Мария Вилонова - Дети Нитей. После бури

Я ненавидел магов, сколько себя помню. Удивительно было бы предположить иное, если ты родился и вырос в разрушенном ими Элледе, да еще должен был, в итоге, стать следующим главой Дома. Десять моих предшественников, включая аккари Найта, отчаянно старались найти способ упокоить душу Анха. Мы все считали, что вечное прозябание на изнанке мироздания – последнее, чего заслуживает этот человек. Все надеялись уберечь наш мир от опасности того, что он все же выйдет сам. Каждый верил, что после этого Элурен сможет, наконец, отомстить Детям Нитей. Но никто не нашел вариантов, кроме как открыть собственную дыру. Лично изорвать ткань мироздания не осмелился ни один из нас. Чем дольше Анха находился там, тем крепче становилась наша ненависть к магам. Уверен, в конечном итоге она могла бы потягаться силой даже с чувствами аккари Найта и тайфу Шаана. В любом воине королевства, к слову. Во мне – тем более. Я вырос на этой истории, человек, чье имя я имел честь носить, был моим героем. Я знал его судьбу, кажется, наизусть с самого детства. Зачитал до дыр дневники с его воспоминаниями. Найт не стал тогда скрывать ничего, честно и открыто описав и собственное уважение к Рицико с Вейнором, и дружбу с Тин, и то, чем в итоге все обернулось. Магам нельзя доверять – так учил он. Дело не в коконах, так что те, кто сейчас плетет Разум – такие же Дети Нитей, предатели и трусы. Да, их обманули, да, они имеют право вернуть долг, но никогда не станут делать этого по собственному желанию. Не отдадут и капли власти, что попала в их руки. Я вырос, впитав в себя эти мысли, чтобы после учить так же Минко. А потом Анха пришел на Восток.

Когда мы узнали, я был в ярости. Дети Нитей позволили магам Запада изорвать ткань мироздания, не защитили ее. Позволили черному кокону идти по их землям, а сами разбежались, спрятались по городам. В мире плодились дыры, уже не одна – сотни и тысячи, а те, кто обязан был защищать его, снова спасали собственные шкуры. Когда я стоял на мосту к Элледу, а за моей спиной громыхали телеги, когда мы уходили из города, уводили граждан, что вынуждены были теперь жить в палатках и молить богов о чуде, ненависть во мне множилась с невероятной скоростью. Тогда, думаю, даже чувства последних мастеров школ можно было бы посчитать легкой неприязнью по сравнению с тем, что ощущал я. Мне казалось, хуже уже некуда, но чем дольше Анха находился в мире, чем больше плодилось дыр и тварей, тем сильнее становилась во мне эта ненависть. В тот момент, когда я был вынужден отправить сына в его первый дозор с Аратом, я искренне решил – если пойму, что нам все равно не жить, прежде чем Анха обратит весь наш мир в одну сплошную дыру Пустоты, я найду каждого из Великих Мастеров Востока и убью их лично. Терять все равно будет уже нечего. Но все оказалось куда интересней, и они нашли меня сами.

Когда ко мне заявился Минко и рассказал, как его спас маг, я очень удивился. Тому, что они вообще имеют представление, что можно не только кого-то предать, но еще и спасти. Сын просил выслушать этого мага, уверял, что он не настолько плох, как предполагалось. Я прекрасно понимал, что Минко провел рядом с одним из Детей Нитей достаточно времени, чтобы привязаться к нему. Это было проклятьем Мейет для каждого из нас, мы не могли сопротивляться. Но все-таки маг спас моего сына. Я был вынужден согласиться на разговор. Ну что может изменить один короткий диалог, думал я. Слишком хорошо я знаю историю разрушения Элледа и побега Детей Нитей, чтобы купиться на их фальшивые уловки. Я не верю им, и ничто в этом мире не заставит меня поверить. Ни одно слово уже ничего не исправит, моей ненависти должно вполне хватить на маленькую беседу. Я был полностью уверен в себе и своей твердости, но… Это же Алво. Человек, которого сейчас я зову своим лучшим другом, и теперь меня временами удивляет. Тогда же, в первую нашу нормальную встречу, изумил бесконечно.

Все пошло не так, как я предполагал, ровно сразу. Капитан Алво Равел, видите ли. Старший в Совете Домов предпочел представиться как обычный офицер. Он не лгал – я прекрасно видел естественные плетения его эмоций. Он искренне разозлился на вопрос о том, почему помог одному из нас. Просто помог, потому что нужна была помощь. Наплевав на дыру, которой не мог не видеть. Он, понимаете ли, не откажет в защите только оттого, что боится сдохнуть. В памяти, помимо моей воли, всплыл в тот момент образ Рут, последнего раадена Востока. Я не забывал, кем они были. Все аккари Элледа не забывали, все тайфу Ассы, включая Арата, тоже. Может, потому мой старый друг и предпочел услышать нашего мага тогда, когда встретил? Я, в принципе, именно поэтому предпочел сам.

В конечном итоге я решил помочь ему с королем. Они тоже имеют право знать, что происходит, верно? Сложно пытаться решить проблему, в которой ничего ровным счетом не понимаешь. Я был должен за жизнь сына, к тому же этот маг действительно оказался не так плох, как предполагалось. Я прекрасно знал, что проклятье Мейет меня еще не коснулось, не чувствовал ничего, кроме ненависти и презрения. Алво до сих пор любит припоминать, что даже не чуял тогда ни капли злости, только желание прикончить немедленно.

Отриус о моем отношении к магам знал прекрасно. Потому, когда я пришел просить его встретиться с одним из них, только слегка поехидничал, просто для собственного успокоения. А после согласился на короткий разговор. Король, в отличие от меня и Арата, плетения эмоций читать не умел. Может, даже не догадывался, что подобное возможно. Аккари Найт и тайфу Шаан тогда не рассказали Торусу, опасались, что ассадену за такое все-таки запретят касаться Нитей. После тоже, наверное, никто не говорил. Я – точно нет. Мысль о том, что мы не сообщили сразу подобную информацию, привела бы любого из королей в сумасшедшую ярость, настолько сильную, что и Мейеден, боюсь, перестал бы существовать вовсе. Так что Отриус не мог видеть, как именно Алво отреагировал на его историю о возникновении Детей Нитей. Не понимал, что мага трясло от гнева настолько сильно, что Пустота наполняла его кокон с бешенной скоростью. Не знал, что он до этого выпил при мне зелье, и она вообще расти перестала. Когда наш неожиданный собеседник вытащил из сумки трактат Анха, я, признаться, с трудом сдержал желание его немедленно убить и забрать книгу. Они имели право вернуть долг, да. Но я был уверен, что он этого не сделает. К тому же, он еще и торговаться собрался. Я очень старался удержать в себе те презрение и ненависть, которые питал к магам на протяжение всей жизни. Пытался не поддаваться, не верить его словам. Только уже не мог. Не из-за проклятия Мейет, а потому, что за всеми его словами стояла жизнь моего сына, которую он спас, а теперь медленно умирал сам. Снова, кажется, глубочайше наплевав на эту маленькую деталь. Ему уже сказали, что Нити Разума усиливают Пустоту, он должен был хотя бы попытаться успокоиться, для собственного же блага. Должен был постараться спасти свою шкуру хоть так. А его волновали люди, которые погибают из-за прихода Анха. Перед моими глазами снова стояли те, кто нас не оставил. Последние мастера школ. Теперь я решил, что следует напомнить о них и Отриусу.