Любовь Сушко - Кот из разбитого зеркала. Фрагментарный роман

– Я вижу себя в горящем авто и несусь с моста в пропасть. Как это может быть, если я стою перед тобой? Что это за фигня такая?

Если она и хотела о чем —то просить, то к тому времени об этом забыла.

– Понимаешь ли, – начала Алина – это не простое зеркало.

– Да уж не сомневаюсь, – не удержалась Настя.

– Зеркало не простое, и там отражается не то, что мы привыкли видеть.

– Ты хочешь сказать?

– Я ничего не хочу сказать, только то, что ты видишь, никому об этом не рассказывай, но надеюсь, у тебя хватит мозгов, чтобы правильно все сделать и не натворить глупостей.

– Я тоже на это надеюсь, -повторила за ней Настя, хотя она ни в чем не была уверена. Даже очень сильно сомневалась в том, что это возможно.

– А ты зачем приходила? – не удержалась Алина.

– Не знаю, шла мимо, просто кто-то толкнул меня заглянуть к тебе вот, и заглянула, – она протяжно вздохнула и отстранилась от зеркала снова.

№№№№№№№

Настя так и ушла от тетушки, не простившись. Уже трезвонил телефон, и Вита ее зачем-то искала, потом звонил ее парень.

– С какого это перепугу они ищут ее у нас тут, – спросила у кота Алина.

– Я им передал мысли на расстоянии, чтобы они увели ее поскорее, не люблю я эту девицу, непутевая она страшно, и такая мутная, что аж зубы и когти сводит, мочи никакой нет.

– Ты хоть Глобой не делайся, – попросила Алина.

– А тут хоть делайся, хоть не делайся, все равно одно будет – понесется куда- то или от кого-то, да и грохнется с моста, как пить дать грохнется, вот попомни мои слова золотые, не только баба Нина, но и кот никогда не ошибается.

– Ты бы помолчал, и без тебя тошно, – попросила Алина

– А чего ты мне рот затыкаешь? – возмутился кот.

– Ничего я тебе не затыкаю.

Он мог припираться, как угодно, долго, от этого ничего не менялось. Но вдруг неожиданно замолчал и успокоился, словно его подменили, как говорила бабушка. Еще она говорила, что, когда все молчат, на белый свет, наверное, милиционер рождается. Но сколько же милиционеров родилось – молчали они с Алиной очень часто.

В это время Настя обнаружила у себя в сумочке рассказ. Понять, как он туда попал она никак не могла. Просто рассказ там лежал теперь.

Она не любила читать, но на этот раз развернула страницы и начала читать, словно бы только это и делала всю жизнь.

Рассказ назывался «Спасите наши души».

Там была смерть совсем другого парня, но как же похоже на то, что должно было происходить с ней. Девушка содрогнулась.

Горячая точка. Закат. Сообщение о захваченном в доме, в котором старики и дети. И те, кто меньше всего думал о стариках и детях, у них были какие-то свои высшие соображения о мести, справедливости, власти, собственной персоне, обо всем, что позволяло им расправляться со стариками, детьми и всеми, кто стоял на пути.

Парни шагнули к этому дому, но отодвинув их сам майор пошел первым. Он всегда и везде был первым, да и как могло быть по-другому?

Тогда и раздались выстрелы, град пуль, озверевший захватчик мазал, но половина все-таки попала в майора, ранило еще кого-то, его смертельно. Но перед смертью он успел спросить, не пострадали ли заложники.

Заложники не пострадали, они молча стояли перед ним. Да и что тут можно было сказать.

Мне не стало хватать его только сейчас,

Когда он не вернулся из боя.

Да что там —не стало хватать – мир опустел. Но мы, как и спасенные им, продолжали жить в этом пустом мире.

№№№№№№№№№

Наполним музыкой сердца… – пел ее любимый бард может быть самую главную в ее жизни песню, когда самолет оторвался от земли, набрал высоту.

Алина словно бы вернулась в дни своей юности.

Наполним музыкой сердца…

А что еще им оставалось тогда, и музыка была прекрасная, и стихи проникновенные, но что и когда в их жизни пошло не так. Хотя в небе об этом лучше не думать, а думать надо о доме, о близких, о том, что любимо и дорого.

Двое мужчин – ее самых близких мужчин заключили пари о том, что в первый раз на дюжину лет в этот вечер 22 июня Алина не пойдет в Старое кафе. Просто потому, что она была в столице в это время, а там какие-то презентации, конференции и другие важнейшие дела.

– Думаешь, у нее есть более важные дела, чем майор и годовщина его гибели? – спрашивал Олег.

Андрей пожал плечами:

– Может, и нет, но твоя мать достаточно трезвомыслящий человек, чтобы из-за этого не бросать все. Ты же знаешь, как она боится летать на самолетах.

№№№№№№№№

– Мы на роли предателей, трусов, иуд,

В детских играх своих назначали врагов,

– пел тот, кто перевернул все ее жизнь. Он всегда добавлял сил, даже когда они были на исходе, стоило только услышать голос, эти неповторимые интонации, мощь этих стихов, и усталость исчезала.

– Мы на роли героев вводили себя.

Алина посмотрела на землю – ее совсем не было видно, но тревога прошла. Он, как любимый мим из другого стихотворения, украл все печали и оставил себе

Слишком много он взвалил на плечи

Нашего и сломана спина.

Но почему сегодня она все время переключалась на какие-то трагические и страшные строки.

Нет, надо что-то другое срочно вспомнить.

Внизу не встретишь, как не тянись,

За всю свою счастливую жизнь,

Десятой доли таких красот и чудес…

Но и эти строки куда-то в сторону ее уводили.

Алина закрыла глаза и заснула. Ей снился майор. Он упрекал ее за что-то, он пытался ей что-то сказать или показать, но она не слышала, не видела того, на кого он указывал. Она смотрела по сторонам на шумной площади, менялись люди, но она не понимала, что он хочет.

В тревоге проснулась, вспомнив, что они все еще на страшной высоте остаются.

№№№№№№№№

Олег промолчал. Когда на его Сотовом загорелся дисплей, он повернул его к отцу.

– «Белый аист» за тобой, я не хочу чего-то более дорогого, этого достаточно.

Тот только пожал плечами. Они помчались в аэропорт. А ведь и сам Андрей чувствовал, что это может случиться, вот и машину он не поставил в гараж, хотя дел больше не было в этот вечер.

По дороге они молчали. Да и что говорить. Это был явно не их день. Интересно, как она смогла от всего там отвертеться, и купить билет на самолет, хотя последнее не так сложно нынче. И снова лететь сюда для того, чтобы весь вечер просидеть в одиночестве в Старом кафе. Не могло быть и речи о том, что с ней пойдет кто-то из них. Они когда-то рвались составить компанию, объясняя, что при живом любящем муже и взрослом сыне просто неприлично оставаться одной в кафе. Но все напрасно. Она ничего не хотела слушать. А все потому, что когда-то в юности, однажды они столкнулись в том самом кафе, курсант милиции и вчерашняя школьница, отмечавшая там с подругами свое восемнадцатилетние.