Галина Вайпер - Кларенс, Принц Удачи

– Вы есть хотите?

– Нет, спасибо, – отказался я. – Мне нужно полежать и подумать, как дальше жить. Я еще не привык быть человеком.

– Конечно, конечно, – поддакнула Барбара. – Может быть, и имя себе подберете? А я побегу. Пожалуй, лучше бы меня дед в жабу превратил…

– Почему?

– Потому что иначе я сама от зависти скоро помру, – она нахмурилась. – У вас такие изумительные кудри, просто замухрышкой себя чувствую на их фоне.

И чего они все про мои волосы, как сговорились?

– Здесь нет зеркала? Я бы тоже хотел посмотреть, о чем идет речь.

– Сейчас поищу, кажется, я где-то видела, – оживилась она. – Как это вы ухитрились не разглядеть собственной прически?

– Каких-то два часа назад у меня вообще не было никаких волос, – уныло заметил я. – Только черная шкура.

– Ой, простите, – Барбара смущенно протянула мне маленькое зеркальце. – Вот.

Мне не удалось разглядеть ничего, кроме черных очков на носу, остальное в зеркале не помещалось. Тогда я ощупал волосы свободной рукой. Длинные, ниже плеч, вьющиеся… Ужасно!

– Барбара, какого они цвета?

– Золотые, – горестно выдохнула она.

Никак не пойму, чего она так убивается? С удовольствием отдал бы ей, тоже мне, сокровище. Их ведь еще расчесывать надо.

– Вам еще что-нибудь нужно?

– Мне… да, мне нужна сумка, чтобы носить в ней эту тетрадь, – я показал ее Барбаре и сразу же продолжил, предупреждая следующий вопрос. – Мне нельзя с ней расставаться.

– Я поищу, – она кивнула. – Все? Тогда побегу. Кажется, дед склеил свой горшок. Если б не смог, давно бы прибежал и меня испепелил. Отдыхайте.

Барбара убежала, а я с наслаждением растянулся на кровати и задумался. Размеренная спокойная жизнь внезапно закончилась. Наверное, если отдать старику Магрикритсу дневник мадам Беттины, он отпустит меня домой на кладбище.

Но меня прямо-таки передергивало при одной мысли о возможности расстаться с тетрадью. Поэтому последние сомнения в том, что я связан ее заклятием, меня оставили. Иначе что мешает мне променять дневник на привычный уют тихой норы? Я ведь не человек, обремененный разнообразными идеями вроде чувства долга, всего лишь крот, самый обычный, обыкновенный, хоть и в человеческом облике.

Кстати, о человеческом… Барбара совершенно права, надо подобрать себе имя. Хотя бы на время, пока не смогу вернуться обратно, в свой дом. Сняв очки, сунул их под подушку, усталые глаза закрылись сами собой.

Я оказался в узкой лощине между двумя невысокими холмами. Белое солнце яростно светило сквозь разрыв в низких черных тучах, почти не освещая другие холмы, ровными волнами уходящие к горизонту. Земля горела вокруг меня, дрожащие огни до самого горизонта монотонным узором покрывали ее поверхность. Красновато-седой дым стелился под ногами, извивающимися струями поднимался вверх, выедал глаза, от его ядовитого запаха хотелось кашлять.

На холме справа возникла огромная черная фигура, ее низкий раскатистый голос заставил меня вздрогнуть.

– Я еле дождался тебя, Кларенс! Долго же ты добирался до меня.

Последние слова мрачным эхом отозвались среди дальних холмов. Огни на земле затряслись, заходили ходуном, послышались непонятные воющие звуки. Было душно, жарко, страшно. Мне показалось, что я останусь здесь, среди этих зловещих горящих холмов, навсегда.

Где-то высоко, высоко, над тучами, прозвенел пронзительно-высокий голос:

– Дедушка! Наш гость заболел! Иди быстрее сюда!

Дребезжащим громом зарокотал другой голос, запыхавшийся и раздраженный:

– Ну что тут еще?

– У него жар! Я положу ему мокрую тряпку на лоб?

– Клади, да поживее.

На холме слева появилась другая черная фигура, в сравнении с первой, гигантской, казавшаяся совсем невысокой. Она раскинула руки в стороны, крикнув исполину напротив:

– Уходи, уходи, уходи! Кларенс не будет твоим, не будет, не будет…

И тут пролился блаженный холодный дождь, раскаленная голова зашипела, от нее повалил густой белый пар, в клубах которого растаяли и холмы, и огни под ногами, и непонятные черные люди, спорившие между собой из-за меня.

Когда я очнулся, то увидел над собой два встревоженных лица – Барбары и Магрикритса. Глаза Магрикритса были обыкновенными, бледно-голубыми, будто полинявшими, а у Барбары глаза и в самом деле оказались разного цвета, один и вправду серый, а другой оказался зеленым, а вовсе не голубым, как мне показалось вначале. Красиво, мне понравилось.

Я собрался с силами и просипел пересохшим горлом:

– Пить.

Барбара немедленно сунула мне кружку с водой. Я выпил все, отдышался и заявил:

– Кажется, меня зовут Кларенс.

– Хорошенькие делишки, – выцветшие глаза ее деда поглядели на меня сердито и озабоченно. Потом он буркнул, переведя взгляд на Барбару:

– Выйди!

Та недовольно покрутила носом, но вышла из комнаты. Дед крикнул ей вслед:

– Дверь закрой! И не подслушивай!

Послушно заскрипели ржавые петли. Магрикритс прислушался к шагам спускающейся по лестнице Барбары, подтащил к кровати стул, наклонился к моему уху и прошептал:

– Откуда ты знаешь, как тебя зовут, мальчик мой?

Я подробно рассказал ему, что видел в страшном сне. Старик задумчиво покачал головой:

– Нет, это был не сон. Ох, Беттина, Беттина, дошутилась! И как я теперь буду выкручиваться?

– Что это было? – спросил я.

Магрикритс тяжело вздохнул:

– Даже не знаю, стоит ли тебе рассказывать? И нужно вроде, но не хочется тебя пугать.

Конечно же, я сразу испугался – горло сдавило, сердце застучало. Как страшен этот мир! Как ужасно быть человеком! Хочу обратно под склеп, на кладбище только гробы, покойники да скелеты, бояться некого, да и кому там нужен обычный крот?

Старик потрогал тряпку на моей голове и заорал:

– Барбара!

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Холодной воды принеси! Да побыстрее! Тряпка совсем горячая!

Магрикритс увидел, как меня встряхнуло, и засмеялся:

– Ничего, привыкнешь! Люблю я покричать иногда. Бывает, и громче рявкну. Это не самое страшное, что может случиться с человеком, так что терпи, Кларенс… хм… Вот повезло старому дураку!

Я так и не понял, что он хотел сказать, да и вообще в своем он уме или нет? Пришла Барбара, принесла большую миску с холодной водой. Сняла с моего лба нагревшуюся тряпку, окунула в миску, отжала. Как приятно… Голове стало прохладно и легко, дурнота отступила.

Магрикритс наморщил нос и начал:

– Так, деточки…

– Ой, не могу, – захихикала Барбара, показывая на меня пальцем. – Да эта деточка в два раза выше тебя ростом, дед!

– А ума ни капли, ни у него, ни у тебя! – разозлился Магрикритс. – Сядь, глупая, и послушай, что дед скажет. И чтоб ни слова! А то выйдет наружу, никому жизни не будет! Так вот, Кларенс, тебя зовут совсем по-другому!