Дарья Богомолова - Ночь империи

Забавно, хотя делиться этой шуткой он ни с кем не планировал.

Цикличность жизни, когда, умирая, ты знал, что в скором времени вновь родишься и будешь помнить все о себе прошлом, накладывала отпечаток в виде достаточно скудной эмоциональности. К потерям близких и родных привыкал, многие вещи, в первый раз казавшиеся восхитительными, на сотый раз уже не впечатляли совсем. Забывать тоже начинал, когда воспоминаний становилось слишком много, и разум начинал отбрасывать слишком давнее. Он помнил имена первых родителей, но вот описать внешность уже смог бы с трудом. Из-за этого возникало ощущение, будто он был реликтом, и в какой-то степени это было правдой.

Теперь третий раз живущий, однообразный реликт вдруг решил, что неплохо было бы пострадать о своей судьбе. Решил, что будет фыркать и обижаться на единственного, с кем порой можно было поговорить по душам, за убийство очередных родителей.

На этот раз что-то было не так. В этом цикле ему было действительно больно, тяжело, и действительно не хотелось оставаться с Айоргом один на один, потому что боялся.

Наверное, это тоже было какое-то отклонение, вызванное кровосмешением предков.

Поблизости плеснула вода, и Самаэль, резко выдернутый из своих мыслей, вскинулся, хватаясь за оружие. Не ожидавший компании, он сам своим поведением не меньше напугал девушку, в которой при ближайшем рассмотрении узнавалась вдова Владыки.

Вскрикнув испуганно, она шагнула назад и ожидаемо оступилась на скользких камнях, лежавших на берегу.

– Простите!– чувствуя себя раздавленным окончательно и бесповоротно не только внутренними проблемами, но и внешними, Великий генерал кинулся помогать вдове.– Ваше Сиятельство, простите. Позвольте помочь.

Оливия, сидя в воде и чувствуя, как постепенно пропитывается влагой и тяжелеет без того нелёгкое платье, поначалу опешила. В последнюю очередь она ожидала увидеть кого-то в месте, которое ей доверительно показала её же самарта, но даже это вдруг отошло на задний план: никто не зудел над ухом о том, что так, как она, супруге Владыки себя вести нельзя. Прежде, когда правитель был ещё жив, с Олли везде норовила таскаться его сестра, сделавшая своим долгом поучение супружницы брата, но теперь ни одного из детей Мортема рядом не было.

Взглянув на ждавшего разрешения помочь – без дозволения к супруге Владыки не имел право прикоснуться даже регент, не говоря уже о тави – мужчину, Олли опустила плечи и рассмеялась.

– К чёрту!– ударив ладонями по воде, широко улыбнулась она,– не просите прощения, тави. Я сама виновата, да и не такая уж это трагедия.

– Простите,– ещё раз произнёс Самаэль, глядя вниз, но так, чтобы на всякий случай иметь в поле зрения хотя бы кромку её платья.– Если честно, не ожидал, что здесь ещё кто-то бывает.

Все ещё сидя в воде, вдова Владыки внимательно присмотрелась к генералу. Она не встречала его раньше, потому что была уверена, что запомнила бы такого видного человека, цеплявшего глаз внешностью и в особенности чертами лица, будто вырезанными раскалённым ножом по льду. Слово «красивый» так и крутилось на языке, но внезапно звучало пошло и блёкло.

– Меня зовут Олли, Ваше Превосходительство,– улыбнувшись, девушка протянула тави руку.– Я вдова Владыки Фикяра, на меня можно поднять взгляд и мне можно помочь.

Он тут же шагнул к ней, подхватывая под руки и вытягивая из воды. Осев на траву, Олли снова негромко рассмеялась, между делом раздумывая, выжимать юбку или нет: платье ощущалось неимоверно тяжёлым.

– Самаэль Гринд,– тави кивнул, возвращаясь на то место, с которого его прежде спугнула девушка.– Рад знакомству, Ваше Высочество.

– Можно просто Олли.

– Нельзя,– Самаэль коротко усмехнулся, упираясь затылком в ствол дерева и закрывая глаза.

Олли с некоторым запозданием поняла, почему он не остался рядом с ней, а вернулся на своё место в паре метров. Генерал оказывался скрыт тенью и листвой саликсы, поэтому, вздумайся вдруг кому из ворчливых придворных забрести сюда, они бы решили, что вдова Владыки сидит в гордом одиночестве и греется на солнце.

– Я раньше Вас не видела,– после пары минут молчания произнесла Олли, все же начав выжимать юбку.– Вы недавно получили назначение?

Обернувшись, она увидела, как Самаэль приоткрыл один глаз и с нескрываемой иронией заломил хищно изогнутую бровь.

– Сто пятьдесят лет как. Я служил ещё Его Высокопревосходительству Мортему.

По щекам пополз непрошенный румянец: теперь о ней бы думали, как о какой-то дурочке, просто удачно отхватившей себе супруга с деньгами и властью, не удосужившейся узнать, кто составляет окружение правителя.

– Я не частый гость при дворе,– великодушно успокоил девушку Самаэль.– Приезжаю только в крайних случаях.

– Видимо, только, если Владыка умирает.

– Ну, нет,– хохотнул тави,– не только. Бывает, случаются войны или Владыка хочет их начать. Тогда все мы должны собраться, взглянуть на обстановку… Потратить пару часов своей жизни и в итоге всё равно согласиться с Его Высокопревосходительством.

Олли промолчала, хотевшая было ответить что-то ехидное и язвительное, но не нашедшаяся с фразой. В конечном счёте она оставалась просто супругой Владыки, которая не слишком стремилась разбираться в устройстве аппарата правления: ей было достаточно знать, что был регент и главы, каждый ответственный за своё ведомство, а остальные изыски были делом уже мужским. Она всегда с лёгким подозрением смотрела на принцессу Офру, хохотавшую о том, как, должно быть, легко управлять огромной колесницей империи даже, когда ты в первый раз держишь в руках поводья, а несущих вперёд лошадей боишься больше огня.

Наивная, выросшая на чьих-то очень искусных сказках, принцесса полагала себя Роханной, подозревая, что и та просто однажды вышла вперёд и сказала: «Ну, я теперь хозяйка нового государства». Хоть в политику соваться и не спешила, личностью основательницы их страны в своё время Олли интересовалась, чтобы в высших кругах не прослыть совсем необразованной, и знала, что у возведённой в ранг легенды Принцессы Роханны было без малого десять помощников и один человек, слывший её правой рукой, а так же долгое время обучавший будущую легендарную правительницу всему самому необходимому.

Иными словами, даже Роханне потребовались немалые усилия и труд для того, чтобы стать той, кем она теперь представала в книгах перед потомками. Незабвенная принцесса Офра на людях делала скорбное лицо, а в женских покоях веселилась о том, что теперь-то престол достанется ей, и не будет в правлении ничего сложного.

Услышав такие речи в первый раз, Олли рискнула спросить, как же сударыня «Без пять минут Владычица» будет во всём разбираться, на что получила ответ яркий и безумный в своей странности – с помощью сударя регента, конечно.