Эль Дарун - Бухгалтер в латах

Сколько прошло времени, не знаю. На глаза упал луч света, заставив меня плотнее смежить веки. Рядом слышалось невнятное бормотание, затем чья-то фигура закрыла свет, бьющий по глазам, и я смог их слегка приоткрыть. О, старые знакомые – черные точки, чтоб вас черти драли! Силуэт приблизился к моему лицу и с вопросительной интонацией сказал: – Драхмар, си ал ту хуа? – В голове промелькнуло: – Что? «Шо» оно там мямлит? Какой еще «хуа»?! Захотелось передразнить мямлю и сказать ему не только «хуа», но и послать его на «хуа», и какого «хуа» тут вообще происходит. Вместо этого бодрящего «хуа» получилось выдать только пару невнятных хрипов, которые и на слова то не были похожи даже отдаленно. Ерш твою на лево! Видно диалога опять не вышло, потому что судя по всему я опять уплыл в беспамятство. И снился мне сон…

Такой весь из себя сон, или не сон. Я вообще не знаю, что это было. Яркий, сочный, с кучей на хрен никому не нужных подробностей и деталей. Якобы я бегаю по древнему замку. Такому знаете ли, как показывают в фильмах. Нет, не эпоха возрождение, а нечто эдакое, более древнее, что-то из эпохи рыцарей, турниров, драконов и принцесс. На мне одеты какие-то кричащие тряпки с коротким пажеским плащом, за мной непрестанно движется фигура гувернантки в белом переднике и кружевном воротничке. Я убегаю от нее, а она бежит, бежит, бежит. Бегаем мы часто, бегаем мы быстро. Подобные забеги веселят меня и жутко напрягают эту молодую девушку, но она вынуждена бегать со мной, и я вижу, как она старательно прячет мину раздражения в кружевном платке, наспех вытирая лицо от пота. Я её довожу до исступления тем, что гоняясь за мной она сбросила уже много килограммов живого веса и стала похожа на загнанную лошадь. Ну не на загнанную лошадь, а на симпатичную загнанную лошадку. Во сне мне казалось, что основные её переживание лежат в плоскости того, что барышня была на выданье и скорее всего её интересовал вопрос: кому нужна жена с конституцией обглоданного скелета? Я бегал и смеялся, а девушка догоняла и с каждым днем становилась все мрачнее и мрачнее. Память или сон, я не знаю, что это было, но весёлые деньки моего юношества внезапно прекратились с приходом мора. Я видел, как на одной из башен поднимали черный флаг, как стражники медленно закрывали тяжелые ворота замка под крики, визг, плач людей. Люди бежали, падали, попадали по копыта коней и ноги других бегущих. Паника, вопли… Вот кто-то из мужчин подбежал к стражу и начала трясти его требуя выпустить, но в ответ получил жёсткий удар тупого конца копья в живот. Он стонал, умолял, ползал на коленях, но пронять стража не вышло. Тот хмуро смотрел на него, повязывая на лицо какой-то странный заменитель марлевой повязки, состоящей из тряпицы весьма потрёпанного вида. Я смотрел на это с высоты балкона замкового донжона и мне было страшно. Нет, не тогда, когда я видел это впервые. В тот момент я веселился, не понимая, что происходит и показывал пальцем нянечке на то как стражник избивает несчастного «писанта». Сознание как бы распараллелилось. Я стал жить тем «чужим» прошлым и при этом умудрялся давать оценку событиям уже собой новым, таким важным и большим, цельным главным бухгалтером газодобывающей компании. Какой еще компании? Подобное разве было в средние века? Так что же я такое, черт возьми?! Что за сон? Или это не сон? А что, память? Чья память, моя? Да черт побери! Сквозь морок видений прорезался крик, крик ужаса потерянной души, долгий, глубокий, заунывный, пронзающий мир могильным холодом.

Опять свет… открываю глаза. Черные точки кажется ушли, и мать с ними так… плакать не буду. Большое окно, за которым проглядывается небо, затянутое облаками. Примечательно, что на окне было двое деревянных ставен, грубые снаружи и ажурные внутри. Это что еще за раритет? Стекла какие-то мутные. Мухами засиженные что ли? Занавесок нету, грубые стены с местами проступающими камнями сквозь побелку и широкая улыбка моей няни… или кто она там. Та девушка, из моего сна. Щечки пухленькие, видать набрала веса пока я валялся как шлак. Шлак? Что есть «шлак»? Это на каком языке я думаю? На русском? А тот «хрен», который в прошлый раз копошился возле меня и бормотал какие-то наговоры, это он на каком говорил. Я конечно читал про разных «попаданцев», но я-то при чем? Хотелось пить… и есть, и до ветру тоже хотелось. Девушка, склонилась надомной и протянула глиняный стакан вопросительно глядя на меня. – Драхмар, диу?

– Чё? – Непонимающе уставился я.

– Диу. – Повторила она и слегка поднеся стакан к своим розовым губам попыталась сымитировать пьющего человека.

– Ну диу, так диу. – Согласился я и протянул руку чтоб взять у неё стакан, и замер… Эта рука. Это рука?! Твою мать!!! Это не моя рука!!!

Уж не знаю, как они там меня кормили и поили все время пока я приходил в себя, но как-то им это удавалось. Конечно же увидев элемент абсолютно не моего пухленького, взрослого тела я как обычно бухнулся без сознания. С днями слабость ушла. Какое-то время меня раздевали, одевали, пихали в рот какие-то горькие настойки, «грюкали» дверями, тазами, щелкали пальцами перед моим лицом, что страшно бесило, и жутко хотелось дать кому-то в морду. Вот даже это самое «дать в морду»… ну не было это моей реакцией. Я вообще никому не давал в морду и всю жизнь десятой дорогой обходил конфликты и мордобои, будучи всегда абсолютно разумным и мирным человеком. Мне да, но чтоб я, да и в морду…? Это ж надо быть каким варваром. Так хватит рефлексий. Нужно понять, что за суета вокруг. В «миллиардный» раз открываю глаза. Жив? Да вроде пока жив. Поднимаю руку, почему-то левую. Левша что ли? Разглядываю почти детские рисунки ладоней и почти мелованную кожу, не знавшую загара. В который раз убеждаюсь – не моя. Беленный потолок, слегка вычурная мебель с этакими вензелями и загнутыми ножками. Лакированный круглый стол на одной ножке у моего изголовья. Спасибо что на помойку меня не выкинули, пока валялся в этом непонятном состоянии «нестояния». Или выкинули? Если вспомнить те непонятные доски в сарае с которых я так удачно рухнул куда-то вниз. – Аллё! Тут есть кто-нибудь?! – И морщусь от осознания того, что это не мой голос. Какой-то весь детский, какой-то женский. Твою мать, я что баба?! Ужас пронзает меня, я чувствую, как на голове начинают шевелиться волосы. Рука инстинктивно ныряет к паху и гулкий вздох облегчения. Я пацан! Всё на месте! Господи, что же тут происходит?! Где все? Дотягиваюсь до медного таза на столе и без раздумий роняю его на пол. Дбам-дум-бим-бау! Грохот стоит такой, что думаю его сложно не услышать. Открывается дощатая дверь, стремительно ко мне бежит няня или кто там она, руками с двух сторон придерживая длинные полы платья. Взволнованное лицо, слегка растрепанные локоны на симпатичном лике. Кладет ладонь мне на лоб, такую маленькую и прохладную. Чувствую, как волна нежности растекается по телу. Это тело парня так реагирует на близость почти родного человека и это очень хороший признак. За няней в комнату чинно входит молодая леди. Эта, не спешит бежать спасать мое тельце. На лице высокомерие и легкие нотки интереса, но не более. Она статно, что-то спрашивает няню и так короткими оправдывающимися фразами, что-то ей отвечает. Конечно же я не понимаю обоих, но по интонации могу примерно догадываться о сути диалога. Молодая леди, а во снах я её видел, как свою мать, подошла и встала с другой стороны кровати, не столько глядя на меня как просто следя за тем что делает моя нянечка. Я посмотрел на неё и спросил: – Мама? – Та недоумённо уставилась на меня и так же вопросительно сказала: – Де ар ту се «мама»? – Мде… По ходу в их культуре и их языке нет слова «мама», а если это так, то нужно как-то выяснить куда меня занесло. В голове проскальзывают какие-то странные образы… отпуск, поездка в горы, водопады, моя вечная отдышка, потому как носить в себе сто двадцать килограммов – не шутка, плюс амуниция и… Что дальше то? Сердце не выдержало или камень прилетел в голову? Этого я не помнил, но понятно одно, в том мире я скорее всего умер. А возродился в этом мире в теле юноши. Хоть лет то мне сколько? Зеркал нигде нет, языка не знаю. Что делать? Не ясно. Ладно, остаётся просто лежать, наблюдать и как-то разбираться в произошедшем. Конечно, меня брали определенные сомнения, что получится разобраться быстро, но я не терял надежду. Кормят, поят, даже горшок за мной как-то умудряются выносить, хотя я не помню не единого случая.