Геннадий Горчаков - Юность Богов. Книга первая: Огненная Чаша

– Да, будущую Явь я заселяла мыслеформами людей – красивых, добрых, сильных, чтоб изначально в них не было ни капли Зла, чтоб Краса-та одна сияла!

– Красивыми их внешне можно сделать, но дух чтоб их красивым стал, он силой огненною должен овладеть, что вместе есть Любовь, Добро и Краса-та, – через служение им. – Владыка улыбнулся здесь. – Ты хочешь чуда от меня? Но это невозможно: каждая Монада должна пройти свои развития круги, чтоб накопить огонь той Краса-ты, которая в конце пути их вознесёт в Огонь Первоначала, откуда путь свой начали они по низшим всем Мирам. Ни я, никто другой насильно не наполнят духа их сосуд пустой, дух сам и только сам трудами неустанными Огонь тот должен добывать. Ну а мы, Творцы Миров, которых ещё Богами называют, духам молодым должны тем помогать, учить их, наставлять, пример собой являть.

– Но всё равно мне больно плач слышать стоптанной травы и ветви стон, рукою сломанной жестокой.

Ра легонько девушку погладил по руке:

– Крепись, всё только начинается, и дальше хуже будет. Драконов могут люди даже превзойти в жестокости своей. Ум будет с сердцем состязаться их.

Лада в испуге даже отшатнулась от Владыки:

– Такого быть не может!

– Мир Яви большие испытанья накладывает на людей. Явь будет всё ниже опускаться в материи слои и грубость их на дух вериги будет налагать.

– Но как, Владыка, ты спокойным можешь быть, когда такие страсти говоришь?

– На множестве Миров я жизни проходил и потому не понаслышке знаю то, о чём сейчас тебе я говорю.

– Но если знаешь всё ты наперёд, то почему не повернёшь ты сразу событья в сторону Добра?

Владыка тяжело вздохнул:

– Временный иметь Зло может перевес: Жизнь Добро в самой себе несёт, и потому Зло временно живёт. Гибнуть может только оболочка. Но дух же Вечностью живёт, и путь ему указан чрез Добро, что Жизнь сама и есть. Так снова в рост трава пойдёт, которую стоптали, деревья снова оживут, цветы воскреснут новой Краса-той, и ты сама уж сотни раз своё телесное обличие сменила, иначе бы не стала красавицей такой.

Лада чуть смутилась:

– А почему, Учитель, сам ты не возглавишь Явь?

– Мне очень тяжелы энергии планеты Явь. Со временем и ты не сможешь их переносить. Лишь только в крайнем случае на Яви воплощусь, и то не духом всем, а только лишь частицею его, иначе сам сгорю иль Явь огнём своим сожгу.

– Жар духа твоего велик, Учитель, – сказала тихо Лада, – с тобою рядом мне тяжело стоять, я вся уже горю. Как ты выносишь это?

– Теперь ты понимаешь, что каждый сам в себе огнь духа должен возжигать всем устремлением к служению Добру и Краса-те, и на Звёздных Тропах славных тех я встречу каждого, кто Краса-ту несёт сквозь серость каждодневных будней. Я не оставлю Явь: настанет срок, когда планете будет тяжко, тогда и объявлюсь на ней, чтобы дела поправить. А кроме Яви, ты сама же знаешь, уже веду я несколько Миров, и давний недруг Карагот Ужасный готовит нападения свои, чтоб Светлые Миры, всю Краса-ту их в Хаос обратить и Тьмою задушить. Но за Явь спокоен я – здесь Сатанэль Мир поведёт, и лучшей нет кандидатуры.

Лада тихонечко вздохнула:

– Чем больше его я узнаю, тем меньше нравится он мне.

– Но ты ж не замуж за него идёшь, – Владыка пошутил.

Лада краской залилась стыда и даже рассердилась тут слегка:

– Учитель, как можешь Ты такое говорить!

– Ну, это маленькая шутка. Я думаю, что Сатанэль твои сомнения рассеет и общий с ним найдёшь язык. Но тебя я не забуду, – Ра был уже серьёзен. – Мысленно со мною постоянно связь держи, тогда тебе я чем и помогу.

Лада мыслью часто обращалась к Ра, о помощи Его прося, иль просто любовь свою голубкой к Владыке отправляла. В ответ Ра лик свой проявлял, иль просто синие глаза свои являл с весёлою искрою в зрачках; то в её сознанье голос Ра звучал, а то Он аромат звёзд синих в подарок присылал, иль Мир далёкий в сознанье её он Краса-тою рисовал, её ребёнком называл и ветра дуновением ласкал. И Лада горячо мечтала чаще быть с Владыкой Ра, который гигантские пространства мысленно пронзал: и был далёко Он, а как будто рядом.

Однажды Лада попросила Владыку Ра в истинном обличии явить себя. Он рассмеялся: «Не ослепнешь, не сгоришь?». И Солнце перед Ладою предстало, и мягкий Свет оно лило, и этот Свет её пронизывал насквозь любовной нежною истомой, к вершинам он её блаженства поднимал, и ей хотелось в этом Свете летать и танцевать, смеяться и восторженно кричать, совсем как маленький ребёнок, которого подбрасывает кверху любящий отец. Был это Свет пронзительной Любви такой ранимой, доверчивой, открытой, как будто бы сам Космос душу распахивал пред ней во всей своей невообразимой Краса-те, и в этой всеобъемлющей Душе звучала радость вместе с нежным состраданьем. Здесь пониманье было и оправданье, и слёзы очищающим потоком лились из глаз, а может, из души её самой. Тогда Владыка-Вседержатель навстречу ей легонько рассмеялся – лесные колокольчики так рассыпают звон серебряный и чистый, так солнца луч звенит, лазурь небес лаская.

Когда на Яви Лада очутилась, то часто по высшей Краса-те грустила, особенно по Ра и Ур, без которых жить уж не могла, – так привязалась к ним, – и по ним скучала и даже тосковала. И вот тогда вдруг рядом раздавался смех негромкий – на крылечке Домика её Учитель Ра сидел, на неё с улыбкою глядел и нарочито ей сердито говорил:

– Ну задала работу мне – придётся Явь теперь сушить от водопада слёз твоих: одни вершины гор торчат на ней – и сколько утонуло уж людей!

Она пугалась даже, а потом с Владыкой весело смеялась, и тоска её безследно исчезала, как если б вовсе не было её. И радовались вместе юному ликующему Миру, в котором расцветала Краса-та.

Случалось у Домика её прорыскивал лисицей хитрой сам Яви Властелин. Внезапно возникал он утром ранним, иль, на ночь глядя, колючим хмурым взглядом он оцарапывал её – и ёж колючих мыслей катился на неё, чтоб волю смять и подчинить холодному рассудку своему. Впрочем, с Ладой долго Сатанэль в бирюльки не играл, и был таким, какой в действительности есть, – суровым, ледяным. Он сверху на неё смотрел, как если б на букашку иль козявку, которую одним он пальцем может раздавить, и губы тонкие растягивал в резиновой, ехидненькой улыбке, так что длинный нос с горбинкой на подбородок налезал и говорил, как если б камни он бросал, не говорил, а даже каркал:

– Что, маленькая крошка, трудимся немножко? Хах-ха-ха! Владыка Ра, которому я лучший друг, мне повелел присматривать тут за тобой. И ты должна держать отчёт передо мной!

– Бегу и спотыкаюсь! – ему сердито Лада отвечала. – И в чём перед тобой отчёт держать должна?