Михаил Морозовский - Задание на лето. Книга вторая

– Завтра узнаю, позвоню Ксении Ефремовне и узнаю.

– Что узнашь-то? – дед не совсем понимает о чём речь, при чём здесь в делах Михаила Ксения Ефремовна.

– Я работать приехал, дед.

– Уже работать? О, как оно… Играть что ль будешь? А мне сыграш аль нет? – с непонятными интонациями в голосе говорит дед, но сердитость явно уже уступает место чему-то более родному и знакомому Михаилу с детства.

Дед на двух костылях возвращается в зал, ставит их, прислонив к подоконнику, оперевшись рукой о спинку коричневого стула, поворачивает его ловко на одной ножке, не теряя при этом опоры, и медленно и неуклюже садится на него.

– Ну, порадуй деда! – со строгостью на лице, но уже с теплом в интонации, слышит Михаил.

4

Михаил будет играть много. Он проиграет почти всё, что помнит и лишь потом поймёт, что сзади его тоже кто-то стоит, обернётся и увидит там двух пожилых женщин, что с открытыми ртами будут смотреть то, на него то на деда.

– Что, соседушки? Слыхали, как внучок-то на баяне шпарит, а? – с нескрываемой гордостью, чуть выпрямив спину говорит дед. – О, чё творит, сколь лет живу, а такого баяна отродясь не слыхивал, так и сыплет веером. Ух…

– Так-то Михаил, что ли, Сеня? – спрашивает та, что выглядит чуть моложе.

– А то… Внучок к деду приехал, радует! – с забытой хитринкой в глазах уже совсем тёплым голосом говорит дед и тут же закашливается.

– Ну, вы идите, идите к себе, дайте мне с Мишаней поговорить, я, надо будет, костыльком в стену-то стукну, – прокашлявшись, чуть хрипловатым голосом говорит дед, обращаясь к своим соседкам.

– Две сестры… Там живут, – машет он в сторону кухни. – Тоже одни остались, без мужей уж… Я, когда сильно надо, вот энтой палкой три раза в стену-то на кухне им стукну – они и приходят. Помогают мне, стирают. Готовят, когда силы есть – прибираются… За продуктами ходют… Так по-соседски живём. Иногда к ним хожу телевизор смотреть…

– А что твой? – Михаил кивает в сторону старенького телевизора, стоящего на тоненьких ножках и прикрытого старой, когда-то должно быть белой, вышитой ажурными узорами салфетки.

– Ты, Миш, громче говори, я тут ещё слышать плохо стал… Аппарат с собеса принесли, да сломался он скоро, а чинить я уже не мастак, пальцы не слухаются.

– С твоим-то что? – чуть громче обычного говорит Михаил.

– А бес его знает – не кажет!..

– Ладно, давай свой аппарат, а телик я позже посмотрю.

– Чево?

Тут только Михаил и понял, что дед раньше половину-то слов его и не слышал, может поэтому и сердился, а сказать не решался.

– Где слуховой аппарат? – снова чуть громче обычного говорит Михаил.

– А там, в шкатулке посмотри. Ты и это можешь?

Михаил отыскивает на старенькой облезлой этажерке пыльную шкатулку, открывает её и прямо сверху, на уже пожелтевших письмах, лежит довольно большой аппарат из телесного цвета пластмассы.

– Батарейка, наверное, села, – предполагает Михаил, осматривая уже довольно не новое слуховое устройство.

– Не, сосед тогда менял, да он так и не включился.

Михаил находит, как снять крышку, вытаскивает старую батарейку и кладёт её в карман.

– Дед, я скоро, закрывайся, – теперь уже предупредительно громко говорит Михаил.

– А чё закрываться? У меня что есть-то? Я да совесть моя – вот и вся моя семья. Нече здесь брать, значит, и бояться некого. Ты иди, коль надо, иди…

5

Михаил быстро отыскал магазин с батарейками, попутно купил тушёнки, свежей картошки, репчатого лука, потом, проходя мимо почты, вспомнил, что не отправил с вокзала телеграмму родителям, отстоял небольшую очередь и почти бегом вернулся домой к деду.

Дед снова читал книгу, лежащую на подоконнике.

Михаил тихонечко вставил в наушник батарейку, закрыл крышку и повернул махонький выключатель. Аппарат не работал. Он снова вытащил батарейку, затем прошёл на кухню и стареньким чёрным лезвием почти сточенного ножа попытался достать капсюль маленького динамика, капсюль не поддавался, чем сильно удивил Михаила.

– Да его разбирали и не так вставили обратно! – догадался он.

Кое-как достав капсюль, он перевернул его и сразу же увидел два крохотных погнутых контакта, которые должны были соприкасаться с контактной частью батарейки.

– Ну, если не раздавили, когда силой впихивали – заработает, подумал Михаил, собирая наушник заново.

Он тихонько подошёл к деду сзади и вставил ему слуховой аппарат в правое ухо, повернул выключатель. Дед замирает:

– Ну, скажи чево нето? – чуть сердится дед недогадливости Михаила.

– Работает! – тихо говорит Михаил.

– О! Слышу – работает! Ещё чё скажи?..

Дальше они будут говорить свободно, и у деда явно улучшиться настроение.

– Чего было-то? – спросил он.

– Пустяки, кто-то тебе капсюль динамика обратной стороной воткнул, контакта и не было.

– Кто-кто? Сосед сверху и делал, сказал – всё, отговорилось ухо твоё, дед. Выбрось!

– А мастера что не вызвал? – удивился Михаил.

– А чего зря людей гонять, если совсем сломалось, – спокойно ответил дед, чуть потряхивая головой в сторону слухового аппарата.

– Отвык уже! – улыбается он.

6

Михаил до самого вечера будет прибираться в квартире у деда: перемоет окна и подоконники, не найдя пылесоса, сметёт веником весь накопившийся за долгое время мусор и на два раза вымоет полы, попробует отмыть ванну и раковины, но это ему плохо удастся без специальных средств, а таковых у деда не найдётся. Потом вынесет мусор и уж только после этого плюхнется на старый диван.

– Соседки мои сильно хворают, не всегда могут помочь-то, – в конце дня скажет дед. – А уж когда могут, то малёхо прибираются… Сам-то уж не могу… Ты телевизор-то посмотришь?

– Сейчас, дед, картошку с тушёнкой приготовлю и возьмусь за телевизор, – чуть устало говорит Михаил.

– А чё готовить- то, кастрюля борща стоит! – удивляется дед. – Нечего продукты переводить!

Михаил не может обидеть деда, но и есть то, что находится в кастрюле он не может – это назвать борщом никак нельзя, даже сильно закрыв глаза и зажав нос, – запах с ног собьёт. Видимо, соседки готовят так же, как и убираются.

Поев картошки с тушёнкой, дед сильно повеселел:

– Давненько я так не ужинал-то!.. – взяв стоящие тут же у стенки костыли, дед медленно идёт сначала в туалет, потом так же медленно возвращается в зал.

– Слава Богу, сам ещё в туалет ходить может, – чуть кивает головой Михаил.

– Дед, а где у тебя инструмент лежит?

– Тама, в кладовке струмент найдёшь, в ящыке деревянном.

Ящик оказался Михаилу знаком – да, это из набора инструментов отца. В нём нашлась и отвёртка, и плоскогубцы, и (о, слава Богу) паяльник, канифоль и олово.

Михаил стирает пыль с экрана телевизора, открывает заднюю стенку: