Сергей Белокрыльцев - Гимгилимы -1. Добро пожаловать на Яппу!

Трое муслинов с помощью своих аппаратов, судя по всему музыкальных инструментов, начали издавать на редкость отвратные звуки, заунывно-скрипучие и тоскливо-визжащие. А громче всех старательно сипел муслин, усиленно дувший в желтый металлический шар с дырочками снизу и мундштуком сверху.

Три полные муслинки крутили ручки жёлтых ящиков, извлекая из них мерный скрип. В такт ему они громко и утробно ревели и рычали. Трудно было поверить, что кто-то, тем более женщины, пусть и не земные, могут так громко и страшно рычать. Густые голоса муслинок легко выделялись из сопровождающей их гамообразной муслинской музыки. Возможно, их рычащее песнопение было самым приятным из того, что обрушилось на барабанные перепонки бедных землян. В чём заключалась суть происходящего, Верум с Улитом не понимали.

– Вот! – мрачно произнёс молчавший до этого Улит, показывая пальцем на оркестр и певичек. – Теперь и ты слышишь это!

– Слышу, – согласился Верум, – только не истерю. Веди себя спокойно. Давай посмотрим, что будет дальше. Послушай, ведь хорошо рычат, громко и с чувством.

Очередной взмах руки цисцерноподобного муслина в зелёном завершил музыкальное представление. Муслин о трёх подбородках шагнул вперед, выставил могучую грудь, плавно переходящую в могучий живот, и внушительно произнёс:

– Я, Трощ Орт, горовождь Гимгилимов, желаю славных ночей столь важным гостям с великой и важной Земли! Обещаю, что время, проведённое в нашем замечательном городе, станет для вас незабываемым! Ыа! Ыа! Ыа!

«Ыа! Ыа! Ыа!» подхватила вся делегация. Улит устало и обречённо произнёс:

– Мы попали на планету дебилов. Отсталых зелёных дебилов.

– Успокойся, – ответил Верум. – Они, наверное, высказывают уважение к нам. Хотя… несколько непривычным для нас образом. Но это ли не приём, который заслужил сын известного писателя? А "горовождь", полагаю, означает "мэр".

Тем временем огромный Трощ Орт стоял и улыбался, как мог бы улыбаться варан, если бы обладал хоть каплей дружелюбности. Свита безмолвствовала. Улит сделал каменное лицо. Верум спустился с крыльца и подошёл к дородному мэру.

– Меня зовут Верум Олди, это мой товарищ Улит Тутли, – представился Верум. – Мы…

– А, за добавкой явился?! – воскликнул Улит.

На крыльце с огромным коричневым чемоданом и растерянным выражением лица стоял востоковец Уддок. Улит начал воинственно поигрывать тростью.

– Ты набросился на меня ночью, – начал Улит, – назвал уродом…

– Ты и есть урод! – заявил Уддок.

Реакция горовождя Троща была мгновенной и жёсткой.

– Взять под стражу наглеца, посмевшего оскорбить важных землян!

Откуда-то из-за спин муслинов выбежали трое в чёрно-жёлтой полосатой форме. Двое схватили Уддока под мышки и поволокли к двум стоявшим поодаль фургонам, тоже чёрно-жёлтым. Третий сцапал чемодан востоковца.

– Эй! – возмущённо вопил уволакиваемый Уддок. – Совсем рехнулись?! Ради пришлых своих в тюрьмы бросаете?! Ничего, Восток покажет поганым пришельцам с Земли! Вы ещё услышите о нас! И обо мне тоже услышите!

Уддока бросили в фургон. Машина укатила.

Улит криво и самодовольно ухмыльнулся, провожая взглядом фургон, и чихнул.

– Уважаемый горовождь, – сказал Верум, – тут какое-то недоразумение.

– Оно в том, – согласился Трощ, – что этот наглец с Востока разгуливал на свободе. Оскорбление столь почётных гостей – страшное преступление. Сейчас его поместят в тюрьму, а потом мы во всём разберёмся. Он понесёт заслуженное наказание.

«Пускай они варвары, но зато понимают, кто здесь важная персона и относятся ко мне с почётом», – подумал Улит. Теперь кошмарное музыкальное приветствие не казалось ему столь уж отвратительным.

– В честь вашего прибытия, – продолжил Трощ, – приглашаю отобедать в свой дом, а после предлагаю совместную показательную прогулку по Гимгилимам.

– Весьма благодарен, – сказал Улит, – но мне сейчас экстренно важно узнать, где находится б и б л и о т е к а.

– У нас нет библиотека, – растерялся Трощ. – Я о таком не слышал.

– Вы вообще знаете, что такое библиотека? – с подозрением спросил Улит.

– Нет, – ответил вождь. – Но если узнаю, я сделаю всё, чтобы найти библиотека!

«Что за тугодум!», – подумал Улит и максимально спокойно как мог пояснил:

– Библиотека, это место, где хранятся записи обо всём.

Вождь растерялся окончательно. Он оглянулся на свою свиту. Свита молчала.

– Планета зелёных дебилов, я же говорю, – сказал Улит Веруму.

– Нет, – вспомнил Верум слова Михудора. – Это ты неправильно спрашиваешь. Горовождь, нам нужна исписанная бумага.

– Ырр! – просиял Трощ. – Дом исписанной бумаги Шафтит!

– До чего примитивный язык, – не преминул заметить Улит. – Да, мне нужен дом исписанной бумаги.

– Проводить важного землянина до дома исписанной бумаги! – распорядился городской вождь и сам же подозвал околачивающегося возле паренька. – Эй, поди сюда! Веди землян туда, куда они прикажут.

– Составь компанию городскому мэру, – показал Улит тростью на Верума, – а я отправлюсь в библиотеку разузнать, что у них с историей. Показывай, куда идти.

И Улит вместе с юным проводником зашагал к дому исписанной бумаги Шафтит, оставив Верума один на один с городским вождём, его свитой и оркестром.

По пути к дому исписанной бумаги Улит разглядывал окна домов, витрины магазинов и читал вывески. «Сладкая лавка Нечьет», «Стиральная Фигеля», «Грибная слизь Ашвин». Внимание Улита привлекло яркое, пурпурно-малиновое здание с надписью на вывеске «Королева маток мадам Притёртеры».

– «Королева маток». Это что-то связанное с м у р а в ь я м и? – спросил Улит.

– Муравьями? – переспросил юный проводник.

– Это дом насекомых? – спросил Улит, пытаясь подобрать правильное словосочетание. – Здесь держат насекомых на продажу?

– О! – заулыбался проводник. – Только не насекомых, а маток, и не на продажу.

И прочертил руками в воздухе что-то вроде перевернутого треугольника.

– Маток? – теперь недоумевал Улита.

– Да, да, маток!

– И что с ними делают?

Проводник жестом показал, что с ними делают. Улит покраснел и решил впредь ничего не спрашивать у всезнающего подростка.

В этот момент дверные створки «Королевы маток» распахнулись настежь и вышвырнули муслина. Когда тот выпрямился, то в глаза прежде всего бросилось измождённое алкоголизмом лицо, увенчанное плешью. Из одежды на нём были лишь потрёпанные панталоны с отстёгивающимся клапаном-форточкой в тыльной части и старая, некогда красная рубаха. Штаны муслин держал в руках, торопливо засовывая в них костлявую, поросшую седым пухом ногу. Из борделя выскочили полноватые муслинки в столь откровенных нарядах, что сын известного писателя стушевался и уставился на землю.