Айжана Мырсан - Исповедь нелегала

Хуже всех, вероятно, было пухленькому Турату, его лицо, раскрасневшееся от слез, отекло, а глаза нервно бегали из угла в угол. Алмаз же, услышав слова Айбека, будто пришел в себя и механически стал кивать в ответ.

– Надо показать им, что мы успокоились и не боимся, – сказал Айбек, подошел к дверям и несколько раз пнул по воротам.

Послышался хруст гравия и ворота отворились, ослепив на секунду всех троих молодцев. Перед ними стоял Богдан, из его рта торчала зубочистка и он, усмехаясь, глядел на ребят.

– Ну что? Смирились со своей дерьмовой судьбой? Готовы принять все, как неизбежность, и начать пахать? Или так и будем убегать и дохнуть? Мне не очень хочется, если честно, потом возиться с вашими трупами, – говорил он, глядя, как ребята по одному выходят на улицу.

– Готовы, – ответил Айбек и добавил, – куда нам идти и что делать?

– Идем за мной, шеф приказал, чтобы это сделали именно вы, – сказал он и повел ребят за собой в одно из многочисленных строений по краю поля.

– Вот ваша работа, – указал Богдан на труп Кубана. Они стояли посреди огромной комнаты, расположенной в одном из сараев, полностью отделанной белым кафелем. Посреди стоял гигантских размеров металлический стол, а по бокам две большие грязные ванны. Тело Кубана лежало посреди стола, а вокруг на полу валялись тряпочные мешки с мотком веревки.

– Вы должны его разделать, – будничным тоном сказал Богдан. – Кости и голову сложите в мешки, остальное порубить на мелкие кусочки и кинуть в ванну. Понятно?..

Как в этот момент Айбеку хотелось к маме, упасть к ее коленям, прижаться к ней и сидеть так всю оставшуюся жизнь. Он боролся с ужасом, охватившим все его естество, и отвращением ко всему, что его окружало. Но в то же время здравый разум подсказывал, что выхода нет, а инстинкт самосохранения вопил: «Покажи свою готовность и сделай все, как надо, на кону стоит твоя жизнь!» Невозможно было не прислушаться к этому воплю, также, как и невозможно было представить себе весь процесс того действа, которое от них требовали. Собрав все свои силы и стараясь отключить эмоции, Айбек дрожащими руками закатал рукава, показывая свою готовность приступить к делу.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Богдан, – кишки и внутренности можно выбросить, все сложите в мешки, потом закопаете, – он посмотрел на них и, ухмыляясь, добавил, – ну, идите работать, время – деньги, если не хотите такой же судьбы. Вперед! С этими словами он вышел из сарая, оставив молодых людей с ошеломленными лицами. Айбек краем сознания ужаснулся, глядя на Богдана, не представляя, что может сделать человека таким жестоким и циничным. Вероятно, только люди с совершенно неуравновешенной психикой могут говорить о подобных вещах с таким спокойствием. Айбек ненавидел этого мужчину, он даже представил его тело вместо тела Кубана на этом столе, но от этой мысли стало только хуже.

Когда Айбек объяснил Алмазу, чего от них хотят, тот чуть было не упал в обморок. Он смотрел на него, не моргая, и только издавал хриплые звуки. Про третьего и говорить было нечего. Турат просто оцепенел, он стоял неподвижно, не отводя глаз от трупа. Неимоверно трудно было справиться с дрожью в руках и ногах, но, подгоняемый страхом за свою жизнь, Айбек все же сделал несколько шагов по направлению к телу. В эту минуту он был повержен, он понимал, что не сможет сделать то, что было совершенно необходимо сделать. Только подойдя настолько близко, что можно было рассмотреть лицо и кровь, разлитую по всему столу, он дал волю слабости, его ноги подкосились, и он упал на пол, закрывая руками лицо.

«Я не могу это сделать, – думал он, – это просто невозможно!.. Но ты должен, иначе тебя ждет та же участь! – кричало подсознание, и страх пробежал по коже, оставляя мурашки. – Что лучше, умереть из соображений солидарности и страха, или жить с маленькой надеждой, что когда-нибудь все разрешится?» – спрашивал он сам себя.

– Мы должны это сделать! – громко сказал он, поднимая глаза на друзей. – Ему уже все равно, а нам надо выжить и постараться сбежать отсюда! – Айбек указал рукой на лежащего в крови Кубана, – представьте, что это баран, по сути, это одно и то же.

Ребята ошарашенно на него посмотрели, но слабость не дала им высказать все, что они в этот момент о нем думали. Они были ближе с погибшим парнем, пока торчали в Бишкеке, ожидая самолета, успели стать друзьями, и теперь было нетрудно понять их чувства. Почувствовав, что именно ребята хотят высказать ему, Айбек поднял руку и сказал:

– Что вы предлагаете? Умереть, как он? Чтобы нас также кто-то разделал и выбросил в мешках! Как хотите, я не собираюсь здесь умирать! С этими словами он подошел к столу и взял огромный нож. На несколько секунд его снова охватил ужас, и страшная тошнота подкатила к горлу. Но он справился. Сделал глубокий вдох и, схватив Кубана за волосы, отрезал голову, найдя как раз нужное место в позвоночнике. Кровь, как из брандспойта, брызнула на его одежду и лицо, издавая свистящий звук. Трясущимися руками он засунул голову в мешок, крепко его завязал и отнес в дальний угол комнаты. Затем сел на корточки и тихо прочитал поминальный Коран. Как это делают на любых похоронах в мусульманском мире. Он просил для Кубана мира на небесах и прощения для себя за то, что он сделает с его телом. Айбек хотел верить, что его простят, что не по своей воле он будет делать то, что должен, и что высшие силы примут в свои объятия душу несчастного Кубана. Проделывая все это, не мешал слезам литься из глаз, они капали на его окровавленную рубашку и постепенно намочили почти всю грудь. Пролив весь запас своих слез, Айбек обещал себе больше никогда не плакать, он не хотел страдать так, как страдал в эту минуту. Он закрыл все щели к своему сердцу и выбросил ключи, мысленно отрезая все доброе и хорошее, что в нем было. В этот миг он стал взрослым бесчувственным мужчиной.

Все. С этого момента все последующие его действия не сопровождались приступами страха и отчаяния, он выполнял работу методично и тщательно. Аккуратно отделял мясо от костей, начав с конечностей, в принципе это занятие и впрямь чем-то походило на разделывание туши барана или лошади, которых так часто режут кыргызы на свои торжества. Ему еще с детства довелось принимать участие в жертвоприношении, он видел, как режут баранов и лошадей, для мальчишки тогда это казалось увлекательным и захватывающим.

Двое остальных тоже присоединились к Айбеку. Глядя, как он спокойно разделывает еще недавно такого живого и смелого Кубана, они пришли в ужас, но страх за свои жизни пересилил, и они взялись ему помогать. Помощник из Турата вышел совсем бесполезный, после каждого надреза его рвало в ванну. Поэтому двум остальным пришлось делать всю самую грязную работу. Совершенно невыносимым было вынимать внутренности, на это у них ушло очень много времени, так как их самих то и дело выворачивало наизнанку от запаха и вида человеческих кишок. Как бы то ни было, друзья справились с работой, и очищенные кости и голова лежали в мешках, а все остальное заняло собой четверть ванны. Потные, заляпанные кровью и продуктами жизнедеятельности, они теперь отмывали руки под шлангом, стараясь хоть чуть-чуть избавиться от этого страшного запаха, въевшегося в кожу, который, казалось, будет их преследовать всю жизнь.