Олег Колмаков - Домой, в Советский Союз!

Киоск «Мороженное». О-о! Это вообще, отдельная тема.

В своём детстве, как и большинство советской детворы, я обожал мороженное. Помниться, однажды я решил объесться им так, чтоб от одного только вида меня бы тотчас начало выворачивать. Купил два килограмма развесного пломбира, свалил его в трёхлитровую банку. Дождался, когда замороженный продукт немного подтает. После чего, всю эту массу я съел за один присест и… Вовсе не объелся, никакого отвращения. Ещё бы столько же съел.

– Что, Юрок? На сладенькое потянуло? – обратился ко мне кто-то.

Я оглянулся и только теперь заметил стоящего у киоска Женьку Малюту.

– Каким бы я не был пьяным на годовщине нашего выпуска, а всё же помню, как Ярошевский обещал нам подзабытый вкус настоящего, знакомого с детства мороженного… – напомнил я Женьке.

– Попробуй… – предложил Малюта. – …Тем более что и выбор, как и во времена нашего детства, тут не слишком-то и велик.

И действительно, в валентиновском киоске было всего три вида мороженного. Я выбрал «Крем-брюле» за пятнадцать копеек, Женька взял «Пломбир» за двадцать. После чего, мы побрели дальше мимо местного парка культуры и отдыха, с качелями и каруселями той же самой эпохи, из которой и был вкус поедаемого нами молочного продукта.

– Ярошевский не обманул… – доедая свой «Пломбир», удовлетворённо произнёс Малюта. – …Мороженное, действительно, обалденное. Ну?.. Чего ещё будем дегустировать?

– Помниться, на той же самой встречи, речь шла о сметане, твороге, «Жигулёвском» пиве… – ответил я несколько провокационно.

– Если мы надумаем отведать местного пива, то следуя логике данного времени… – Малюта принялся размышлять вслух. – …Имею в виду, конец восьмидесятых прошлого столетия. То нам предварительно следует обзавестись плотными полиэтиленовыми пакетами.

– Это ещё зачем? – удивился я.

– Как это зачем? Ты вспомни, с чем мы обычно ходили за разливным пивом во времена нашей молодости?

– С трёхлитровыми банками, канистрами, бидонами.

– А если не было ни первого, ни второго, ни третьего?.. – не унимался Евгений. Причём, не дав мне произнести и слова, он сам принялся отвечать на свой же вопрос. – …Вот тогда мы и приобретали плотные целлофановые пакеты. Ставили один в другой и в образовавшуюся ёмкость заливали до четырёх литров пива. Правда, у этой тары был свой, весьма значительный недостаток… Пакеты с пивом необходимо было держать в вертикальном положении. Иначе, он мог запросто завалиться на бок и конец… Помнишь, как однажды вечером, мы заглянули к тебе на работу именно с этими самыми пакетами? Литров двадцать у нас тогда с собой было. Как Серёга повесил их на спинку стула, совершенно не предполагая о том, что вес пива может запросто опрокинуть стул… Именно эта катастрофа тогда и произошла.

– Конечно, помню… – усмехнулся я, почесав затылок. – …Целое море пива! Едва ли не сутки, после того несчастья, от моего кабинета разило жутким запахом алкоголя. Однако, Жека… Боюсь ты не прав.

– В чём именно?

– Ты сейчас вспомнил времена Перестройки. То есть, конец восьмидесятых, времена Горбачёвского сухого закона. Водка у таксистов; пиво в диких очередях, потому и набирали его в любую попавшую под руку тару… – напомнил я Женьке. – …Однако те времена не очень-то и соотносятся с таким понятием как «Советский Союз». Судя по тому, что нас нынче окружает, мы вернулись не в конец, а в начало восьмидесятых… Если не раньше, не в середину семидесятых. Потому и проблем с алкоголем здесь вовсе не должно быть. Пиво, как разливное, так и бутылочное, тут должно быть не только в свободном доступе, но и в любом маломальском магазине.

– Что ж, пойдём, прогуляемся. Заодно определимся: в каком времени мы очутились и кто из нас нынче прав.

Чем дольше я прибывал в Валентиновке, тем больше и больше мне здесь нравилось. По дороге нам попалась сберегательная касса, Дом пионеров и школьников, Станция юннатов, столовая, а так же прокат, в витринах которого были выставлены телевизоры, палатки, холодильники. Нет-нет, всё это оборудование было вовсе не из прошлого века, выглядело оно вполне современным. Правда, вместо привычных импортных логотипов, типа LG, Samsung, JVS или Philips на технике значились отечественные названия: Рубин, Рекорд и Спутник.

Хотелось идти всё дальше и дальше, заглядывая в каждый закуток, подмечая каждую мелочь, которая пусть и косвенно, но могла связать нас с нашей молодостью. К счастью, таковых мелочей тут была масса. Из них, из этих самых элементов единого целого, фактически была соткана вся окружающая нас действительность. Впору было искать вовсе не совпадения, а скорее хоть какие-то отличия между тем, что мы видел и тем, что осталось в воспоминаниях, связанных с самой лучшей порой нашей жизни.

– Эх, Юрка-Юрка!.. – к концу прогулки, когда мы были уже основательно опьянены всем тем, что нас ныне окружало, Евгений вдруг разоткровенничался. – …Большая часть жизни, фактически уже прожита… И вроде бы, грех жаловаться на судьбу. Как-никак, а живу я в определённом достатке, могу позволить себе гораздо больше, чем многие из моих нынешних соотечественников. А вот в душе, чего-то всё же не хватает. Нет удовлетворения, что ли… Будто бы прожил я свою жизнь вовсе не так, как должен был. И, пожалуй, именно здесь я вдруг всерьёз задумался о том, что было бы с нами, со мной, с моими друзьями, если бы не было этой грёбаной Перестройки.

– У тебя бы не было ресторана… – усмехнулся я, толком не понимая, о чём хочет сказать Малюта.

– Вот именно. Моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я бы не замарался в криминально-сомнительных делишках, не участвовал бы в отмывании денег, не было бы и иного, о чём мне порой стыдно вспомнить… А самое главное, что-то подсказывает мне, что жизнь свою я прожил бы намного интересней и насыщенней. Я бы полностью реализовал себя в нечто ином.

Признаться, я многое поведал на своём веку. Каждый год отдыхал в том или ином уголке земного шара, объехал едва ли не полмира. Всё искал некой экзотики, земного рая. При этом вовсе не подозревал о том, что ездил я вовсе не туда, не там искал душевного умиротворения. Всё это было значительно ближе… – выдержав небольшую паузу, будто бы давая мне понять, что сейчас он будет говорить на несколько иную тему, Женька продолжил. – …Теперь я уверен в том, что Валентиновка вовсе не аттракцион. Это реальная жизнь. Люди, которые нас ныне окружают вовсе не костюмированная массовка, не артисты и не голографические персонажи. Они живут своей жизнью, правда, в иной эпохе. В ином, отличном от нашего, измерении. В подобное невозможно поверить и, тем не менее, так оно и есть. Дружище, я завидую этим людям, самой чёрной завистью…

Всё бы ничего, однако, перед самым возвращением в гостиницу, меня несколько отрезвил один не очень-то и приятный момент, невольным свидетелем которого мы стали, заглянув в один из продуктовых магазинов.