Роман Булгар - Девчонки, погоны. Книга IV. Сквозь тернии и боль

– Ты гонишь, Кристинка! – побоялась сразу поверить и шумно выдохнула Кошкина. – Ничего еще и не ясно!

– Да нет, Саша! – ворвался в ее ухо горячий шепот Кристины. – Иначе тебя, дорогая Сашенька, и на пушечный выстрел ни за что не подпустили бы к штабу! А тебе выписали пропуск…

– За это надо выпить! – моргнула Саша обрадованно.

– Обязательно! – сжала Крис свой кулачок победно.

Она отвинтила пробку, плеснула в стаканчики и шепнула:

– За то, чтобы…

– Ага! – кивнула Кошкина согласно.

Потом Крис вдруг спросила у Саши, зачем та захотела поступать в военный институт. Кошкина вкратце поведала о своей жизни, о том, как в университете над нею поиздевался профессор-психопат, сломив ее волю, заставил раздеться во время лекции по психологии на глазах у всей студенческой аудитории.

– Сука, ненавижу! – поймали лунный зайчик, вспыхнули глаза у Саши яростным огнем. – Из-за него, Кристинка, пришлось мне уйти из университета! Да и нищенская жизнь достала уже, в печенках у меня сидит! Хотела я вырваться из замкнутого круга. Тебе хорошо, у тебя все есть! Тебе меня не понять…

– Ты, Сашка, тут в корне не права! – разлила по стаканчикам, качнула Костенко своей головой. – Ты думаешь, Саш, что я сразу родилась в шоколадной обертке? Ничего подобного! Я еще помню, как в детстве моя старшая сестра Марина, хлюпая носиком, размазывала масло на хлеб таким тонким слоем, будто она лишь зашпаклевывала на нем дырочки. Я тоже до восьми лет не знала, что такое шоколадные конфеты…

– Ты? – прищурилась недоверчиво Саша.

Словно взорвавшись, Крис резко выпрямилась и заявила:

– Да, я! Мы, Саш, жили скудно, пока Марина не познакомилась с одним важным типом. Она служила балериной, хоть и не примой в главной балетной труппе, но очень способной. На закрытом показе для больших шишек из Правительства на нее положил глаз один из замов премьера. Марина стала его любовницей. Потом она фиктивно вышла замуж за Шпака…

– Это что, за нашего подполковника? – раскрылись на всю их ширь ошарашенные Сашины глаза.

– Ага! Только тогда он был еще курсантом…

За их спинами заворочалась Славка, заворчала:

– Достали вы уже меня, две кумушки! Бубнят и бубнят! Бубнят и бубнят! Дайте человеку поспать! Быстро все по нарам! Кому сказано, болтушки-пьянчужки…

Хихикая, подружки улеглись, но еще долго они не могли уснуть, тихо шептались, говорили о жизни…

На завтрак прибыли оживленные и взбудораженные. На этот раз Саше досталось место у самого края стола. Садились за столы по десять человек, Саша в десятке шла самой последней.

– Курица, пошла прочь! – отпихнула нагло Кошкину в сторону коротко стриженная деваха с первой роты, и Саша от неожиданности плюхнулась на пол, так и осталась сидеть в проходе, ошарашенно моргая, не понимая, что у них происходит.

С соседнего ряда крайне внимательно наблюдали за тем, как отмороженная на всю голову нахалка занимает место за чужим столом. Накануне они видели, что одна из девчонок достала повидло, захотели ушлые девки попробовать сладкого к чаю, закинули к соседям своего человечка, чтобы тот, будто вовсе невзначай и словно по ошибочке, ловко перекинул баночку на их стол.

– Ты это чего? – нахмурилась Славка, повернулась к наглой захватчице. – Ты чё творишь, а?

– А ты чё вякаешь-то, гимнастка? – выставила деваха острые коготки. – Думаешь, сальто в цирке показала, стала самой центровой? Тихо сиди и не вякай! Целее останешься, тупая курица!

Оказавшись на грязном каменном полу столь нетривиальным способом, Сашенька страшно испугалась того, что раз ее согнали со стола, то запросто вышвырнут ее и из палатки, где она до сих пор обитала, а вместе с этим напрочь лишат ее возможности и дальше тесно общаться с Кристиной и с комбатовскими сестричками. А это стало бы для нее смерти подобно.

– Девочки, – всхлипнула она, – что же это такое!

Сидевшая с противоположной стороны стола, Дашенька Чиж вскочила, подхватила Сашу под руки, помогла ей подняться.

– Все хорошо, Сашка! Сейчас мы с ней разберемся! Ты, Саша, успокойся, мы тебя в обиду не дадим! – заявила Чижик.

– Пошла вон, дура! – схватила Виктория нахалку за шиворот и вытащила в проход. – Еще раз нашу Сашку тронешь, руку оторву и вставлю с другого конца! Второй раз я не предупреждаю!

– Алина, наших бьют! – отскочила в сторону стриженая деваха, истошно и на весь зал пронзительно завопила.

Другая девица с короткой прической резво вскочила, рванула с выставленными перед собой кулаками, живо подлетела к Вике. Но Алина не успела еще приложиться к Сашкиной заступнице, как ее в нокаут отправил промелькнувший в воздухе кулак Ники, уложил Исмагилову в проходе, на время успокоил ее.

– Наших бьют! – заверещала истошно первая деваха.

Два-три десятка девчонок из первой роты вскочили из-за столов, ринулись в центр завязывающейся потасовки.

– А ты не высовывайся! – утянула Славка Кристину подальше от драки. – Кузнечики сами во всем разберутся, а тебе особо светиться ни к чему, большое начальство не одобрит, а нам потом сестрица всем троим шеи со всем тщанием своим намылит…

Ника и Вика встали сдвоенным центром, по их бокам, слева-справа, покачиваясь в боевой стойке, стояли со сжатыми и готовыми к драке кулаками сестрички-близняшки Найденовы. За спинами Кузнечиков маячила Дашка Чиж. Славка и Кристина придерживали с двух сторон перепуганную до смерти Сашеньку, прикрывали ее со всех боков.

– Сейчас попа начнется! – прищурилась Славка, напряженно окидывая предстоящее поле боя. – Это полный капут!

Подзуживаемая коротко стриженной девицей, гулко голосящая на разные лады толпа неумолимо надвигалась на них…

– Немедленно занять всем свои места! – вбежали гурьбой в обеденный зал взводные командиры. – Кто за пять секунд не сядет, тот немедленно будет отчислен! Раз… два!

– Атас, девки! Палево! Атас! – отхлынули абитуриентки назад пчелиным роем, вприпрыжку поскакали к своим столам.

С шумом и грохотом усаживались, падали они на свои места, а с грозным видом на лице Ерохина громко отсчитывала:

– Три… четыре!

– Садимся! – подтолкнула Славка Сашеньку, помогла ей сесть на скамейку. – Версия у нас всего лишь одна! Мы защищались! Мы все делали правильно и ни в чем не виноваты!

Уткнувшись в тарелки, девчонки принялись старательно стучать ложками, наверстывать упущенное время.

– Саша! – произнесла Даша, отставляя пустую тарелку. – Нельзя же быть по всей жизни полной размазней! Тебя, Сашенька, бьют, а ты сидишь и размазываешь сопли по лицу! Встань, врежь сама ей по сопатке, чтобы она юшкой своей умылась! Вцепись ей в волосы обеими руками! Выдерни клок!

– Я боюсь! Я не умею драться! – всхлипнула Саша.