда время судья и палач. Психологическая драма с криминальным событием

Так медленно и неуклонно следователь ломал волю Тугова. Много на первый взгляд малозначительных фактов сыграли подготовительную роль к главному к дешифрованным радиаграммам, к магнитофонной записи голоса и, наконец, к очной ставке с ракетчицей Гольфштейн. Она опознала в Тугове человека, которому передала посылку во дворе кинотеатра «Центральный», человека, представившегося как «Тринадцатый».

Следователь : Итак, вы наконец-то решили показывать правдиво?

Тугов: Спрашивайте.

Следователь: Что толкнуло вас на предательство? Как происходила вербовка? Кто вербовал?

Тугов: Длинная история… Из-за денег. Когда работал в уголовном розыске, взяли главаря воровской шайки. Мне за него предложили солидную сумму. Я согласился. Пожить хотелось, поесть повкуснее. Не кланяться мелким начальничкам, у которых не то чтобы семь пядей во лбу, одной пяди не было. Ну и завяз крепко. Связался с шайкой. Дальше – больше. Впоследствии меня продали некоему Хижняку. Он опутал подпиской. Заставил уйти из УРа «добровольно» в армию.

Всю правду о себе Тугову пришлось рассказать немного позже. Да, были взятки, была воровская шайка, была соглашательская подписка под обещанием верно служить немецкой разведке. Но это после. А сначала воспитание жадности, ненависти ко всему советскому в семье убежавшего от расплаты кулака. Отец Тугова умело носил личину добропорядочного селянина и этому же учил сына. Любыми средствами к наживе. Чем выше пост – тем больше можно больше хапнуть! А для этого надо проскользнуть в комсомол, если можно, то и в партию, и даже отказаться от родного отца, прикинуться сиротою. Нет, он не думал работать на немцев, но любовь к наживе привела его к ворам, потом бандитам, наконец, к предательству. И тогда им, как пешкой, начали играть деятели из русского отдела абвера. Следователь: Авиационное училище планировалось?

Тугов: Да. Прежде чем уйти из уголовного розыска, я закончил вечернюю школу, получил свидетельство с отличием. Потом добился путевки в авиашколу. По заданию меня устраивала только истребительная или штурмовая авиация.

Следователь: Почему? А если бы вас послали в бомбардировочную?

Тугов: Я должен был отказаться. Думаю, это обуславливалось моими дальнейшими встречами.

Следователь: С кем имели контакт, кто руководил вами в армии?

Тугов: За все время обучения в школе никто. Уже перед самым выпуском, за полмесяца примерно, в городе я неожиданно встретился со своим вербовщиком, Хижняком. Он предложил мне взять у той женщины посылку и передать ему. Встречались дважды. Я получал деньги и вел с ним короткие беседы. Последний раз он сказал, что больше мы с ним не увидимся, а я буду выполнять только письменные приказы Тринадцатого.

Следователь: И вы действительно с ним больше не виделись? Какие задания выполняли?

Тугов: Видеться – не виделись. Но однажды он мне звонил на КПП. Представился Хижняком, но мне показалось, что при встречах у него был совсем другой голос.

Следователь: Что ему было нужно от вас?

Тугов: Ничего. Интересовался здоровьем. Видимо проверял, не утёк ли я на фронт в пехоту. Ведь там он бы меня не достал.

Следователь: У вас было желание уйти на фронт?

Тугов: У меня было желание уйти из-под пресса Хижняка. Я знал, что дальше буду выполнять его задания, и что последствия могут быть принеприятнейшие. И, как, оказалось, был прав…

Следователь: Какие задания выполняли?

Тугов: До прибытия в дивизию никаких. Я должен был хорошо учиться, быть дисциплинированным, выделяться среди других.

Следователь: Где получили радиостанцию?

Тугов: Держал ее в руках только раз, когда летал бомбить понтонный мост, и то не знал точно, а догадывался, что это рация.

Следователь: Объясните.

Тугов: Кто мною командовал здесь, не знаю, но мне еще в Саратове Хижняк сказал, что я попаду именно в дивизию генерала Смирнова, и описал тайник в дупле дерева у реки. Прочитав одну из записок, я пошел и нашел в дупле коробочку. Она умещалась в штурманской сумке. В определенное время, а именно перед подлетом к цели, я нажал на коробке кнопку.

Следователь: Кто подписывал записки? Сохранилась ли хоть одна из них?

Тугов:. Все уничтожил. Подписывал Тринадцатый.

Следователь. Какие он давал задания?

Тугов: Сначала приказал познакомиться с радисткой СМЕРШа и сойтись с ней. От нее предполагалось черпать некоторые сведения… По его указанию и схеме я подал рационализаторское предложение о монтаже направляющих РС с выходом снарядов в заднюю полусферу… О радиостанции говорил. Он почему-то категорически возражал, чтобы я соглашался на предложение капитана Неводова работать в его отделе. Когда я вернулся из госпиталя, то получил записку, подписанную уже не Тринадцатым, а Хижняком, в ней был завернут осколок шприца. Выполняя приказ, я «нашел» осколок около общежития… Вечером вынул из дупла пузырек с кислотой и капнул в карман куртки лейтенанта Шейнина… В дупле был и пистолет «вальтер»… Мы пили водку, когда Шейнин захмелел и заснул, я отпечатал его пальцы на рукоятке… Я еще не знал, зачем все это. Только когда Шейнина арестовали…

Следователь: Тогда вы догадались, так, что ли?

Тугов: Я получил новый и последний приказ… Хижняк писал, что Шейнин и есть «Тринадцатый». Что он скомпрометировал себя на незапланированной диверсии с парашютами, что он знает нас лично и может выдать.

Следователь: Отличались ли записки «Тринадцатого» от записок Хижняка?

Тугов: И те и другие писались печатными буквами, но почерк все равно отличался. А потом у Хижняка свой личный условный знак.

Следователь: У вас не дрожала рука, когда вы целились в Шейнина?

Тугов: Он был один из тех, кто погубил меня и мог потопить окончательно!

Следователь: Вы верите, что Шейнин действительно «Тринадцатый»?.. Молчите?.. Тогда скажите, почему вы голосом решили предупредить немцев? Вы знали, что в ваш самолет стрелять не будут?

Тугов: Эх, ни фига себе! Там заваруха-то, какая была. Могли и меня клюнуть! Очканул я. Хотел жить.

Следователь: И все-таки вас чуть не сбили.

Тугов: В такой передряге трудно уцелеть и с белой полосой… Я устал, гражданин следователь.

Следователь: Итак, «Тринадцатый» лично с вами ни разу не говорил?