Сергей Фокин - Библия смерти

Сэмюель (просчитывая в голове возможные варианта празднования дня рождения). – А эт-о, о-o-чень даже умная идея. Ты м-о-л-о-o-дчина.

Ирина (весело улыбнувшись). – Все ради вас, ребятки.

После непродолжительной паузы, Водынаева почувствовала в своем теле прилив эйфорического блаженства, и разлеглась на плече Алексея.

Акайо (встав на ноги). – Друзья мои! Я хочу попросить вас об осторожности. На днях мне приснился странный сон. Шесть белогрудых голубей прилетели и постучались в окно нашего купе.

Егор. – Ты се’ьезно!

Ирина (пытаясь пересилить нахлынувшую сонливость). – Смерть шестерых из нас! Забавно.

Алексей. – Вот только кроме тебя, в сонники никто из нас не верит.

Акайо (выкручиваясь из возникшего положения). – Это всего лишь легкое волнение и ничего больше. Не стоит зазнаваться.

Егор (доставая из-за пазухи кубинскую сигару). – Раз такое дело, то, пожалуй, я скурю ее сейчас один.

Акайо (преградив рукой подступ зажигалки к свертку из табачного листа). – Э-эй! Притормози коней. Хочешь выглядеть статно, придерживайся всех этнических качеств.

Егор (недоумевая). – А что не так-то?

Акайо. – Сигары, мой любезнейший друг, подкуривают строго спичками. Так ты сохранишь ее аромат.

Стефан. – Куда бечь!

Через час веселье завершилось.

Поезд тем временем стремительным шагом подходил к туннелю. Группа молодых людей, допив свою «сочную» бутыль, сладко спали, рассматривая красочные цветные сны. Стефан, оказавшись более стойким, докуривал остаток своей самокрутки, когда неожиданно для него, да и для всех остальных (резко прервавшихся от просмотров своих мультфильмов), вагон издал тряску (схожую с вибрацией землетрясения).

Ирина (протирая сонные глаз). – Что это было?

Акайо (даже не открывая свои веки). – Турбулентность.

Стефан (зарядив Окумура легкую пощечину). – Идиот. Мы в поезде, а не в самолете.

Акайо (истерически крича) . – Попрошу без рук!

Ирина. – Сейчас не время для сор.

Алексей. – Может это из-за туннеля?

Стефан. – Что-то мы долго по нему уже едем. Я не припомню такого на карте.

Ирина (испугавшись за свою жизнь). – Что ты хочешь этим сказать?

Еще одна последующая волна смела со стола остатки недавнего пира и по всему вагону послышались крики паники.

Егор (спокойным голосом, словно ничего и не произошло). – Ско’ее всего в туннеле п’оизошел обвал. В этом нет ничего се’ьезного. Ложитесь спать…

Но договорить ему так и не удалось. Очередная волна вибрации, сопровождаясь огненным отсветом, выбила Кузнецову три передних зуба, забрызгав все его лицо свежей ароматной кровью, после чего опрокинула вагон с рельс. Перевернув его несколько раз вокруг своей оси, мир – так полюбившейся каждому студенту – исчез, оставив только боль.

Сорвавшаяся верхняя полка раздробила череп Акайо, раскидав по полу его философские мозги, после чего ее забег устремился дальше, и она прижала Витрасова к стенке, перебив ему обе коленные чашечки. Из открытой раны полным ходом вытекала кровь, уводя в темную комнату крупицы его цепляющейся за жизнь души. Матусову повезло меньше всех. В переполохе вращающегося вагона, ему в правый глаз прилетел подарок, в виде горлышка от бутылки, вонзив его до самого основания. Жизнь, утекла, мгновенно! След Водынаевой тянулся несколько десятков метров туннеля. Из номера ее купе были видны одни лишь ноги. Остальная часть отсутствовала. Первые пятнадцать минут были слышны стоны каждого находившегося в купе. Мужество овладело в это мгновенье практически каждым, пытаясь сохранить достоинство перед возможным концом. После чего, в глазах студентов наступила ночь.

Наслажденью нет предела, и нет ограниченья!

Сегодня ты сильней всевышнего Царя.

И как же жаль, что этот путь не вечен,

И время вынуждено тебя обгонять.

Свобода исключительна лишь только в этих водах.

Ступя на землю, прерывается гармонии эфир.

Ты бороздишь захваченные вновь владенья,

Отстаивая право, на каждый новый миг.

Цена всего величия безмерно высока,

Осмелятся переступить экватор единицы.

Но кайф, полученный с употребленья,

Разрушит все преграды на века.

Химия жизни. Мира сего. Мы все связаны одной цепочкой гигантского элемента Земли, а все случайные и не случайные смерти, являются не более чем распадом частиц, заменяя старые на более новые и молодые. Человек не хозяин своей судьбе. За многих уже давно все решено. Проживая свой крохотный отрезок времени, ты ждешь, или не ждешь, пока смерть распределит твою душу на верх. Разве может душа сама желать попасть вниз? Исключено! Находясь на смертном одре, человек, кем бы он ни был, начинает считать свои заслуги, вычеркивая все дерьмо, что успел сотворить, обходя лучи света. Апофис навис над судьбами людскими, и многие предписаны страданиям и мукам еще за тысячу веков до своего рождения. Ждите! Ждите своего часа и мечтайте, что над вашими душами распределения добра и зла, не сыграна злая шутка и счастье придет в ваш новый вечный дом. Если же нет… Крепитесь! Отвага вам еще понадобиться.

Открывшаяся просторная комната, была вся пропитана цинком. Стены были забрызганы давно засохшей кровью. Отовсюду доносились крики и стоны измученных людей. Было страшно до мозга костей. С первого взгляда разуму было сложно уловить волну происходящего, место было ему не знакомо. Где-то совсем отдаленно каркал ворон. В помещение стояла сильная жара. Сжатый воздух сковывал горло препятствуя подаче кислорода. Позади доносилось множество различных диалогов на совсем непонятных наречиях. Каждая секунда длилась словно вечность. Хотелось сорваться с места и умчаться на волю случая, отдавшись судьбе. Увы! У нее совсем иные планы. Здесь не работает кнопка удачи. Сидевший на подобие первого электрического стула испуганный студент, был привязан к нему цепями, на которых, если приглядеться, были отчетливо видны еще совсем свежие куски чужой плоти. Кричать и звать о помощи было так же бессмысленно, как заставлять курицу летать. На его лице была плотно закреплена толстая кожаная маска, закрывающая всю нижнюю часть головы.

Так проходила студенческая вечность, но на деле, с момента описания происходящей картины прошло не более пятнадцати минут. Раздавшийся скрип открывающейся двери создал гробовое молчание среди всех присутствующих. Голоса стихли. На стенах разгорелись огненные факелы, растопив своим теплом черную потрескавшуюся кровь. Сменив (спустя мгновенье) свой окрас на ярко-бордовый, густая субстанция медленно поползла вниз по стене, устилая собой старый, прогнивший, брусчатый пол, кровавым ковром. Зажило абсолютно все. Каждый уголок помещения задышал вновь раскрывшимися легкими младенца. Свежая кровь полилась с потолка, с обветшалых верхушек стен, где уже давно облезли и даже местами обвалились потолочные плинтуса. Из щелей в полу, как саранча повылезла тысяча проснувшихся пауков.