Айжана Мырсан - Исповедь нелегала

Оставшись наедине, парни громко вздохнули и подошли к плачущему Турату.

– Его били палкой и плетью, я видел, – поежившись, сказал Алмаз. – Потом, когда он упал, стали бить ногами по лицу. – Айбек сел возле Турата и осторожно отодвинул разорванную рубаху, из глубоких порезов сочилась кровь.

– Раны надо обработать, нужен спирт, – сказал он Алмазу, который с жалостью смотрел на парня.

– Мы скинулись и купили виски в аэропорту, хотели отпраздновать и узнать, какой он на вкус, – вспомнил Алмаз. – Подойдет?

– Тащи сюда, попробуем смазать раны им, там же должен быть спирт.

Алмаз порылся в своей холщевой сумке и достал полулитровую бутылку Jameson. В его сумке еще была чистая футболка, которую они порвали, сделав что-то похожее на бинты. Смочив тряпку в виски, ребята аккуратно прикоснулись к ране, но мальчишка так взвыл, что пришлось отыскать небольшой брусок деревяшки и засунуть ему в рот.

– Если ты будешь орать, они заберут у нас виски, и ты умрешь от заражения, ты помнишь, он говорил про болезни, наверное, это и имел в виду. Лежи смирно, потерпи, ты меня понял? – спросил его Айбек, низко наклонившись к уху парня. Турат слабо кивнул и зажмурился, закусывая брусок.

Обрабатывая рану за раной, друзья каждый раз делали передышку, так как раненый был на грани обморока. Закончив со спиной, они налили в пластиковый стакан добрую порцию напитка и влили ее в рот Турату.

– Теперь ты сможешь поспать. Завтра надо встать раньше и обработать раны еще раз, чтобы он смог надеть футболку и пойти работать, – сказал Айбек.

От этих слов Турат зашевелился и отчаянно замахал головой.

– Тебе придется работать, иначе они тебя убьют. Ты должен быть мужественным. – успокаивающим голосом сказал Алмаз.

– Пусть убьют, – тихо ответил Турат, и из его глаз полились слезы.

Ребята не стали мешать ему плакать, и оставили друга лежать на животе.

– Предлагаю выпить понемногу и ложиться спать, – предложил Айбек. Он сделал глоток прямо из бутылки и ощутил жар, разливающийся по всему телу. На вкус напиток ему не понравился, он был горьким, и хотелось запить его чем-нибудь сладким, правда, как успокоительное, виски сработал «на ура». Тело мгновенно расслабилось и стало клонить в сон. – Тебе не надо обрабатывать раны? – спросил он, передавая бутылку в руки Алмазу.

– Нет, они меня только два раза ударили за то, что я уронил тушку в грязь, и то не плетью, а палкой, так что я нормально, – ответил тот, морщась и протирая горлышко бутылки.

– Виски надо убрать подальше, – сказал Айбек, посмотрев на бутылку, и стал искать место, куда можно было бы спрятать их сокровище. – Он нам может еще понадобиться, вдруг кого-то из нас изобьют, у нас должен быть спирт.

Алмаз только устало кивнул в знак согласия и молча наблюдал за другом. Наконец Айбеку удалось обнаружить нечто вроде ниши, заваленной сеном и дровами, он протиснул туда бутылку, натаскал больше сена и облегченно вздохнул.

– Смерть от заражения нам не грозит. Давай спать.

Лежа на спине, Айбек через несколько минут услышал храп соотечественников и попытался отогнать напрашивающиеся воспоминания о прошедшем дне. Один день, всего один маленький день показался ему целой жизнью. События утра казались ему далеким прошлым, и его молодой разум был готов сразу же их забыть. Он хотел не видеть перед глазами этой картины с падающим замертво Кубаном, его окровавленным телом и человеческими внутренностями.

Мысленно Айбек вернулся к самому началу, он вспомнил свой побег из дома и работу на базаре, все трудности, с которыми он сталкивался, и мечты, которые освещали ему путь. Сегодня он стал взрослым в одночасье, вынырнув из детства и юношеских грез, его будто облили ледяной водой, после чего он стал смотреть на мир по-другому. В этот момент его вера пошатнулась. Привыкший молиться и выросший в религиозной семье, он ни на секунду не сомневался в существовании высшего творца. Но после сегодняшних событий он задался вопросом: «За что?»

– Я никого не грабил, не убивал, помогал маме и делал добрые дела. Почему именно я сейчас лежу, окруженный свиньями и злобными людьми, давно разочаровавшимися в жизни? Разве я заслужил это? Почему мои молитвы и просьбы ты игнорируешь? За что мне, и так настрадавшемуся в жизни, выросшему без отца и поддержки, такие страшные испытания? Говорят, ты посылаешь ровно столько, сколько человек может выдержать. Но я не могу это выдержать! У меня нет сил и нет желания проходить через все это горе!

Страшная ненависть закипала в нем, он готов был проклясть и бога, и всех его адептов за то, что они учат быть честными. Он спрашивал у Всевышнего о причине его жестокости, но не слышал ответа.

– Неужели я этого заслуживаю? Или тебя вовсе нет, раз ты так спокойно смотришь на этот беспредел. Почему люди, которые мечтают о хорошем, и с готовностью выполняют все твои заповеди, вынуждены страдать и проходить через эти ужасные испытания? Если бы ты был, и был такой, как о тебе говорят, то ты бы не позволил хорошим людям проходить через этот ад. Значит, тебя нет. Значит, нас обманывают, принуждают жить по чужим правилам и бояться наказания после смерти. Напрасны все мои молитвы и вся любовь, которую я тебе дарил, каждый день прославляя твое имя.

Айбек хотел навсегда отречься от Бога и отказаться от религии, но вспомнил маму, вспомнил сестренок и смерть своих бабушки и дедушки. По странному стечению обстоятельств бабушка скончалась в день рождения деда, а тот в день рождения бабушки, ровно через год. Он вспомнил слова деда, который всегда говорил, что рано или поздно человеку воздается за его труды и добрые поступки. Дед безоговорочно верил в силу Всевышнего и даже, несмотря на обманы и хитрости, продолжал верить в людей и их порядочность.

Борьба добра со злом в этот момент бушевала в душе у Айбека. Горький опыт кричал: «Отрекись!» Душа призывала: «Терпи и верь!» Только любовь к своей семье не позволила темноте одолеть его душу. Он глубоко вздохнул и мысленно обратился к Богу с такими словами:

– Я знаю, что ты меня видишь и слышишь, я знаю, что тебе не все равно. Я понимаю, что еще многого не знаю и должен пройти свой собственный путь. Я прошу только об одном, не позволь мне сгинуть здесь среди этой грязи и мрака. Я хочу хотя бы еще раз увидеть маму. Если ты меня слышишь, то дай знак. И словно в ответ на его просьбу, раненый Турат громко всхрапнул. Не зная, расценивать ли это как знак или просто счесть за совпадение, но Айбек решил для себя, что не позволит страху овладеть его сердцем. Он сохранил в себе веру и решил больше никогда не позволять себе в ней усомниться.

Мечтая о сне, он проворочался еще час, но так и не сумев уснуть, отправился в туалет. Его путь лежал через здание и, проходя мимо, он услышал голоса. Подойдя поближе и заглянув в щель, сквозь которую пробивался тусклый свет, он увидел, как двое мужчин, говоривших на непонятном ему языке, вытаскивали из ванны, которую он узнал, куски мяса, бросая их в огромную мясорубку. Провернутое мясо падало в грязный чан, в котором уже были какие-то ошметки кровавого цвета, и мужчины палкой перемешивали получившееся месиво.