Павел Амнуэль - Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29

– Да…

Напряг Хузман, однако, не память, а челюсти, чтобы заставить собственный подбородок не дрожать мелкой дрожью.

– Вы сидели вчера за столом справа от Михаэля, верно?

– Да…

– Он сам положил салат себе на тарелку?

– Да… Не знаю, я не видел.

– А вы? Себе вы положили салат сами?

– Да… Нет, я только добавил немного. Салат уже был… Сара положила каждому понемногу, чтобы все попробовали… А потом каждый добавлял, если хотел…

– Значит, вы себе добавили?

– Да… Немного.

– Не ощущали привкуса?

– Нет…

– На тарелке у Михаэля уже лежала порция салата, когда вы сели за стол?

– Да… Не знаю. Если у всех лежали салаты, то, наверное, и у него тоже.

– Сами вы не видели? – терпеливо спросил я.

– Нет…

– Ну хорошо, – вздохнул я. – Кто-нибудь, кроме Сары, мог положить салат кому-нибудь на тарелку?

– Кроме Сары? Наверно…

– Дорогой господин Хузман, – сказал я проникновенно, – полиция подозревает вас в убийстве.

– Я не убивал!

– Не сомневаюсь. Но, чтобы доказать это, вы должны взять себя в руки и напрячь память.

– Почему? – неожиданно воскликнул Хузман. – Это полиция должна доказывать! Почему я? Почему я, если я не убивал, должен что-то доказывать? Почему?

Он повторил бы свое «почему» на разные лады еще несколько раз, но я хлопнул по столу рукой, и Хузман осекся на полуслове.

– Вы хотите выйти из тюрьмы сегодня или после судебного разбирательства месяца через два? – спросил я.

– Сегодня!

– Тогда напрягите память. Итак, кто, кроме Сары, мог положить салат на тарелку Михаэля?

Хузман подумал. Ему очень хотелось назвать конкретное имя.

– Лиора, жена Абрахама. Она помогала Саре на кухне, приносила тарелки. Абрахам… Он тоже заходил в кухню. Еще…

Он надолго замолчал.

– Кто-нибудь из женщин? – подсказал я.

Хузман покачал головой.

– Дорит вертелась возле Михаэля… Хава не отходила от Алона. Шуля… Не знаю, не обратил внимания… Может, она могла…

– А мужчины?

Хузман пожал плечами.

– Ну хорошо, – сдался я. – Вы сели за стол, выпили и немного поели. Потом зашла речь о награде, которую получила на соревнованиях дочь Левингеров, и вы пошли в ее комнату смотреть на кубок. Все пошли?

– Да… Кажется.

– Но кто-то мог и остаться, чтобы без свидетелей положить отраву в салат на тарелке Михаэля?

– Остаться?..

– Да. Потому я и спрашиваю: все ли гости пошли смотреть на кубок?

Хузман надолго задумался, шевеля губами.

– Все, – сказал он наконец. – Я видел всех.

Это, впрочем, ничего не доказывало. Кто-то мог на несколько секунд задержаться.

– А сами вы, – спросил я равнодушно, – помогали Саре на кухне?

– Да… – не раздумывая, ответил Хузман.

– До перерыва или после?

– До… И после тоже.

– Что же вы делали?

– Сара дала мне несколько тарелок, и я отнес их в салон.

– Тарелки с салатами в том числе?

– С салатами?.. Нет, не с салатами.

– Почему вы так в этом уверены?

– Салаты уже были на столе, когда я пошел к Саре. Я хотел…

Он опять надолго замолчал, глядя пустым взглядом куда-то поверх моей головы.

– Вы хотели… – напомнил я.

– Да… Понимаете, никто, кроме меня, не понимал, что происходит на самом деле. И Саре было трудно играть роль… ну, хозяйки, которая довольна всем на свете… Было видно, что она озабочена… Бледная какая-то…

– И вы отправились к ней, чтобы проявить сочувствие…

– Да…

– Сара была одна в кухне?

– Нет, в том-то и дело. Там была Лиора. И Абрахам. Мне пришлось взять тарелки и пойти обратно. А потом уже как-то случая не представилось…

– Когда вы вернулись из комнаты, где смотрели приз, – подошел я к вопросу с другой стороны, – не обратили ли вы внимания – может, на вашей тарелке что-то добавилось или, наоборот, чего-то стало меньше? В общем, произошло какое-то изменение?

– Нет? Что могло измениться?

– А на тарелке Михаэля?

– Откуда мне знать?! Я не смотрел… Погодите…

Он опять застыл, шевеля губами. Я терпеливо ждал, не пытаясь на этот раз подгонять клиента наводящими вопросами.

– Мне показалось, – сказал он наконец, – что кто-то налил вина в мой бокал. Когда я выпил, в нем было меньше половины, а потом стало, по-моему, больше…

– В вине, – вздохнул я, – не было никакого яда. Даже если кто-то и наполнил ваш бокал или другие, это никак не могло отразиться на здоровье.

– Да… Просто… Вы спросили.

– А на тарелке? Может, что-то изменилось и на тарелке?

– Что там могло измениться?.. Нет, не помню.

Я помолчал минуту.

– Послушайте, господин адвокат, – заговорил неожиданно Хузман быстро, заглатывая окончания слов, – может быть… Это страшно, если подумать, но… Может быть, кто-то из тех… Кто-то был связан с ними… С похитителями… Не знаю кто. Но они могли подумать, что… Ну, что Михаэль проговорился… Или может проговориться. И тогда… Тогда ему заткнули рот, чтобы… Это ужасно, да? Кто-то, кого мы хорошо знали…

– Видите ли, дорогой Марк, – сказал я, – в таком случае, кто-то из гостей пришел на вечеринку с заранее обдуманным намерением убить Михаэля. Ведь яд он принес с собой.

– Или она…

– Или она, – согласился я, чтобы не вступать в ненужные пререкания. – И, к тому же, если мог проговориться Михаэль, то могла проговориться и Сара. А после смерти мужа эта вероятность еще более возрастала. Значит, убивать нужно было обоих. Между тем, Сара осталась жива. Нестыковка.

– Да… – разочарованно протянул Хузман и неожиданно понял. Глаза его расширились, и челюсть готова была опять отвиснуть, я видел, как бедняга сжал зубы. Я молчал, пусть Хузман додумает мысль до конца. Может, исходя из новой идеи, он что-то все-таки вспомнит.

– Но… – пробормотал Хузман, – тогда… Вы хотите сказать, что никакого похищения не было, и Сара с Михаэлем просто хотели…

– Просто, – хмыкнул я. – Далеко не просто. Но ведь это удалось, вы не находите? Вы отдали деньги.

– Но зачем тогда… Зачем Саре убивать мужа?? Она ведь…

Он опять замолчал, и я подумал, что, кажется, хотя бы теперь услышу нечто новое, о чем не смог узнать ни Хутиэли, ни даже Сингер.

– Она ведь, сказали вы, – напомнил я. – У Сары, хотели вы сказать, были основания не очень любить мужа? Да или нет?

– Ну…

– Она ему изменяла? Да или нет?

– Ну… В общем, да.

– С кем? Кто об этом знал, кроме вас? Знал ли Михаэль?

Нужно было, вероятно, задавать вопросы последовательно, но я не мог сдержать возбуждение. Это было новое обстоятельство, и какое! Оно проливало свет на все дело!

– С кем… – Хузман помотал головой, будто ему стало душно. – Я точно не знаю, Михаэль мне не сказал.

– Значит, он знал?

– Подозревал.

– Стоп, – сказал я. – Это очень важно. Возьмите себя в руки и попробуйте вспомнить во всех деталях, что говорил Михаэль.