Евгений Рысс - Шестеро вышли в путь

Хозяйка принесла еще молока, опять прислонилась к стене и с удовольствием смотрела, как мы черпаем молоко деревянными ложками.

— Еще у Фроловых корова, — сказала она, — и у Малашиных. А больше в Калакунде коров нет. Но у нашей молоко лучше. Вы сходите к Малашиным. У них совсем не такое. У Фроловых-то еще ничего, но тоже с нашим не сравнишь. Девчонки мои знаете сколько выпивают? Ужас! Я и сметану делаю. Хорошая выходит сметана. Сейчас только нет, а в другой раз придете — попробуете.

Кажется, о молоке она могла говорить без конца. Непонятно, почему эта тема так ее увлекает. Она сообщила множество сведений о корове. Оказалось, что у коровы необыкновенные вкусы: на поляне она ест хорошо, а возле реки — плохо. Девчонки сначала ее боялись, а теперь привыкли и вечером сами бегают загонять. Даже про ботало она рассказала. Ботало — колокольчик, который подвешивается корове на шею, чтобы она не потерялась в лесу. У них с мужем коровы не было. А у родителей корова была, и ботало ей отдала мать, когда выдавала замуж. Сказала, что, мол, корову купите — оно и пригодится. Но оно все не годилось, потому что коровы не было. Она и забыла о нем, и оно сохранилось случайно. А сейчас корову купили, и ботало тут как тут. Девчонки бегут за коровой и слышат, где она пасется.

Девчонки оживились и рассказали, что они никогда не путают, потому что у Фроловых ботало так, динь-динь-динь. У Малашиных — бом-бом-бом. А у них — бум.

Странный был у хозяйки хлеб. Корка была у него красивая, поджаристая, а когда отломишь корку — мякиш высыпался. Приходилось его насыпать в ладонь и бросать в рот. Саша Девятин спросил, почему это так. Хозяйка удивилась вопросу. Ей хлеб казался обыкновенным.

— Это от коры, — сказала она, раздосадованная, что ее отвлекли от интереснейшей беседы о молоке и корове. — Мы немного подмешиваем — у нас только четверть коры, в Калакунде все так мешают. А вот на Нюхч-озере — там всю половину коры кладут, а половину муки.

Когда хозяйка приехала с Нюхч-озера сюда, так все удивлялась, как здесь свободно муку расходуют. Муж ее высватал в Нюхч-озере. Там от всего далеко. Муку только по снегу на лыжах приносят. А летом никак нельзя пронести. Здесь-то, в Калакунде, хорошо. Озеро близко. А озеро переедешь — тут уж и Куганаволок. Куганаволок ей казался местом очень оживленным. Он привлекал ее многолюдством и благоустройством, но немного пугал предполагаемой развращенностью нравов. От Куганаволока она вернулась опять к корове. Корова была, так сказать, столичная, из культурного центра. Они с мужем ездили в Куганаволок и там сторговали корову. Трудно было ее перевезти. Председатель волисполкома боялся давать карбас. Мало ли, ветер поднимется или что... Но им посчастливилось. Верховой приехал из Пудожа и уговорил председателя перевезти его с лошадью. Верховой был с оружием и в такой особенной одежде. Она забыла, как называется.

— Уж не Патетюрин ли? — обрадовался Тикачев. — Милиционер, что ли?

— Во-во! — сказала хозяйка, но повторить слово не решилась: не уверена была, что ей это удастся. — Так вот, перевезли его с лошадью на карбасе, и тогда председатель сказал: «Раз лошадь перевезли, значит, и корову можно. Поскольку вы бедняки, я вам пойду навстречу».

Они дали Афонькину рубль, и он их перевез. Корова вела себя спокойно и так прижилась ко двору — прямо чудо.

Тут девчонки тоже вмешались в разговор. С коровой было связано много интересных историй. Девчонки оставались одни, когда тятька с мамой поехали в Куганаволок, сами хозяйничали три дня, потом всё ждали — на тропу ходили, выглядывали — и вот видят: ведут. Что тут было!

— Сколько дали за корову? — спросил дядька.

Оказывается, купили дешево: за семнадцать рублей. Человек уезжал и спешил продать. Началась история про этого человека.

Я не стал ее слушать. Наклонившись к Тикачеву, я спросил:

— Чего ж мы сидим? Надо делать что-то...

— А что делать? — спросил так же шепотом Тикачев. — Поедим, выйдем в лес и обсудим.

Хозяйка все продолжала историю про человека, который продал корову, потом вернулась к самой корове и опять стала описывать ее замечательные качества.

— Ты что же, хозяйка, вдова, что ли? — спросил дядька.

Хозяйка испугалась ужасно.

— Ой, что ты! — сказала она крестясь. — Да я же рассказываю: с мужем же за коровой ездили. Какая же вдова? Скажет тоже, не дай бог...

— Да, — смущенно сказал дядька, — спутался я. А где же твой хозяин?

— В лес ушел, — сдержанно сказала хозяйка.

— В лес ушел, — сказали обе девочки и закивали головами. Косички, завязанные тряпочками, попрыгали по плечам и успокоились.

— На охоту, что ли?

— Какая охота! — Хозяйка махнула рукой. — У него и ружья отродясь не было, он и стрелять не умеет.

— А чего же?

— Да так, есть дела кое-какие... Выпейте еще молочка.

Мы отказались. Пора было собираться.

— Вы куда же? — спросила хозяйка. — На Лузу, что ли?

— На Носовщину, — сказал Харбов.

— Может, корову сходите посмотреть? — просительно сказала хозяйка. Ей, видно, этого очень хотелось.

Мисаилов уже надел на спину вещевой мешок и с нетерпением поглядывал, когда наконец мы все соберемся. Но посмотреть корову было необходимо. Даже Вася это понял и не стал возражать.

Мы пошли в хлев. Корова, большая, белая, с черными пятнами, жевала сено и посмотрела на нас недовольно. Ее должны были уже выгнать пастись, да из-за нас задержались. Она, видно, думала о том, что такая неаккуратность на новом месте не предвещает в будущем ничего хорошего.

Хозяйка гладила ее, и девочки гладили, вытягивая как только можно руки и боясь подойти близко.

Хозяйка объяснила нам, какое важное дело — корова. Теперь их семье ничто не угрожает. Раз есть молоко, значит, не пропадут. Девочки выросли без молока. Бывало, конечно, выменивали на что-нибудь горшок, но редко. Фроловы очень жадные. Теперь, когда у них есть молоко, девочки станут очень быстро расти и толстеть. Они уже потолстели. Вот, посмотрите, какие здоровые. Разве раньше такие были? А давно ли привезли корову? На позапрошлой неделе. Здесь у них, в Калакунде, заработков нет. Муж на зиму уезжал. Далеко ездил, в город, только не в Пудож, а в другой. Она не запомнила, как называется. Едут туда через такое озеро, что их Водл-озеро кажется совсем маленьким. А они ждали всю зиму и думали — заработает или не заработает. Бывало, сидят вечером, и она девчонкам рассказывает, как тятька приедет, денег привезет и какую они купят корову. Вечером страшно. Она хоть не верит в нечистую силу, но нечистый здесь пошаливает. А как она станет рассказывать про то, что тятька работает, на корову рубли собирает, так весело вечер и просидят. И спят девочки спокойно, все им корова снится.

Доказать, что моя догадка справедлива, я не мог бы никак. Из здешних мест не один Савкин ездил на заработки, не один он привез домой заработанное, не одного его долгую зиму ждала семья.