Михаил Морозовский - Задание на лето. Книга вторая

Нет, Мишка, действительно, не курил. Как-то мельком он видел, что отец засовывал в карман рабочей куртки початую пачку «Беломора», но не видел, чтобы тот курил. Конечно же, это отец, но выдавать его он не будет. Никогда. Ему тоже сейчас несладко. Каждое утро он отправляется на поиски работы, а возвращается ни с чем. Ангрен – городок маленький, и по специальности отца работы не оказалось. Вот и закурил, понятно…

Из размышлений его вывела девчонка, выбежавшая из подъезда. Как-то очень запросто она протянула ему руку и сказала:

– Вы что, недавно переехали?

– Да, – буркнул Мишка.

– А меня Светой зовут, я на четвёртом этаже живу, над вами. Вон там, где виноград кончается! – показала она на чуть видные из-за виноградной лозы открытые окна. – А ты учиться где будешь?

– Завтра в двадцать вторую школу пойду.

– А в какой класс?

– В шестой «А», – нехотя ответил Мишка. Это будет уже шестой класс и четвёртая школа за последние два года. – И что родителям на месте не сидится? – думает Мишка.

– А там все такие же задаваки, как ты, учатся! – хихикнула Светка и побежала во двор.

– Что сидишь, иди крась! – донёсся из открытого окна первого этажа голос. Матери было не видно – листва винограда полностью закрывала длинное высокое окно веранды.

Мишка встал и нехотя поплёлся домой.

Новая школа, новый класс, новые знакомства… Что-то его в этот раз не очень радовала вся эта новизна. Да и следующее лето, судя по всему, он проведёт далеко от своих прежних друзей.

– Да двери-то закрывай на щеколду, а то здесь такие сквозняки, – донёсся откуда-то из кухни уже чуточку потеплевший голос матери.

Михаил услышал, как сильно хлопнула дверь и что-то, наверное, на кухне разбилось. Вот сейчас точно влетит…

7

Он быстро открыл глаза. В полутёмном вагоне внизу что-то барахталось.

– Петь, тебе что, опять не спится? – спросонок пропел Семён.

– Не, я упал, – Пётр вылезал из-под свалившегося на него серого матраца. Потом он поднялся на ноги, забросил матрац на верхнюю полку и, обернувшись к Михаилу, сказал:

– Ноги замёрзли, вот я их и согнул во сне…

– Понятно, – улыбнулся Михаил. А поспать всё же надо, и он снова закрыл глаза, мельком отметив, что старушки с собачкой в вагоне уже не было. Видимо, вышла…

Пётр присел рядом с Семёном, и через некоторое время Михаил сквозь дремоту услышал их разговор:

– Сёма, ты кошелёк мой не видел?

– Да он у тебя же в руках?

– Да нет, я не об этом хотел спросить.

– О чём ещё? – недовольно буркнул Семён.

– Да денег в нём почему-то совсем нет?

– Старушка с собачкой спёрла…

– Не, Сёма, не старушка.

– Ну и где же они тогда?

– А что с полки упало, то пропало, – тихо отозвался Пётр.

– Остряк-самоучка, ты сегодня спать будешь? – вмешался в разговор проснувшийся Сергей.

– Не, я тут тихо посижу, – отозвался Пётр.

– Ну и сиди тихо. Спать не мешай, – последнее, что услышал Михаил, теперь уже крепко засыпая.

Под стук колёс хорошо спится. Сны приходят и уходят, как остановки скорого поезда – мелькнут и всё, а дальше жди новой.

Новый сон Михаила был тёплым, как Обское море в июле, и добрым, как в детстве мама…

Говорят, что время в поездах летит незаметно, может и так, только Михаилу последние полтора часа до Новосибирска показались целой вечностью. Он стоял в тамбуре напротив титана с кипятком и неотрывно смотрел на меняющийся за окном пейзаж, в основном это были широкие поля и берёзовые рощи, реже – хвойные массивы…

После многоликости Урала в этом была какая-то скупость художника на палитру и формы, но это были палитра и формы его детства, очень близкие его душе и сердцу…

1

Поезд прибыл точно по расписанию – в шесть тридцать утра. Михаил ещё в дороге решил, что никуда не будет торопиться, а позволит себе побродить по городу – пройдёт от железнодорожного вокзала до оперного театра, затем в Первомайский сквер, за которым скрывается Новосибирская консерватория, а уж потом возьмёт такси и поедет к деду.

Тех денег, что ему выделили на поездку, конечно же, не хватит на все его желания, ну да ничего – у него в кармане есть ещё заначка в двадцать рублей, что он тайком от родителей скопил за последние дни до выезда в Новосибирск, а ещё плюсом премия и стипешка за три летние месяца – целое состояние! Так-что можно сильно и не экономить.

Самый большой вокзал Сибири выглядел утром относительно спокойно, хотя люди уже вовсю сновали туда-сюда, спеша по своим делам.

Михаил встал недалеко от вокзала и долго рассматривал весь вокзал и большую привокзальную площадь. Да, таких масштабов и больших открытых пространств в Перми не было, но сегодня ни вокзал, ни площадь перед ним не казались ему такими огромными, как пять лет назад, когда они уезжали всей семьёй в Узбекистан на новое место жительства.

Да, он помнит тот холодный, очень снежный день и огромные отвалы сугробов на вот этой самой площади, и длиннющие вереницы людей на белом снежном фоне в бесконечных росчерках метели и сильного снегопада. Они уезжали вечером, и жёлтые фонари, пытаясь хоть как-то пробиться сквозь плотный снегопад, выхватывали эпизоды высоченных сугробов и небольших участков уже расчищенного от снега пространства.

И люди, люди, люди… Они то сливались в червеобразные очереди и ползли длинной чёрной змеёй по заснеженной площади, то рассыпались, как горох, и, казалось, метель их всех сейчас сметёт с этого огромного сюрреалистичного стола куда-то на пол.

И чемоданы… Тюки и чемоданы, длинные очереди к кассам и бесконечно влажно-сырой пол с месивом тающего снега у входов и выходов.

Сегодня же светило солнце, и судя по небу, на котором не было ни единого облачка, день обещал быть по-летнему тёплым.

– Да и как иначе, сегодня же первый день лета! – подумал Михаил, взваливая баян на плечо и направляясь к оперному театру. С лица Михаила не сходила радостная улыбка, а душа разве что не плясала…

Он уже больше двух часов бродил по городу, и баян в чехле уже изрядно натёр его плечо. Посидев в Первомайском сквере, съев две порции отличного новосибирского эскимо (да, в Ташкенте такого не купишь – в Узбекистане просто вообще не было хорошего мороженого), он вышел на остановку такси и поймал первую проходящую с зелёным огоньком «Волгу».

– Куда вам, молодой человек? – приветливо спросил таксист.

– С начало на Башню, а потом на пересечение Ватутина и Немировича-Данченко, только медленно, как можно медленней, – улыбнувшись в ответ, нараспев произнёс последние слова Михаил.

Таксист недоверчиво обернулся, ещё раз внимательно оглядел Михаила с ног до головы, поморгал глазами и только после этого недоверчиво спросил: