Павел Амнуэль - Ход убийцы. Cобрание сочинений в 30 книгах. Книга 29

– У вас есть возражения, господин адвокат? – судья неожиданно повернулся в мою сторону. Это было уж совсем нетипично для Сегаля: вынеся решение, он никогда не спрашивал адвоката, согласен ли он. Может, судья хотел, чтобы я начал возражать и после это изменить вердикт, отпустив Хузмана под залог? Но мне Хузман тоже нужен был сейчас в тюрьме, а не на свободе. Меньше суеты и помех. После трех дней под стражей свобода уж точно покажется ему раем, а не просто осознанной необходимостью.

– Нет, господин судья, – быстро сказал я и услышал еще один всхлипывающий вздох Хузмана.

* * *

По дороге домой я позвонил Сингеру на сотовый телефон.

– Тружусь, – объявил детектив. – Поставил своего человека у дома Левингеров. Возможно, Сара выведет нас на место, где хранит деньги.

– У меня есть соображения, – сказал я и коротко изложил разговор с Хузманом. – Найди этого красавца, – закончил я. – Возможно, деньги у него. Не исключено, что именно он и надоумил Сару расправиться с мужем. Полиции об этой связи, насколько я понял, ничего не известно, и сейчас, пока идет следствие, эта парочка наверняка будет делать все возможное, чтобы Хутиэли ничего и не узнал. Встречаться они наверняка не будут, так что твоя задача – не из легких.

– Но и не из очень тяжелых, – ответил Сингер. – В таких случаях главное – знать, что связь имела место. А уж найти – дело техники. Поговорю с подругами. Если бы Хутиэли было известно то, что тебе, он бы сделал эту работу втрое быстрее меня.

– Хутиэли, – буркнул я, – воображает, что убил Хузман, и я оставил его при этой иллюзии.

– А ты, значит, уже уверен, что Хузман не убивал?

– Этот лопух? Уверен. Черт возьми, иначе я бы не взялся за это дело.

– Чистюля, – буркнул Сингер и положил трубку.

* * *

Израиль, конечно, замечательная страна. По сути, это одна большая деревня с населением в пять миллионов человек, где ничего и ни от кого невозможно скрыть. Когда весной полиция вела расследование по делу Бар-Она, детали допросов Либермана и Нетаниягу обсуждали в тот же вечер по обеим программам телевидения, и каждый уважающий себя израильтянин непременно имел собственное мнение и собственную информацию – естественно, из надежных источников. Глупо поступил Михаэль, дав интервью газетчикам. Возможно, если бы он промолчал, события развивались бы иначе, и он остался бы жив. Я уж не говорю о глупом изъятии денег из банка. В тот же день и даже час об этом узнали десятки человек, если не сотни. Удивительным можно считать не пресловутое похищение, а то обстоятельство, что квартиру Левингеров так и не удосужились ограбить.

Или потенциальные грабители знали, что денег там не найдут?

Вечер мы с женой провели у соседей, с которыми общаемся почти ежедневно – прекрасные люди, муж с женой, оба архитекторы. С полицией дел не имеют, газеты читают время от времени. И все-таки после второй рюмки коньяка Нахум повернулся ко мне всем своим массивным корпусом и спросил:

– Так этот… как его… Хузман действительно спер у приятеля деньги, а потом отравил?

Вот и говори после этого о неразглашении служебной тайны! Интересно, через сколько ушей и ртов прошла информация, прежде чем достичь Нахума?

– Чтоб я так знал, – пожал я плечами.

– Ну-ну, – сказал Нахум недовольным тоном. – От тебя никогда не добьешься, кто прав, кто виноват.

– Прав тот, кто справа, – отпарировал я. – Это ведь тавтология, верно? А во всем, естественно, виноваты левые, иного варианта не остается.

По-моему, Нахум обиделся, и наши жены перевели разговор на тему русской мафии. Это было все равно, что говорить о погоде – самая светская беседа. Хорошо, что Хузман не из России, иначе его осудили бы просто по инерции. Я говорю, конечно, об общественном мнении – полиция, насколько мне известно, верит в пресловутую мафию не больше, чем в зеленых чертей.

А что, если Михаэля все-таки похищали, и сделала это мафия – русская или итальянская, или наша, израильская? Если так, то бедняга Хузман обречен, все улики исчезнут, останутся только те, что указывают на него. Как в кино.

Вечер так и закончился – мы смотрели по видео фильм о мафии. Спал я потом спокойно – ведь главного негодяя убили перед самым словом «Конец».

* * *

Когда Сингер ведет расследование по моему поручению, он всегда приезжает ко мне домой ровно в восемь утра, и мы обсуждаем ситуацию, после чего детектив получает задание на день, а я отправляюсь в контору или в суд. Без минуты восемь Сингер позвонил – не в дверь, а по телефону.

– Опоздаю на десять минут, – предупредил он. – Стою в пробке на Ибн-Гвироль.

– Хорошо, – обрадовался я. – Успею побриться. Проспал.

– Значит, совесть у тебя спокойна, – констатировал Сингер.

Добрался он не за десять минут, а через полчаса. Если так пойдет дальше, то через год нам придется отменить утренние совещания. А может, и вовсе станет бессмысленно выходить из дома – весь город превратится в одну большую, навеки закупоренную, пробку.

– Кофе, – потребовал Сингер, – и побольше.

– Ты что, – удивился я, – работал ночью? Учти, двойной тариф нашим договором не предусмотрен.

– От тебя дождешься, – хмыкнул Сингер. – Нет, ночью я спал, успокойся. Просто не успел выпить кофе, выходя из дома. Есть срочная информация.

– Выкладывай, – потребовал я, разливая кофе по чашечкам.

– Подражанский… Это мой сотрудник, которого я поставил дежурить у дома Левингеров, он был на посту до полуночи и вернулся в шесть… Так вот, он доложил час назад, что видел, как Сара возвращалась домой. Это было в шесть часов тринадцать минут.

– Возвращалась? – удивился я. – Ты хочешь сказать – выходила?

– Возвращалась, – повторил Сингер. – Приехала на серой «хонде», водитель высадил ее на углу, в сорока метрах от дома. Когда дверца машины открылась, в салоне на две-три секунды вспыхнул свет, и Реувен успел разглядеть водителя: средних лет шатен, большие усы, густая шевелюра, похож на ашкеназа. Он что-то сказал Саре и уехал. Сара вошла в дом – в салоне на несколько минут зажегся свет, потом погас. Должно быть, женщина легла спать. В отличие от нас, у нее, возможно, была бессонная ночь.

Я поднял трубку телефона и набрал номер. Долгие гудки продолжались больше минуты, я насчитал пятнадцать. Если бы телефон был подключен к автоответчику, я бы уже услышал приглашение оставить информацию. Автоответчик молчал, а Сара трубку не поднимала. Вероятно, действительно, спала так крепко, что не слышала верещания аппарата. Я опустил трубку.

– Этот твой Подражанский и сейчас там? – спросил я.

– Конечно.

– Жаль, – заметил я, – что он не записал номер машины. Хорошо бы проследить… Ну да ладно, теперь мы, по крайней мере, знаем, что любовник существует и что Сара ночь после похорон мужа провела с ним. Уехала она из дома после полуночи, не так ли?