Галина Чередий - Ведьма. Пробуждение

– Вы меня слышите? – села я ровнее, стараясь светить уже не в лицо бедняжке. – Держитесь, я сейчас помощь вызову.

И тут же взялась тыкать в экран, собираясь вызвать скорую. Но гаджет только жалобно пиликнул, сообщая, что сети он не видит.

– Ирэ-э-эна-а-а-а! – снова прохрипела бабка коллеги. – Не могу-у-у-у больше-е-е-е! Где-е-е?!

– Ирина не смогла приехать. Она забо…

– Не могу-у-у-у-у больше! Больно-о-о-о!

У меня внутри все сжалось от сочувствия от этого хрипа. Какие же муки она терпит, а я тут медлю.

– Послушайте, вам нужно отпустить меня, чтобы я могла привести кого-нибудь на помощь! – Я решительно потянулась к пальцам женщины на моей лодыжке, намереваясь отцепить и побежать на улицу. – Здесь не ло… Ай!

Только что лежавшая почти трупом и хрипевшая пожилая женщина молниеносно вцепилась в мою кисть, выбивая телефон, и дернула на себя. Извернулась диким образом, подминая меня под себя, снова повергая в безумие происходящего еще глубже.

– Вы что… – взвизгнула я, брыкнувшись под ее неожиданно огромной тяжестью.

– Не Ирэна… Но не могу… Не могу больше… – просипела она и навалилась мне на грудь, выжимая весь воздух, и заткнула меня, прижавшись своим ртом к моему.

Вот тут я уже заистерила, забившись от паники и отвращения одновременно, но последнее мигом перестало иметь значение, когда из меня будто кто-то все внутренности потянул. Я себя вмиг ощутила какой-то пластиковой бутылкой, из которой высасывают содержимое, заставляя сплющиваться. Как по-другому и описать происходящее – я без понятия, но страшно и больно было адски. Благо длилось всего несколько мгновений, но и этого хватило для того, чтобы разум помутился и почудилось, что сейчас ребра начнут ломаться внутрь, словно сухие ветки. Бабка оторвалась от моего рта, ее сейчас почему-то прекрасно видимое в недавней кромешной темноте уродливое лицо исказилось еще жутче.

– Родовая-а-а-а-а! – заревела она, будто была озверевшим медведем, и стала валиться с меня, но тут ее словно притянуло обратно.

Поток жидкого пламени хлынул теперь из нее в меня, тело изогнуло дугой в конвульсии, где-то сверху, похоже, под потолком заскрипело, загрохотало, застонало, как если бы невидимый потолок собирался на нас рухнуть, перед глазами бахнуло фейерверком, выжигая их. Я колотила руками и ногами куда ни попадя, билась сама, и раз за разом в меня било пламенными импульсами, в ушах раздался безумный вой, стремительно переходящий в истошный запредельный визг, сверху трещало все громче, перед глазами полыхало не переставая и все ярче-ярче-ярче. А потом раз – и все.

Очнулась я опять же на полу, в темноте, в которой, однако, уже могла запросто различать и очертания самого помещения, и лестницу, ведущую наверх, и так и брошенную мною настежь открытую дверь. И, к сожалению, и скрюченное тело чокнутой бабки, лежащей недвижимо рядом, тоже.

– Господи! – резко села, в голове поплыло, и я отползла, толкаясь каблуками в пол.

Все тело отозвалось острыми искрами боли, в ушах гудело, как будто рядом работал трансформатор, желудок сводило от тошноты, а мозги коротило от усилий понять случившиеся.

– Что за безумие, – пробормотала, хватаясь за виски ладонями, но тут же их отдернула, ощутив на лбу противную липкую влагу. – Да что же это…

– Вот холера, опоздал, – раздался незнакомый мужской голос, и я, дернув головой, увидела чей-то силуэт в дверном проеме. – Невезуха, однако.

– Помогите! – подорвалась я с пола. – Тут женщине плохо!

– Плохо, говоришь? – хмыкнул пришелец, и раздался звук, более всего похожий на щелчок пальцев. Вспыхнул свет, и мне пришлось прищуриться. – Это кто же ты у нас такая, а? И как сюда попала?

– Я случайно… Боже-е-е! – проморгавшись, я смогла-таки разглядеть всю картину катастрофы.

Старуха распростерлась на полу, теперь уже без всякого сомнения, что абсолютно мертвая, кровь была повсюду: дорожка на ступенях лестницы, отпечатки ладоней на стенах, весь пол изгваздан вокруг нее и меня, и, само собой, я вся была в той же жуткой телесной жидкости. Вся! Начиная от ботинок и заканчивая лицом, учитывая, что я уже чувствовала противное стягивание на коже. Господи, да я наверняка как людоедка выгляжу, растерзавшая несчастную старушку! У нее же кровь изо рта текла, когда она меня им… Что, блин, она-то делала?

– Это не я! Ее, – торопливо заверила я незнакомца, что смотрел на меня с любопытством и скепсисом одновременно. Высокий, плечистый, черноволосый, темноглазый, с правильными чертами лица. Будь обстоятельства другими, я бы смутилась, потому что в обществе привлекательных мужчин всегда чувствовала себя неловко. Вечно ловила себя на том, что или пялюсь на них, как дурочка одичалая, или же, наоборот, не могу и глаз поднять. И то и это меня вгоняло в жуткую неловкость, ведь казалось, они это прекрасно видят. – Я здесь случайно оказалась.

– Случайно? – приподнял красавец одну бровь. – Да ладно?

– То есть… Нет, конечно, не совсем случайно. – Черт, глядел он крайне недоверчиво, а мне почему-то стыдно стало, что он сочтет меня лгуньей.

Стыдно, хотя по логике должно стать страшно. Сейчас вызовет полицию и сдаст меня как убийцу, застигнутую на месте преступления над еще не остывшим трупом. И как я докажу, что не верблюд?

– Да ясное дело, – фыркнул он и шагнул ближе, уставившись мне в глаза, и пробормотал: – А может, и не опоздал…

– Меня Ирина, внучка… эм-м-м… не знаю имени отчества, к сожалению, женщины, попросила зайти и занести ей продукты, – стала торопливо и, почему-то теряя слегка мысль, объяснять я. – Она заболела внезапно. Ирина. Ключ мне дала. То есть я его взяла из ее стола, она мне по телефону сказала где. Я пришла, а тут весь этот ужас.

– Ужа-а-ас! – чуть протянул он, как мне показалось, с легкой насмешкой и шагнул еще чуть ближе, слегка наклоняя голову набок. Черт, ну какой же он все же красивый! Я таких и не видела никогда. Вблизи и в живую уж точно.

– Да, ужа-а-ас, – подтвердила я, почему-то вторя его манере. – Я зашла, темно, никого, и тут она меня как схватила за ногу. А потом…

– Пото-о-ом! – он, продолжая удерживать мой взгляд своим, медленно протянул руку к моему лицу и повторил: – По-о-отом. Все по-о-о-том. Поцелуй меня. Ты ведь хочешь.

– Хочу, – подтвердила я, потому что именно этого и захотела внезапно просто невыносимо. Вот не поцелую его – и умру на месте.

– Иди ко мне, глупенькая девочка, – улыбнулся он безумно искушающе. – Поцелуй, ну же.

В голове стало пусто-пусто, тело наполнилось колкими разрядами возбуждения, почувствовалось невесомым и отяжелевшим от желания одновременно. Мизерное расстояние между нами почудилось мучением, а то, что он не приближался ни на сантиметр, – изощренным истязанием. Почему он медлит? Почему не приближается?