Десмонд Бэгли - Золотой киль

— Убери к черту этот парус, быстрей!

Курце бросился вперед и вместо того, чтобы отстегнуть трос фала от крепительной утки, быстро снял с ремня нож и одним взмахом отсек трос. Как только парус упал, яхта немного успокоилась, но по-прежнему скользила кругами по воде, и только чудом мне удавалось удерживать ее вертикально, потому что такого опыта у меня не было, да и мало у кого он есть.

Вернулся Курце, и я крикнул:

— Надо приниматься за мачту — иначе перевернемся!

Он окинул взглядом мачту, возвышавшуюся над нами, и коротко кивнул. Интересно, вспомнил ли он сейчас, что говорил мне когда-то в Кейптауне? Тогда он измерил взглядом мачту «Эстралиты» и заметил: «Нужен порядочный противовес, чтобы удержать такую махину».

Теперь киль, наш противовес, исчез, и мачта высотой в пятьдесят пять футов несла «Санфорд» гибель!

Я показал Курце на топор, закрепленный на стенке кокпита:

— Руби ванты!

Схватив топор, он двинулся вперед и замахнулся на кормовую ванту с правого борта. Но топор отскочил от проволоки из нержавеющей стали, и я проклинал себя в тот момент, что строил «Санфорд» так добротно. Курце пришлось здорово помахать топором прежде, чем удалось перерубить проволоку. Он перебрался к носовому ванту, и я не выдержал:

— Франческа, надо помочь ему, а то будет слишком поздно! Сможешь держать штурвал?

— Что нужно делать?

— Яхта очень неустойчива, — сказал я, — поэтому нельзя резко менять положение руля. Повернуть ее можно, но только плавно, иначе она снова взбесится.

Выбравшись из кокпита, я взялся освобождать оба ходовых ролика бакштага, и наконец леера свободно провисли. На корме мачту уже ничто не удерживало.

Я поспешил на нос и встал на самом краю носовой площадки, сжавшись в комок, и, рискуя жизнью, стал откручивать острием самодельного ножа болты фок-штага Нож не годился для такой работы и все время соскальзывал; при каждом носовом погружении яхты меня окатывало водой, и все же я значительно ослабил болты. Задрав голову, я убедился, что штаг прогибается под ветром.

Оглянувшись, я увидел Курце, сражавшегося с вантами по левому борту, и принялся расшатывать стойки фор-стеньги. Теперь мачта изогнулась, как рыболовная удочка. И все-таки эта чертова кочерга никак не хотела сдаваться!

Только добравшись до носового люка, я вспомнил об Уокере и, забарабанив изо всех сил по крышке, закричал:

— Уокер, вылезай, мы тонем! — Но в отсвет ничего не услышал.

Проклиная на чем свет стоит эту мелкую душонку, я пробрался на корму и прогрохотал по трапу в кают-компанию; с трудом удерживая равновесие из-за усилившейся болтанки, дошел до двери отсека на баке. Дверь была заперта изнутри. Я колотил по ней кулаком и кричал:

— Уокер, выходи, мы сейчас перевернемся!

Наконец он откликнулся:

— Я не собираюсь выходить.

— Не будь идиотом! — взревел я. — Мы можем утонуть в любой момент!

— Хитришь, чтобы выманить меня. Я знаю — Курце только этого и ждет.

— Ты клинический идиот! — Голос мой сорвался на визг. Я продолжал колотить в дверь, но без толку — он больше не отвечал.

Вдруг яхта задрожала всем корпусом, я как безумный бросился к трапу и успел увидеть, как падает мачта. Она треснула, расщепилась в десяти футах над палубой и опрокинулась в бушующее море, удерживаемая только задними и передними стойками.

Я сменил Франческу у штурвала. Яхта по-прежнему скользила кругами, но без верхнего рангоута и такелажа ей стало легче. Я пнул ногой в ларь и крикнул Франческе:

— Спасательные жилеты… достань их.

Решение одной проблемы неизбежно вело к возникновению другой — мачта еще удерживалась в воде и ритмично билась в борт «Санфорд». Если она и дальше будет так колотить, то в корпусе образуется пробоина, и мы камнем пойдем на дно. Курце был уже на носу и наносил удар за ударом по фок-штагу, топор так и сверкал в его руках. Курце прекрасно понимал, какая угроза таится в таком положении мачты.

Быстро натянув спасательный жилет, пока Франческа держала штурвал, я схватил багор-отпорник с крыши каюты и перегнулся через борт — оттолкнуть мачту, когда она снова пойдет на таран. Курце перебрался на корму и начал рубить бакштаги задних стоек. На палубе перерубить их было легче, чем в натянутом положении, и уже через пять минут мачту стало медленно относить волнами, и вскоре она скрылась из виду в морском тумане.

Курце без сил свалился в рубку, но Франческа заставила его сразу надеть спасательный жилет.

Мы связали вместе наши страховочные лини; я, повинуясь внезапному импульсу, задраил главный люк. Если же Уокер захочет выйти, он сможет воспользоваться носовым люком. Надо было загерметизировать яхту, ведь если она перевернется и заполнится водой, то утонет в считанные секунды.

Шквал достиг пика и в свои последние минуты был особенно беспощадным. Продержись мы это время, появился бы шанс сохранить «Санфорд». Впервые я с надеждой думал о Меткафе — вдруг он находится где-нибудь неподалеку.

Но шквалу не было до нас дела. Сильный порыв ветра совпал с двойной волной, и «Санфорд» резко накренилась. В отчаянии я крутил штурвал, но напрасно: крен увеличивался, палуба встала под углом в сорок пять градусов.

Я крикнул:

— Держитесь, она уходит! — Ив этот момент яхта окончательно легла на бок и меня швырнуло в море.

Я успел изрядно наглотаться соленой воды, пока не надулся жилет и не вынес меня на поверхность. Покачиваясь на спине, я как безумный искал глазами Франческу и успокоился, когда ее головка вынырнула недалеко от меня. Я ухватил ее страховочный линь и подтягивал до тех пор, пока мы не оказались рядом.

— Назад, к яхте, — пробормотал я.

Перебирая страховочные лини, мы подтянули себя к «Санфорд». Яхта лежала на правом боку, вяло покачиваясь на волнах, и мы с трудом вскарабкались по вертикальной палубе, ухватившись под конец за стойки перил левого борта. С высоты я стал высматривать Курце — его нигде на было видно. Подтянувшись, я перевалил через перила и оказался на новой, странней формы верхней палубе — на левом боку «Санфорд».

Я помогал Франческе перелезать через поручень, когда увидел Курце, прильнувшего к тому, что осталось от киля, — очевидно, он спрыгнул в другую сторону. Он держался за спутанный клубок изогнутой проволоки, той самой, которая должна была удержать киль, но своего назначения не выполнила. Я соскользнул пониже, протянул ему руку, и вскоре мы втроем, прижавшись друг к другу на открытом всем ветрам остове яхты, гадали, что же, черт возьми, нам делать дальше. Довольно слабый порыв ветра оказался финальным щелчком шквального хлыста, и вот он уже совсем исчез, бросив поверженную яхту на произвол сумбурного моря. Я всматривался в горизонт, надеясь увидеть Меткафа, но фэамайл не появлялся, впрочем, он, наверно, только выходит из непогоды, оставленной пронесшимся шквалом.