Юлия Табакарь - До Луны и обратно

Грайон смутился, а затем, чтобы выиграть время, сообщил:

– Я невелик ростом, поэтому чтобы рыба выплыла, я ей играю на мандолине. Отправляйтесь на рыбалку и знайте, что ни один из вас не останется без долгожданной рыбки.

Одна из чаек по велению вожака поднялась в воздух и улетела к пруду.

Попугай настороженно посмотрел на собравшихся. Больше никто улетать не собирался. Нуом заиграл на мандолине.

Если бы чайки хоть немного соображали в музыке, а не только, раскрыв клювы, ждали, что им с неба свалится килька, они бы, конечно, оценили, как прекрасны были звуки, извлекаемые Грайоном из незатейливого инструмента. Мелодия, исполненная нуомом, как живительный сок, проникала в самое сердце.

Чайка, отправленная на разведку, некоторое время летала и кружила над прудом, и Грайон напряженно думал, в какой момент ему запрыгнуть на попугая и приказать: «Лети!» – как вдруг чайки победно заголосили. В клюве их товарища красовалась огромная рыбина. Никто и не знал, что в московских глубинах еще водятся такие чудища.

Это было не просто везение, а настоящее чудо.

Чайки взмыли вверх и устремились навстречу рыбе, которую вызвал для них сам царь водных глубин.

А Грайон поскорее сел на спину Филимона, и они, более не задерживаемые никем, полетели.

Путешественники летели еще около часа. Попугай отдавал полету все силы, но, несмотря на перегрузки, он был совершенно счастлив, оказавшись на свободе. Честно сказать, сам Филимон не рискнул бы на такое дальнее путешествие, но он никогда не признался бы в этом Грайону.

Наконец показался лес с чудесными деревьями и цветами. Великаны называли это место в Москве Аптекарским огородом, но Грайон об этом не знал.

– Пристегнитесь! Начинаем снижение!

Пристегиваться было нечем, поэтому Грайон покрепче вцепился в перья.

Они спускались все ниже, ниже, и, наконец, маленькая точка на земле стала приобретать свои очертания. Это был город. Но совсем не такой, как они предполагали. Это был крошечный городок. И в нем жили они, нуомы.

Когда Грайон осознал, что вот сейчас, через минуту, он сможет обнять своих товарищей, его сердце забилось так часто, что он едва не свалился с попугая.

Они приземлились на дороге на окраине городка.

– Вот мы и пррррилетели, – сказал Филимон. – И теперь нам порррра ррррасставаться.

– Как, разве ты не пойдешь со мной?

– О нннет, мой дрррруг и повелитель водных глубин, – рассмеялся Филимон. – До ззззаката мне надо успеть на Канарррры. Но я уверен, что однажды ммы увввидимся!

Они обнялись, как старые друзья. Ничто не сближает так, как совместно пережитые неприятности.

Свет Грайона, который помогал освещать путь всю ночь, еще не угас. Светящийся и счастливый, нуом вошел в город, но вдруг задумался: почему же нет света? Только зеленые огоньки мерцали во тьме.

Глазам Грайона открылось странное зрелище. Волшебный, чарующий город нуомов, расположившийся в лесу, был погружен в глубокий сон.

Грайон слышал где-то поблизости шум воды – очевидно, город стоял на берегу ручья. Нуом шел по улочкам, освещая их. Они пролегали между величественными елками. Широкие стволы были увиты спиральными лестницами. Между домами на ветках пролегали веревочные мосты. На каждом дереве сидело несколько зеленых светлячков, которые слабо освещали город, словно фонари.

Отдельные домики с увитыми зеленью крышами тянулись длинными вереницами, стояли в низинах и на холмах. Жилища нуомов были не такими, как ожидал Грайон. Окошки в них казались совсем крошечными. Это было удивительно, ведь нуомы так любят солнечный свет…

Грайон уже засомневался, что это и есть тот самый город нуомов, о котором говорил Филимон, как вдруг за поворотом увидел слабое свечение в окне в домике на невысоком зеленом холме. Но спутать было сложно. Это был теплый свет маленьких человечков.

Сердце Грайона наполнилось радостью, и он поспешил к дому. Взобравшись на холм и поднявшись по ступеням, он подошел к двери одноэтажной хижины, отдышался и прислушался. Внутри кто-то ходил. Грайон тихонько постучал. Свет в доме сразу погас.

Через секунду раздались шаги, и дверь с легким скрипом отворилась. В ярких янтарных глазах совсем юного нуома, стоявшего у порога прямо в пижаме, ночном колпаке и тапочках, отразился свет Грайона. Юноша выглядел крайне удивленным.

– Простите за бестактность, – начал Грайон, еще не зная, как объяснить свое ночное вторжение. – Но я только что прилетел в ваш город… и… лишь в вашем окне увидел свет. Я подумал, что вы не спите. Дело в том… Дело в том, что я последний нуом на Земле.

Юноша от души рассмеялся.

Грайон лучезарно улыбнулся в ответ и поспешил уточнить:

– Точнее, я так думал до настоящего момента.

– Тогда входите, господин…

– Грайон. Меня зовут Грайон из семейства Мумки.

– Мумки?.. – На секунду хозяин дома замешкался, однако быстро вспомнил о хороших манерах и пошире распахнул дверь.

Грайон вошел в дом. Внутри царил полный кавардак. Фиолетовый придверный коврик лежал у окна. У стены при входе был деревянный шкаф, покосившийся от времени, с дыркой в дверце. На подоконнике стоял большой глиняный горшок с узким горлышком, из которого торчал засохший цветок. Посередине комнаты, служившей одновременно гостиной и кухней, лежала опрокинутая деревянная табуретка. Казалось, тут никто не живет, потому что все предметы в доме давно покрылись пылью. Это удивило Грайона. Дело в том, что нуомы ежедневно сдувают пылинки с часов, книг и статуэток. Потому что пыль (если, конечно, мы говорим не о звездной пыли, которая сыплется при вытряхивании облаков) мешает потокам света. Так вот, в этом доме к присутствию пыли относились вполне спокойно.

Грайон сел в скрипучее креслице, а юный хозяин стал суетиться по хозяйству: разжег огонь в очаге и поставить кипятиться чай. В свете огня было видно, что у юного нуома только-только начала пробиваться рыжая борода. Грайон заметил, что сначала хозяин дома был довольно сонным, но, греясь в тепле ночного света, сочившегося из Грайона, он ожил, посветлел и стал куда более улыбчивым и радостным.

Гостеприимный нуом заварил липовый чай и достал из старого платяного шкафчика сухие печенья. По правде сказать, такие сухие, что разгрызть их смогла бы только очень голодная белка. Он аккуратно поставил перед гостем угощения и уселся напротив. Но Грайон уже крепко спал, сидя в удобном мягком кресле. Он был совершенно прозрачен и утопал в облаке золотого света, похожего на летящую пыльцу, и это выглядело как чудо.

***

Прошло немало часов. Наступило утро, и Грайон открыл глаза. Через стекла окон просачивался солнечный свет. Он потянулся, чихнул и внезапно вспомнил, что зашел в дом к гостеприимному нуому, когда было еще темно.