Юлия Табакарь - До Луны и обратно

Хозяин был одет как подобает – в сюртук и необычную шапочку из серебристой фольги. Как он объяснил, шапочка помогает от излучений. Грайон вежливо промолчал. В его уме промелькнула догадка, что юного нуома немного напугал поток света, который он увидел ночью.

– От твоего света ожил мой цветок. Я подумал, лишние предосторожности не помешают.

Грайон взглянул на цветок у двери. Он распустил желтые лепестки, стоя на ровном, сочном стебельке. Невозможно было поверить, что еще вчера этот цветок выглядел безнадежно засохшим.

– Кстати, зовут меня Александр Нштейн из рода ученых Рудиев.

– Весьма рад нашей встрече! – горячо ответил Грайон. – Но… ночью… я видел совершенно темный город! Где же ваш свет?

– Ты ищешь светлых нуомов? Их здесь нет.

– А разве нуомы бывают светлыми и… не светлыми?

– Да, бывают, – ответил Александр. – Мы темные. Мы не даем свет.

– Разве от этого не умирают?

– Нет. Это выдумки старых колдунов. Но света и правда нет. Поэтому мы называем себя темными.

– Но, клянусь, я видел свет в этом доме! Тот самый свет… – воскликнул Грайон.

Александр слегка замешкался, но тут же выкрутился:

– Это, должно быть, я разжигал огонь в печи. Иногда ночью не спится, а липовый чай помогает уснуть.

Грайон нисколько не поверил Александру, но решил спросить о том, что интересовало его больше всего.

– Как же найти… светлых?

– Их тут нет. Тебе нужно отыскать нуома Нихтера, – и Александр засуетился, надевая пушистые уличные тапочки. – Нихтер – большой специалист по части того, чего нет. Я даже думаю, что это его призвание. Идем, я покажу тебе его дом.

Они вышли на улицу и отправились по извилистой каменной дорожке, вдоль которой выстроились домики нуомов с крошечными окошками. Воздух был свежим, юный Александр – почему-то торжественным и радостным. В свете утра город нуомов оказался необычайно уютным и красивым. Все дома были соединены между собой лестницами, которые, словно лианы, оплетали деревья. Лестницы перепрыгивали через ручейки, стелились по крышам, соединяли вершины зеленых холмов.

– Александр… Я ищу родных. Маму, отца, возможно, сестер и братьев. Тут есть кто-то из рода Мумки? – осторожно и с нарастающей надежной спросил Грайон.

– Нет… нет. Их тут нет. Мумки совсем нет.

На улицах появлялись нуомы. Несмотря на раннее утро, они были уставшие и хмурые.

Шум воды усиливался. Грайон увидел водопад, через который был построен каменный мост с широкими основаниями, уходившими в зеленоватую воду, а боковые пролеты увиты растениями, которые, несмотря на близость реки, засохли.

Они шли, и справа невдалеке Грайон увидел домик, отличавшийся от всех других. Со всех сторон обшарпанная одноэтажная постройка из крошечных кирпичиков была огорожена деревянными прутьями. Их можно было бы принять за забор, если бы прутья не тянулись и над крышей дома.

– Почему тут такие решетки? – спросил Грайон. – Для прочности?

– О-о… Здесь живет один наш чудак по имени Гузель. Он создал для себя тюрьму и живет в ней. Он не выходит. Один из его родственников, зная, что Гузель совсем выжил из ума, носит ему еду. Гузель называет его своим надзирателем, но еду берет. Родственник – ах, я запамятовал, как же его зовут? Ну, – Александр отмахнулся от мыслей, как от мух, – неважно! Так вот, родственник этот говорил ему: «Гузель, выходи, это же твой дом, а не тюрьма, видишь, дверь всегда открыта». Но Гузель будто и не слышит. Стоит со своей похлебкой, жалобно смотрит, и «надзирателю» ничего не остается, как уйти.

– Но как же это ужасно – добровольно поместить себя в тюрьму, когда перед тобой целый мир – и солнце, и облака, и свет, и земля, и моря… просто невероятно! – угасшим голосом произнес Грайон.

– Но что же в этом такого особенного? – улыбнулся Александр. – Разве не так поступают все те, кто забывает о своей свободе, о призвании, и всю жизнь делают работу, которую совсем не хотят делать, и живут в городах, которые им не милы, и находятся в плену своих заблуждений? И… – Александр не договорил, но Грайон дополнил:

– И запирают в себе свет.

На углу нуомы остановились.

– С этого места я могу ориентироваться только по положению собственной тени, – они оба взглянули на длинный темный силуэт на земле, лениво и послушно повторившей все ухабы дорожки. – О! Тень показывает налево.

И они пошли в ту сторону, куда указывала тень. Вскоре нуом Александр остановился возле… пустого места между домами. Посреди пустоты сидел на стульчике задумчивый нуом.

– Это дом Нихтера. Давай зайдем.

Грайон удивленно взглянул на Александра:

– Где же тут дом? Тут нет никакого дома!

– В том-то и дело. Идем!

Они открыли калитку, которой не было. Высоко поднимая ноги, поднялись по ступеням, которых не было. Открыли дверь, которой не было. И вошли в дом, которого не было. Нуом Нихтер обрадовался гостям и приветливо помахал им.

– А где же остальные?

– Их нет, – с готовностью ответил Александр. – Позволь мне представить тебе нашего нового товарища – нуома Грайона, который прибыл из человеческого города. Долгое время он считал себя последним нуомом на Земле.

– Очень приятно, – печально улыбнулся Нихтер. И тут же сообщил, – Видите ли, у меня по такому случаю даже нечего предложить вам к чаю. Нет ни конфет, ни мармелада, ни пряников. Нет даже молока. Да и чая, в сущности, тоже нет.

Нихтер и правда был большим специалистом по части того, чего нет. Днем он печально смотрел на небо и говорил о том, что нет звезд. Ночью он скучал по солнцу. Когда у него были конфеты, он спрашивал, нет ли соленого. Когда было соленое, он хотел сладкого. Обсудить это отсутствие, в сущности, было не с кем, ведь он жил один. Вот почему Нихтер всегда был немного печален. И недаром: постоянные мысли о том, чего нет, до добра не доводят.

– Господин Нихтер – большой изобретатель, – сказал Александр Нштейн.

– О! – обрадовался Грайон. – А где же ваши изобретения?

– Их нет, – разумно заметил Нихтер.

– Ах да, – вспомнил Грайон.

– Наш новый друг господин Грайон спрашивает, почему у нас больше нет света и куда делись светящиеся нуомы.

– Ооо… протянул Нихтер, оживляясь и чувствуя, что разговор будет интересным. – Их нет. – И, помолчав, добавил, – они спустились вниз и ушли в небо.

– Вы имели в виду, что они поднялись?

– Нет-нет, спустились!

– Когда мы ушли в ту ночь из мира великанов, некоторые из нас поклялись никогда больше не освещать их мир. Те, кто был не согласен навсегда запереть свой свет, ушли на Луну, и живут там мирно и счастливо. Это они по ночам освещают Землю. А у нас больше нет света… Великанам его тоже не хватает. Каждый год им нужно все больше и больше электрических лампочек.